«Зона» отчуждения

Качановская исправительная колония прославилась благодаря краткому пребыванию в ее стенах Юлии Тимошенко. Но больше она примечательна тем, что именно здесь содержатся 23 женщины, приговоренные Украиной к пожизненному лишению свободы. В следующем году, согласно закону, первая из них формально получит право просить у Президента помилования – она пребывает в тюрьме уже 20 лет

В конце девяностых Украина ввела мораторий на смертную казнь, выполнила несколько последних приговоров, отправив на тот свет жестоких насильников, убийц, в том числе, одного серийного – Анатолия Кривобока (Тимофеева) и заменила, в итоге, смертную казнь пожизненным лишением свободы. Сейчас количество таких приговоров составляет 0,1% от общего числа, как и раньше – смертная казнь. Таким образом, в стране «накопилось» 1845 человек, осужденных на вечное пребывание в местах лишения свободы. 23 из них – женщины. Согласно размытой трактовке отечественного законодательства, «пожизненницы» имеют право просить о помиловании по истечении 20 лет пребывания в неволе. Как раз в следующем году понятию «пожизненное» в Украине исполняется 20 лет – и, теоретически, кто-нибудь из «пожизненников» может быть помилован. Правда, с этим есть, как принято говорить, «есть нюансы», но об этом – ниже.

Качановская колония №54, фото Владислава Мусиенко

Содержатся женщины-пожизненницы в Харькове, в Качановской колонии №54, прославившейся недолгим, но сопровождавшимся массой скандалов, заточением в ее стенах Юлии Тимошенко. В начале сентября УНИАН удалось попасть на территорию сектора для «пожизненниц».

«Первоходки»

Вопреки литературным и кино-мифам, среди осужденных на пожизненное лишение свободы нет женщин, избавившихся мужа-тирана в состоянии аффекта или превысившим самозащиту от насильника или грабителя. Каждое личное дело из 23-ёх – история о тяжелом преступлении, всегда – об убийстве, всегда умышленном, как правило, сразу нескольких человек, или совершенном с особой жестокостью группой людей. А на вид «пожизненницы», конечно, - совершенно обычные женщины. Подкрашены, причесаны, не лишены естественного женского кокетства и стыдливости, невольно прихорашиваются и позируют перед камерой (правда, показывать лица не очень соглашаются). Четкий режим дня, отсутствие алкоголя и ограниченный круг общения (а, значит, меньшее количество возможных инфекций и болезней) производят тут благотворное влияние на внешность – даже тем, кто провел уже больше десяти лет в тюрьме, удалось сохранить хороший внешний вид. Состояние здоровья в некоторых случаях выдают только зубы. С дантистами в зонах не очень.

Сами себя осужденные именуют себя «первоходками», то есть, отбывающими первый в жизни срок. Администрация тюрьмы поправляет – условные наказания осужденные почему-то сроком не считают.

Самой младшей здесь 28 лет. Миловидная девушка подверглась суровому наказанию за жестокое убийство двоих малолетних детей (2007 и 2009 года рождения). Вдвоем с мужем они сначала бросили их в колодец, а потом забросали кричащих малышей деревянными предметами.

Самая старшая – Марина Федоровна Вовк, 1942 года рождения. Маленькая бабушка с бородкой, целыми днями сидящая на кровати с отрешенным взглядом, убила топором супруга и троих малолетних внуков. Для пущей уверенности – всем малышам перерезала лезвием горло. Хотела отомстить детям, с которыми часто ссорилась…

Нарядная «зона»

Территория Качановской исправительной колонии, фото Владислава Мусиенко

Вообще, территория Качановской исправительной колонии (криминально-исполнительного учреждения минимального уровня безопасности с общими условиями содержания женщин, впервые осужденных к лишению свободы на определенный срок), имеет мало схожего с обывательскими представлениями о «зоне» - автоматчиками, сыростью, серостью, мрачностью и безнадегой. Напротив, там клумбы, зелень, чистота, порядок, церковь. Автоматчики, вероятно, где-то, конечно, есть, но их не видно. Такая себе опрятная воинская часть.

