Моя подруга из Одессы делает веселых новогодних гномов и фантазийные елочки в сапожках. Именно в это время на ее хендмейдовский декор обычно приходился пик заказов. В этом году – ни одного. Понятно почему. Да и создать уникальную игрушку-оберег непросто, потому что мастерица должна вложить в нее частичку своей души вместе с собственным ощущением волшебного праздника. Возможно ли это сейчас? Уместны ли во время войны атрибуты зимних праздников, елки, рождественские развлечения, и какое влияние на нашу травмированную психику окажет их присутствие или отказ от них?
В последнее время, особенно в ковидные годы, балом заправляла положительная психология. Именно в этот период психологи призвали как можно раньше начинать украшать дом, город, страну к зимним праздникам. Ведь это помогало легче пережить последние тяжелые (а для некоторых и депрессивные) месяцы года и зарядить себя яркими положительными эмоциями, которых должно было хватить вплоть до весны. Мы каждый год собственноручно создавали определенный паттерн, который наш мозг радостно воспринимал и переносил нас в атмосферу счастья в кругу семьи, в детство, в сказку и веру в чудеса. Сейчас это просто так не работает. Или иногда еще хуже: работает с точностью до наоборот.
Дело в том, что мы переживаем коллективную психологическую травматизацию, ведь война – это не личная травма. Следует об этом помнить! Однако оттенки нашего общего ощущения боли и спектр этих оттенков у каждого разный. Один человек сейчас чувствует себя разбитым стеклом, а другой говорит: "А когда того ада не было? До войны люди умирали от ковида, рака и других болезней. Просто в других масштабах. А другая часть жила и улыбалась. Потому что могла".
Мы уже пережили беспрецедентное количество травматических событий и это еще не самое худшее. Хуже всего – то, что мы не знаем, что нас ожидает впереди. При этом потеряно главное – базовое ощущение безопасности.
Часть из нас даже в воображении не может сейчас поместить себя в безопасное место, чтобы почувствовать радостные положительные эмоции, связанные с праздниками, способность любить и радоваться жизни так же, как это было до 24 февраля 2022 года. А если мы и способны это представить, то это может вызвать болезненное понимание, что этого уже никогда не будет.
Степень нашей травматизации зависит от конкретных мест и обстоятельств, в которых находился в начале войны и сейчас находится каждый из нас, а также индивидуальных особенностей защитных реакций и адаптации, биологических факторов мозга, нервной системы, скорости психологического восстановления после стрессовых ситуаций, проживание старых психотравм в новой ситуации.
Совершенно неправильно в этой ситуации осуждать себя или других, заниматься морализаторством и воевать друг с другом, теряя психологический ресурс.
Самое существенное, что ни у одного из нас нет опыта психологического переживания такого года, как этот. Никто из нас не знает, правильная (нормальная) у нас реакция на те или иные события и ситуации, или нет. В частности, правильно ли (нормально) в условиях войны ставить елку, вешать гирлянды, или следует ли отложить все это до мирных времен и завершения блэкаута. Если мы не знаем этого, если нет опыта, то можем ли мы заранее знать, что тем или иным решением поможем себе, или наоборот еще более психологически травмируем? Поэтому совершенно неправильно в этой ситуации осуждать себя или других, заниматься морализаторством и воевать друг с другом, теряя психологический ресурс.
Психологи в этой ситуации похожи на саперов. Они двигаются осторожно, медленно и преимущественно интуитивно, стараясь помочь всем. Ведь нет универсального рецепта для облегчения психического здоровья. И тех людей, кто против любых атрибутов зимних праздников. Ведь чувствуют за этими атрибутами стремление устраивать шумное празднование, которое по их ощущениям является недопустимым в то время, когда вокруг столько горя, гибнут мирные и военные, звучат сирены и прилетают ракеты. И тех людей, кто так же психологически остро ощущает другое, а именно — потребность жить здесь и сейчас. Потому что может это последний праздник. Для людей, которые именно так чувствуют ситуацию, праздники – это повод для встреч с друзьями, радости в море будничной грусти и непредсказуемого будущего. У них есть на это ресурс и психологическая потребность, нужно ли их этого лишать?
Главное в этом деле — отсутствие крайностей в виде громких празднований или полного принудительного запрета для каждого украинца на проявление положительных эмоций.
Вокруг этого сейчас ломаются копья в соцсетях, в частности на этой неделе оживленная дискуссия происходила вокруг темы новогодней елки в столице.
А истина, как это ни банально, лежит посередине. Чтобы не травмировать себя и друг друга еще больше, нужен общественный компромисс. Главное в этом деле — отсутствие крайностей в виде громких празднований или полного принудительного запрета для каждого украинца на проявление положительных эмоций (читай – права праздновать зимние праздники).
Я заказала своей одесской подруге сделать для меня елку Победы. В сапожках цвета камуфляжа. Уже через полчаса после нашего разговора мастерица была в лавочке, где с довоенным энтузиазмом подбирала необходимые для этой работы нитки, ленты и рождественские украшения. Ее эмоциональное состояние с подавленно-депрессивного сменилось на творчески-эйфорическое.
Помним, наше психическое состояние — это то, что мы называем "состояние души", разнообразные ее отклики на только свои собственные ощущения и представления. В ситуации, когда у нас нет опыта и понимания "нормы", слушайте себя, избегайте конфликтов внутри себя и будьте толерантными к состоянию души тех людей, кто вокруг вас. Это иногда очень тяжело, очень раздражает и даже истощает. Вы можете их не понимать, но не осуждайте и не забрасывайте камнями. Старайтесь не убегать от жизни и не оставаться наедине с войной. Не следует делать выбор между войной и жизнью. Живите!
Психологическая устойчивость во время войны – это о силе нашего единства и взаимной поддержки. Только так можно сохранить собственное психическое здоровье и личностную целостность.
Яна Стадільна, журналист, магистр факультета психологии Прикарпатского национального университета имени Василия Стефаника
