После почти шести лет войны с Россией в Украине сформировался определенный спектр общественного мнения, который в широком смысле можно поделить на два лагеря. Это не те лагеря, о которых постоянно и ошибочно говорит пропаганда Кремля, разделяя украинцев на «партию мира» и «партию войны».
Вместо этого украинцы поделены на тех, кто верит в возможность в краткосрочной перспективе договориться с Россией о мирном соглашении, которое закрепит украинский суверенитет, и тех, кто в это не верит. Об этом на страницах American Interest пишет бывший дипломат США Кирк Беннетт, который работал как в Киеве, так и в Москве. Он замечает, что украинский президент Владимир Зеленский однозначно причислил себя к первому лагерю. Он избрал подход мира через переговоры вместо политики его предшественника Петра Порошенко в духе «суверенитет через сопротивление». Это различие и обещание бороться с коррупцией вручили Зеленскому уверенную победу на выборах.
Читайте такжеNew York Times: Американцы должны беспокоиться об Украине, Помпео ошибается
К сожалению для Зеленского, ряд событий создал неблагоприятный набор условий, в которых продвижение выбранного им пути может привести к ситуации, которая дестабилизирует его правительство внутри страны и подорвет позиции Украины в отношениях с ее большим северным антагонистом. Автор отмечает, что по всем пунктам Зеленский показал себя очень хорошо во время первого крупного испытания на встречи в Нормандском формате 9 декабря. Но реальное положение вещей останется обременительным как для Украины, так и для ее президента.
Ключевая проблема в том, что российско-украинская война абсолютно асимметрична. И большинство этих ассиметрий, хоть, возможно, и не все, работают в пользу России. Дело не только в том, что Россия большая, с большим населением, сильнее и богаче, чем Украина. Если Киев борется за свое существование, то Москва – нет. Битва продолжается на украинской территории, уничтожая украинский жилищный фонд, инфраструктуру, промышленный комплекс и убивая украинцев почти ежедневно. Поэтому конфликт бросает мрачную тень на почти каждый аспект украинской жизни. В это же время война происходит где-то далеко для большинства россиян и едва влияет на их ежедневную жизнь. С 2015 года сокращение масштабов боев и прямого вмешательства российской армии привели к сокращению российских потерь. Поэтому небольшое количество погибших российских военных можно легко замаскировать как потери во время военных учений. Западные санкции и стоимость поддержки марионеток Кремля на Донбассе высасывают живительные соки из российской экономики. Но Москва способна нести это бремя в среднесрочной перспективе.
Более того, экономическое и географическое превосходство России на постсоветском пространстве позволяет ей максимизировать ущерб для Украины. Важно то, что газопроводная политика Путина с 2005 года нацелена на то, чтобы полностью вырезать Киев из цепи поставок. Факт российской зависимости от экспорта углеводородов в Европу через украинскую трубопроводную инфраструктуру сильно ограничивал свободу действий Москвы против своего антагониста. Любой перебой транзита газа через Украину приведет к тому, что «Газпром» потеряет доходный европейский рынок. А потому широкие российские военные действия против Украины будут иметь немедленные финансовые последствия для Москвы. Путину не повезло, что момент наибольшей уязвимости Украины наступил в 2014 году, до того, как Россия смогла воплотить свою стратегию построения газопроводов в обход украинской территории. Если бы «Северный поток-2» был достроен до 2020 года, как и было запланировано, Москва могла бы воспользоваться этим преимуществом, чтобы ударить по своему непокорному соседу.
Недавние санкции США против «Северного потока-2» появились слишком поздно, чтобы не допустить воплощения этого проекта. Потребность Москвы в сохранении непрерывного потока газа в Европу привела к появлению компромиссного транзитного соглашения, которое подписали 31 декабря. Документ обязывает Россию продолжать транспортировать хоть и сокращенные, но все еще значительные объемы газа через Украину на протяжении следующих пяти лет. Украинцам тоже не стоит очень радоваться своему великолепному успеху на переговорах с Москвой. Стоит вспомнить о зловещем списке случаев, когда российская инфраструктура трубопроводов переживала катастрофические проблемы и даже взрывалась как раз тогда, когда в интересах Кремля было отрезать непокорных соседей от поставок нефти и газа.
Читайте такжеGlobe and Mail: Путин может продолжать свои авантюры благодаря «газопроводной» политике
Поэтому никто не должен удивляться, если после полного завершения построения «Северного потока-2» и «Турецкого потока» российский газопровод, который ведет в Украину, вдруг начнет страдать от загадочных технических проблем. Они дадут Москве оправдание игнорировать свои обязательства по транзиту перед Украиной.