Содержат тут 800 осужденных, с 2003 года еще и тех, кто приговорен к пожизненному лишению свободы. Сейчас таких здесь – 23. Изначально территория корпуса для «пожизненниц» была рассчитана на вдвое меньшее количество обитателей, поэтому теперь, несмотря на приличный ремонт, у осужденных нет зала для занятий спортом в помещении, а он, оказывается, предусмотрен. Никаких узких коридоров, лязгающих дверей, одиночных камер, прикрученной к полу железной мебели, грибка, сырости и затхлости нет. Самая подходящая аналогия – с хорошим общежитием. Обычные комнаты на два-три человека. Разноцветное постельное белье, простая, но новая мебель, телевизор, полочки, книги, душ, туалет, новая сантехника – в детских домах для больных детей, расположенных далеко от областных центров все гораздо хуже и мрачнее.

Из 9 помещений ИК 6 приведены к общеевропейским нормам содержания заключенных, фото Владислава Мусиенко

Администрация колонии отмечает, что из 9 помещений ИК (исправительной колонии) 6 приведены к общеевропейским нормам содержания заключенных. Их слова подтвердил и отчет миссии Комитета по предотвращению пыток (КПП) Совета Европы, который был обнародован совсем недавно по итогам визита в эту и несколько других колоний в конце 2012 года.

Современный ремонт и общее благоустройство, по словам руководства колонии, достигнуты средствами самой колонии и с помощью властей города и области. Держаться на плаву удается благодаря швейной фабрике, на которой работают все узницы – кроме тех, кто не может по состоянию здоровья. Шьют униформу, пресловутые рукавицы, одеяла... Осужденные на пожизненное заключение работают в отдельном маленьком цехе.

Режим максимального облегчения

Кухня Качановской колонии, фото Владислава Мусиенко

Условия содержания в заключении женщин-«пожизненниц» существенно отличаются от тех, в которых содержат «пожизненников»-мужчин. Хотя в управлении ГПтСУ Харьковской области уверяют, что у них и в Темновской ИК строгого режима №100, где содержатся «пожизненники», тоже «не так жутко», но, осужденные на пожизненное лишение свободы мужчины содержатся в секторах максимального уровня безопасности, а это подразумевает другие, гораздо более суровые условия содержания – покамерное размещение (максимум двое человек в крохотной камере с железной двухъярусной кроватью и окошком в дверях, через которое подают еду), часовая прогулка в маленьком дворике раз в сутки, одно краткое свидание раз в полгода и ноль длительных. Также для них предусмотрены жесткие ограничения на количество посылок и бандеролей, которые администрация иногда снимает.

Церковь Качановской колонии, фото Владислава Мусиенко

Женщины в этом плане имеют ряд послаблений – неограниченное количество передач, большее количество кратких свиданий, плюс длительные, свободный, насколько это возможно, режим передвижения по территории, максимально комфортное для тюрьмы размещение. Прокуратура вообще предлагала рассмотреть возможность перевода «пожизненниц» в сектор общего режима, к остальным осужденным – но сами осужденные к высшей мере не захотели видеть ежедневно тех, кто рано или поздно выйдет на свободу, к кому регулярно приезжают на свидания…

«Обычные» осужденные тоже не в восторге от перспективы такого соседства. Считают, что в обычных колониях сидят «нормальные люди», а пожизненно осужденные – это маньяки и убийцы.

«Хотелось бы знать, когда»

Действительно, тут все – убийцы. Более того (и это добавляет ситуации драматизма), часто совершившие преступления против самых близких родственников (детей, мужей, братьев, сестер, племянников), поэтому многим не от кого ждать звонков и писем.

