Посетить Качановскую колонию №54 мы в редакции решили еще в начале весны этого года. И вовсе не для того, чтобы заглянуть в окно камеры, где содержали Тимошенко, а чтобы увидеть единственное место в Украине, где находятся женщины, осужденные на пожизненное заключение.
Разрешение на посещение колонии в Киеве нам дали моментально, но с поездкой в Харьков не заладилось – то в колонии проверки какие-то, то конференции, то ответственный за наш визит сотрудник пенитенциарной службы области в отпуске...
Наконец, прибыли. Были готовы к самому недружелюбному приему. Ожидания не оправдались – для нас (меня и фотографа) был включен режим полного радушия и содействия. Нам показали совершенно все. Позже, из разговоров с депутатом Татьяной Слюз, которая была в этой колонии, и правозащитником Андреем Диденко, который часто общается именно с «пожизненниками», я узнала, что такой прием – большая редкость.
Вместо мрачного отсека для особо опасных преступников мы с фотографом оказались в свежем аккуратном общежитии. На небольшой кухне обедали женщины. Запах еды показался совершенно домашним. Изначально сектор был рассчитан на 12 человек, поэтому 23 осужденные едят по очереди группами. Я даже не сразу поверила, что эти подкрашенные нормально одетые женщины и есть те самые убийцы-изверги.
Знаю, что это прозвучит не совсем уместно, но навсегда изолированные от общества женщины, как, впрочем, и другие узницы Качановки, и правда живут в хороших жилищных условиях. Но не благодаря плательщикам налогов – исключительно благодаря своему труду. Ремонт в колонии делается силами заключенных. Их же руками, шьющими спецодежду и другое, зарабатываются хорошие деньги на общее обустройство ИК.
Вопросы журналистов к осужденным о совершенных преступлениях всегда казались мне идиотскими: «Вы правда бросили обоих детей в колодец и забросали их сверху досками, потому что они не сразу утонули?»... Об этом даже не спрашивала. Мне было интересней понять, как и чем они живут теперь. Трудно было сделать это, учитывая, что наедине с осужденными меня не оставляли. Поэтому исповедей в статье не будет. Да и быть их не могло, конечно, в рамках несколькочасового визита.
Предупреждая вопросы о том, почему мы, журналисты, тратим ресурсы на посещение вот таких людей, а не детских домов, объясняю – нашей целью было показать то, чего не только обычный гражданин страны, а даже не каждый, например, политик может увидеть. Нравится или нет, но пожизненницы – часть общества, они – существуют. Мы все имеем право знать – как именно.
Я мало спрашивала о Тимошенко, потому что не она являлась целью нашей поездки. В любом случае, тут точно вздохнули с облечением, когда ее не стало – назойливого внимания и хлопотных визитов стало меньше. Отчет Комитета по предотвращению пыток (КПП) Совета Европы, опубликованный 5 сентября в «КоммерсантЪ», застал нас аккурат на обратной дороге из колонии, поэтому я не смогла получить у начальника колонии комментария по тому поводу, что, по данным миссии КПП, многие осужденные слышали крики Тимошенко во время ее принудительного переезда в больницу.
Да, о начальнике. Не имея совершенно никаких иллюзий о ГПтСУ, должна признать, что он показался мне совершенно адекватным человеком.
Главное, я не увидела, не заметила и не почувствовала страха перед ним у осужденных. Начальник сектора средней безопасности, совсем молодая женщина, отвечающая за «пожизнениц», тоже показалась мне очень человечной и максимально включенной в жизнь и проблемы своих «подопечных». Хотя мне все же трудно понять, что может заставить человека из большого города пойти работать в тюрьму. Но спасибо, что кто-то делает и эту работу. Короче говоря, я уехала с впечатлением (или иллюзией), что насилие к этим женщинам в этой колонии не применяется. В кастрюли к ним, как родители некоторых осужденных, я не заглядывала. Честно – выяснять, есть ли мясо в борще у осужденных в стране, где на питание детей в детских домах выделяют 2 с копейками гривны, половина из которых воруется, мне показалось излишним.
И, самое главное, – находясь в непосредственной близости к этим людям, заглядывая им в глаза, читая их личные дела и детальное описание преступлений, я все равно ни разу, ни на секунду не пожалела об отмене смертной казни и не пожелала никому из них смерти. Более того, даже проецируя совершенные ими преступления на себя и своих близких, продолжаю настаивать на втором шансе для каждого (ну, или почти для каждого). Возможно, через 20 лет, возможно, через 30. Но все же...
Можете считать меня после этого законченным гуманистом.
Читайте также статью по итогам поездки наших журналистов в Качановскую колонию - «Зона» отчуждения