У Кремля также больше возможностей вознаграждать и наказывать своего врага. Среди них свобода передвижения людей и товаров, обмен заключенными (а это один из приоритетов Зеленского), длительное прекращение огня с российской стороны в зоне конфликта, определенное смягчение интенсивной русификации на оккупированной части Донбасса. Путин дает и он же отбирает. У Кремля есть много разнообразных способов мучить Киев. И Зеленский мало что может поделать с этим. Он может пытаться предотвратить российские действия, парировать шаги Москвы или же отвечать на них в той же манере.
Имея не много возможностей отражать болезненные удары Москвы или усилить боль в России, украинцы, которые выступают за защиту суверенитета через борьбу, готовятся к страшной перспективе длительной борьбы с долгими периодами политического и экономического маневрирования, дополненного отдельными случаями открытого военного противостояния. Фактически это версия «Столетней войны» для 21 века. Поэтому не удивительно, что многие украинцы склоняются к идее переговоров о завершении войны.
Имея дело с меньшим давлением, чем Киев, и распоряжаясь большим количеством инструментов, Москва ведет эти переговоры с позиции относительной силы и может позволить себе играть в долгосрочную игру. Но в чем именно она заключается? Российские цели в войне против Украины были предметом самых разнообразных догадок. Вряд ли сам Путин может четко сформулировать минимальные требования с любой точностью или описать точку, в которой Россия согласилась бы на компромисс с Украиной.
Читайте такжеRzeczpospolita: Россия хочет сделать Украину полуколонией
Ряд аналитиков предлагали так называемую «финляндизацию» Украины, то есть нейтралитет Украины и ее отказ от членства в НАТО или ЕС, как разумную уступку в обмен на выход Москвы из Донбасса (про Крым в этом гипотетическом сценарии не вспоминают). Автор отмечает, что идея «финляндизации» кажется убедительной для многих на Западе, но не в России. Ведь большинство россиян будут считать ее не компромиссом, а поражением.
Фундаментальная движущая сила подхода Путина к Украине – это не страх перед потенциальным расширением НАТО, а убеждение, что соседняя страна или по крайней мере большая часть ее территории – это часть российской вотчины, которая ошибочно была отделена от родины. Поэтому главный мотив Кремля – это не страх, а ирредентизм. Это объяснение часто подтверждается высказываниями Путина. Последний раз он это делал во время ежегодной конференции 19 декабря. Во время выступления он заявил, что территории на севере от Черного моря, то есть треть Украины, - это якобы «исконные российские территории, которые не имеют никакого отношения к Украине» и которые Владимир Ленин «странным решением» передал новообразованной УССР. На самом деле регион попал под правление Москвы впервые в истории лишь в 1783 году. Поэтому эти территории вряд ли можно назвать «исконно русскими». Более того, переписи населения за 1897 и 1926 года фактически установили, что этнические украинцы составляли подавляющее большинство населения региона, когда Ленин сделал свое «странное решение» считать северное Причерноморье частью Украины.
К сожалению, постоянные разговоры Путина о «исконно русских землях» на украинском юге свидетельствуют о том, что он не готов уступать тем, что он считает русским по священному праву. Он готов воплощать призрачный проект «Новороссии» при первой же удобной возможности.
В результате Зеленский оказался в непростом положении. Он рискует стать очередным политиком, который много обещал и мало сделал. Свидетельства его готовности вести переговоры на условиях Путина (к примеру, согласие на формулу Штайнмайера) уже вызвали открытый протест тех, кто не верит в готовность Москвы смириться с украинским суверенитетом. Однако, если Зеленский сделает свой подход более жестким, хотя бы частично приняв подход борьбы за суверенитет, он может настроить против себя «уставший от войны» электорат, который верит, что о мире можно договориться. Выйти из этого положения будет не просто, учитывая то, что существует риск внутренней дестабилизации, которую Москва может использовать.
Автор замечает, что победа Украины определяется ее выживанием. Победа России, однако, требует целый комплекс сложных последствий. Ее цель не превратить соседнюю страну в тлеющие руины, а так или иначе сделать ее готовой интегрироваться в так называемый «русский мир». Подход Кремля неизбежно будет включать военный компонент, но Москве нужно как-то подорвать Украину, не уничтожая ее при этом полностью. Желаемый сценарий – это повторение Крыма в 2014 году, а не Донбасса. По этой причине российское использовании армии должно быть в будущем ограниченным и точным.
Читайте такжеAtlantic Council: Закончится ли война в Украине в 2020 году?
Успех России будет главным образом зависеть от убеждения критической массы украинцев в том, что их язык и национальная идентичность – это ошибка. И что настоящий их дом – это Россия. Однако, на данный момент ничего не указывает на то, что смесь давления, уговоров и украинской усталости от войны даже за долгое время может принести Кремлю такие последствия. Хоть у России много преимуществ, которые могут помочь ей сделать жизнь соседа тяжелым, вряд ли Москве удастся добиться воплощения своих максимальных целей.