Проблемы с психикой и суицидальные наклонности, по признанию администрации колонии и безапелляционным утверждениям ученых и врачей, тут неизбежны, поэтому в колонии есть психотерапевт. Кроме него эту роль выполняет и начальник сектора среднего уровня безопасности. Попыток покончить жизнь самоубийством, по уверениям администрации, пока еще не было. Во избежание подобного администрация тесно общается не только с осужденными, но и с их родственниками, если таковые имеются, конечно, просит не забывать звонить и писать.

Агрессивных и буйных в замкнутом мирке «пожизненниц» нет.  Криминальных авторитетов среди них нет тоже. Не бывает и закадычной дружбы парами, на манер той, которую обычно описывают в книгах, но и травли всей толпой одного, как уверяют сотрудники ИК, также не случается.

В колонии уверяют, что единственное общее между этими женщинами – тяжесть совершенного преступления, в остальном абсолютно разные люди. Правда, личные дела выдают еще некоторые почти закономерности – отсутствие рабочего стажа, профессии, порой даже законченного среднего образования.

К вниманию журналистов женщины привыкли (совсем недавно сюда приезжало телевидение), но называть фамилии отказываются.

Нина Сергеевна, фото Владислава Мусиенко

Нина Сергеевна выглядит, как типичная учительница. Улыбчивая, милая. 1949 года рождения, в колонии 9 лет. В личном деле написано, что осуждена за групповое убийство.  С 2004 года пенсионер, но социальной помощи от государства не получает – не только потому, что ее невозможно оформить в колонии, а потому, что нет украинского паспорта. Да и вообще никакого. Администрация пытается помочь эту проблему решить. Сын Нины Сергеевны отбывает срок в РФ, ее навещает и звонит дочь, которой сама осужденная еще и умудряется посылки отправлять.

«Все свободное время я занята написанием писем и обращений – пытаюсь получить документы, а когда-нибудь, может, и пенсию. Большую часть времени занимает работа – это очень помогает отвлечься от всего. Иногда читаю, смотрю телевизор. Общаемся мы тут все хорошо, ссор у нас не бывает», - рассказывает она.

Светлана Александровна, фото Владислава Мусиенко

Светлана Александровна, маленькая, хрупкая участница тяжелого группового убийства, более словоохотлива. В колони уже девять лет.

«Я невиновна, и это всем понятно, - заявляет сразу. – Но я из Донецкой области, из Енакиево, у нас там всех так судят, кого захотят, того и сажают. Вообще у нас тут очень хорошо, нас тут не обижают, но только на свободу хочется. А больше всего мучает вот эта неопределенность с помилованием. Некоторых, конечно, можно вообще не выпускать, но я-то невиновна и хочу выйти. Хотелось бы конкретно знать когда».

Надежда не умирает

Несмотря на полную однозначность приговора – «навсегда» - никто из женщин из сектора среднего уровня безопасности в Качановской колонии не допускает мысли о том, что придется здесь умереть. Помилование – это та нить, которая всех тут и терзает, и поддерживает. Согласно «Положению о порядке осуществления помилования» обращаться к Президенту за этой льготой они могут спустя не менее 20 лет отбывания положенного наказания. При этом пожизненное лишение свободы может быть заменено на 25-летнее заключение.

Однако криминалист Анна Маляр отмечает, что данная статья Уголовного кодекса прописана так непонятно и противоречиво, что не совсем ясно – заменяется ли на 25 лет всё пожизненное заключение или 25 лет добавляется к уже отбытым 20-ти годам. В любом случае, по словам специалиста, амнистия и условно-досрочное освобождение для осужденных на пожизненное лишение свободы не предусмотрены. Теоретически, первой женщиной в стране, которая может просить о помиловании, станет Любовь Саченко – она в тюрьме уже 19-ый год, но ее психическое состояние, даже на самый первый и непрофессиональный взгляд, больше требует внимания специалистов, чем освобождения.

После нее право претендовать на помилование «как бы» получит осужденная Петренко – приятная миловидная брюнетка 1959 года рождения. В тюрьме она – за жестокое групповое убийство кредитора и членов его семьи. В неволе 17,5 лет.

«Вы, если можете, передайте там, напишите, что ждать 20 лет до помилования – это слишком долго, это слишком строгое наказание. Почему для нас такие же правила, как и для мужчин? Мы ведь женщины, «первоходки». Да, мы совершили ошибки в прошлом, но мы уже заплатили за них. Вы там напишите об этом», - просит она.

Благодаря, видимо, телевизорам в каждой камере, Петренко осведомлена в политических вопросах.

«Мы надеемся, что вот это наше присоединение к Европе, к Европейскому Союзу позитивно повлияет и на нас, что будут смягчения какие-то в этом плане, что мы получим возможность просить помилования раньше и освобождаться тоже раньше», - добавляет она, стоя у швейной машины.

Анна Маляр разбивает эти смелые надежды, осторожно уточняя – 20-летний срок исчисляется исключительно с того момента, когда смертная казнь для женщин, осужденных до 2001 года, была заменена на пожизненное заключение, и не раньше. «Фактически, смертная казнь в Украине была заменена на пожизненное заключение в 2001 году, поэтому первые двадцатилетние сроки истекут только в 2021 году. Что касается тех, кто был осужден к высшей мере наказания через расстрел, однако избежал выполнения приговора, то следует смотреть в их документы и отсчитывать двадцатилетний срок с момента формальной замены смертной казни на пожизненное», - подчеркивает она.

Кроме того, она напоминает, что помилование – это вовсе не обязанность Президента, а только право, которым можно и не воспользоваться.

Правозащитник Андрей Диденко, постоянно тесно общающийся с осужденными на пожизненное заключение и даже снимающий фильмы о них, убежден, что чем более развито и гуманно государство, тем менее суровые наказания применяет. «Например, в Швеции пожизненного заключения нет вообще», - отмечает он. По его мнению, Украине бы тоже стоило отказаться от этого. Сперва – хотя бы для женщин. «Отсидевший большой срок, даже 15 лет, редко способен на рецидив, если государство ему помогает и поддерживает в адаптации», - настаивает он.

При этом правозащитник призывает не относится скептически к заявлением «зэков» о невиновности. По его версии, около 10% осужденных на пожизненное – не совсем там, где должны быть. «5% из этой группы получили наказание, которое не пропорционально тяжести совершенного преступления. Вторые 5% это и вовсе невиновные люди. Прецеденты всей страны известны. Кстати, эту формулу не только на «пожизненников», на всех осужденных можно распространить», - убежден он.

Невиновный просидел 2,5 года рядом с Оноприенко

Справедливость такой гипотезы можно подтвердить судьбой, например,  Игоря Безслёзного – жителя Житомира, который два с половиной года просидел в тюрьме для «пожизненников» рядом с недавно умершим маньяком Анатолием Оноприенко. В итоге мужчина был оправдан и даже выиграл в суде компенсацию от государства – целых 260 тысяч гривен. Правда, денег он пока так и не получил.

В связи с несовершенством украинской судебной системы, убежден Диденко, подходить к помилованию «пожизненников» нужно индивидуально в каждом случае.

«Например, в США к каждому осужденному на пожизненное свой подход и даже свой срок права обращаться за помилованием. Считаю, что и могли бы пойти таким путем», - думает он.

Успешная «швейная фабрика»

Если исправительная колония может быть благополучной, то Качановская производит именно такое впечатление. Здесь работает вечерняя школа, обучающий центр, в котором можно освоить шесть профессий, а семеро осужденных колонии даже поступили в этом году в институт.

Начальник колонии Игорь Колпащиков, фото Владислава Мусиенко

Колония не бедна – получает миллионные заказы на пошив униформ. Учитывая, что занятость тут почти стопроцентая, а получают осужденные только (по закону) 15% от реально зарабатываемой зарплаты – труд дешевый и выгодный. Но не только для колонии. «Многие осужденные только тут, у нас вообще впервые приобретают какие-то профессиональные навыки. Большинство нигде никогда и не работали. Это может пригодиться им в будущем», - подчеркивает начальник колонии Игорь Колпащиков. В связи с этим, он даже планирует в колонии создать комнату адаптации женщин к жизни после освобождения. «Пожизненниц» это, конечно, не касается…

Начальником сектора среднего уровня безопасности, то есть, главной по осужденным на пожизненное лишение свободы, работает совсем молодая женщина – Ирина. В колонии она уже 12 лет. Через три года могла бы выйти на пенсию по стажу, но недавняя пенсионная реформа продлила «срок» и ей – теперь необходимый минимальный стаж составляет 25 лет. Она в курсе всех подробностей жизни осужденных и их проблем. Кому-то пытается помочь с документами, кому-то – с оформлением заявлений на обжалованием приговора. Иногда сама звонит родственникам и просит писать и звонить осужденным чаще. Страха перед женщинами-убийствами не испытывает: «Я не отношусь к ним, как к преступникам. Только просто как к людям, иначе тут не выдержишь».

Век пенсии не видать

С заработной платы осужденных не удерживаются социальные взносы, фото Владислава Мусиенко

Пожалуй, самый волнующий вопрос для администрации колонии – это пенсии осужденным. По украинским законам, с заработной платы осужденных не удерживаются социальные взносы, то есть – даже проработав в зоне 10 лет, на свободе должен будешь заплатить страховые взносы за этот период, иначе пенсии не видать. Если пенсионный возраст наступит в колонии – денег тоже не будет.

«Пожизненницы» Мария Вовк и Любовь Саченко попали в заключение уже в пенсионном возрасте и благополучно получают свои деньги, а вот их компаньонки пенсию в колонии не заработают, сколько бы лет не трудились. Оформить пенсию по возрасту, потери трудоспособности или по любой другой причине в колонии – невозможно.

«С одной стороны – можно понять, что налогоплательщики не хотят платить пенсии этим женщинам, но за что они будут жить, когда не смогут работать? Конечно, колония обеспечит их необходимым – едой, минимально необходимой одеждой, а всё остальное – хотя бы чай, или сигареты, или предметы личной гигиены?», - спрашивает Ирина.

Депутат фракции «Батькивщина» Татьяна Слюз, посетившая колонию в рамках визита в Харьковскую больницу «Укрзалізниці» №5, где находится Ю. Тимошенко, написала ряд законопроектов, направленных на решение этой проблемы.

«По-моему, это издевательство – осужденные выполняют тяжелую работу, получают только 15% от заработанных денег (средняя зарплата в тюрьме – около 300 гривен, – УНИАН), а пенсии никакой у них нет и не предвидится», - поясняет Слюз.

Татьяна – не первая, кто заметил эту проблему и пытается помочь – в парламенте уже не раз звучали подобные инициативы. Пока – безрезультатно. Большинство политиков, да и жителей страны, считают, что «зэки» и так дорого обходятся – содержание каждого из 140 тысяч заключенных стоит от 400 до 1000 гривен в месяц. Львиная часть денег идет на оплату коммунальных услуг колоний, правда, во многих ИК горячая вода – редкость, а холодной пользуются по часам. Свет отключают ровно в 22.

Расплата за грехи

Сектор среднего уровня безопасности, фото Владислава Мусиенко

Начальник Харьковской колонии, рассуждая о возможности помилования пожизненно осужденных подопечных, напоминает о судьбах жертв и их близких. «Я до сих пор получаю письма от матери, сына которого фактически отравила одна из осужденных. У него в крови обнаружили 4 промилле алкоголя, вероятно, водку ему просто заливали в горло. У матери больше никого не осталось», - рассказывает он.

На вопрос, считает ли он, что кто-то из 23-ёх человек заслуживает второго шанса и помилования, отвечает, чуть помедлив: «Я не буду называть фамилий, но да, есть такие, те, кто, думаю, не опасен больше».

Криминалист Анна Маляр считает такой подход крайне поверхностным. По ее словам, доказано, что после трех, максимум, 5 лет в тюрьме – худшие наклонности человека только усиливаются, неприязнь к «свободным» только возрастает, связи, приобретенные «на зоне» - только крепнут.

Самая старшая из осужденных, убившая троих внуков и мужа / Фото Владислава Мусиенко

«Поэтому говорить о том, что через 20 лет эта осужденная не опасна – нельзя. Более того – они выходят нищими, без документов, без поддержки, без жилья. Какой у них путь, кроме повторного преступления? Государство таким образом вынуждает их вновь, как минимум, воровать, поэтому нельзя так просто взять и выпустить – нужно понимать, как, куда и для чего», - подчеркивает она.

Кандидат юридических наук считает, что досрочное освобождение таких женщин имеет место быть, только если в колонии женщину «исправляют и социализируют».

«Пока же наша пенитенциарная система только наказывает, изолирует. Больше ничего. К борьбе с преступностью это не имеет никакого отношения совершенно, к исправлению – тем более», - подчеркивает она.

Кроме прочего, Маляр призывает обратить внимание на то, что судьба помилования в руках не лично Президента страны, а созданной при нем специальной комиссии: «Состав этой комиссии – тема для отдельного разговора. Туда должны входить только специалисты, люди, которые действительно разбираются в этом сложном вопросе. Принимать такие важные решения, руководствуясь лишь искренним человеческим сочувствием, нельзя. Врач ведь не сочувствует больному – он его лечит».

Вместе с тем она приводит статистику, свидетельствующую о том, что гуманизация украинского правосудия хоть и медленно, но все же происходит. Например, по данным Маляр, с 1992 по 1999 год украинские суды выносили  в среднем 133,9 приговоров о смертной казни ежегодно (от 79 до 191), а среднее число пожизненных сроков, начиная с 2001 года, составляет только 97,7 в год (абсолютный минимум был зафиксирован в 2004 году – 22 таких приговора, максимум – в 2002 – 155 приговоров).

Пока еще ни один двадцатилетний срок  у осужденных на пожизненное заключение в стране не истек, а правозащитники, криминалисты, депутаты и пенитенциарная служба спорят о трактовках кодекса,  Украина остаётся единственной в СНГ страной, где женщин все еще приговаривают к пожизненному, а по общему количеству «пожизненников» стране удалось обойти даже Россию (1845 в Украине против 1841 в РФ).

…О Тимошенко замолвите слово

О недолгом пребывании Юлии Тимошенко в колонии разговоров не заводят, но на вопросы отвечают.

«Это был напряженный период для нас, - рассказывает начальник колонии. – Все время приезжали посетители, высокопоставленные все, требовали внимания к себе, а ведь у нас тут еще 800 человек осужденных».

При этом он уверяет, что помещения, в котором отбывала наказание экс-премьер и ее соседка, специально никто не ремонтировал. «У нас все заключенные живут в таких хороших условиях», - утверждает Колпащиков.

Особенной реакции со стороны осужденных на приезд в колонию Тимошенко, по его словам, не было: «Ни сочувствия особо, ни агрессии, ничего такого». И в это даже верится – тут у каждого свое горе, размером со Вселенную.

Правда, некоторые осужденные, в том числе и осужденные к пожизненному лишению свободы, воспользовались частыми визитами в колонию юристов и народных депутатов, чтобы попробовать решить свои проблемы – обращение о помиловании, амнистии и т. д.. Кто-то просто был рад найти слушателя, чтобы пожаловаться на жизнь. Однако, после переезда Юлии Тимошенко в больницу тропа высокопоставленных посетителей сюда заросла. Поднятые проблемы, среди которых и невозможность оформить пенсии, и устарелость внутреннего режима колоний, а также некоторых норм содержания, и возможность отправлять осужденного на лечение в обычную, а не тюремную больницу, и двусмыленность трактовки статьи кодекса о помиловании – так и остались нерешенными.

Анастасия Береза

УНИАН в Google News