Знакомую всем мелодию «Мурки» в этот раз играл не муровец Шарапов, «коная» под уголовника перед грозным Горбатым. И не «блатные» шансонье Аркаша Северный или Борис Рубашкин. Нет, в программе аккордеониста и депутата Партии регионов Яна Табачника "Честь имею пригласить", которая вышла на телеканале "Интер", неофициальный гимн советского и постсоветского криминалитета исполнили в четыре руки на двух роялях действующий первый зам Генерального прокурора Украины Ренат Кузьмин и еще один депутат ПР, трижды бывший генпрокурор Святослав Пискун. Двое суперопытных работников прокуратуры не могли не понимать, ЧТО они играют. Сейчас уже немногие помнят, что первоначальная версия «Мурки» представляла собой просто «жестокий романс», в котором ревнивый мужчина застрелил неверную жену - без всяких «урок», «шалав» и «малин».

Но в массовом сознании зафиксированы совсем другие варианты «Мурки». Самый «классический» из них:

Прибыла в Одессу банда из Ростова,

В банде были урки, шулера.

Банда занималась тёмными делами,

И за ней следило Губчека.

Темнота ночная, только ветер воет,

А в развале собрался совет —

Это хулиганы, злые уркаганы,

Собирали срочный комитет.

Речь держала баба, звали её Мурка,

Хитрая и смелая была.

Даже злые урки — и те боялись Мурки,

Воровскую жизнь она вела.

Потом эта самая Мурка «упала на измену», стала «шалавой», что окончилось закономерным финалом:

Здравствуй, моя Мурка, Мурка дорогая

Здравствуй, моя Мурка, и прощай!

Ты зашухерила всю нашу малину

А теперь маслину получай!

Кто не знает, «маслина» на жаргоне – это пуля.

В старых одесских вариантах песни 1920-х годов фигурировали и «Любка», и «Машка», но в 30-х укрепилась именно «Мурка». Как объясняет знаток блатного шансона некто Фима Жиганец, эта метаморфоза произошла тогда, когда песня из Одессы вышла на широкие просторы СССР и попала в Москву. Выбор нового имени, скорее всего, подсказала сама тема.

Дело в том, что в 20-40-е годы «мурками» называли сотрудников легендарного МУРа (Московского уголовного розыска). Даже присказка такая была: «Урки и мурки играют в жмурки», то есть, одни прячутся, другие - ищут. А к тому же «Мурка» - вариант имени Мария, Маша. Как пишет господин Жиганец, таким образом для уголовников имя «Мурки» стало воплощением гнусности и подлости, оно в их воображении связывалось с коварными «ментами».

Интересно, неужели прокуроры Кузьмин и Пискун не знали об этой смысловой нагрузке песни, которую они так умело, с вариациями наигрывали на роялях? Она именно о том, как доблестные бандиты «завалили» сотрудника или информатора правоохранительного органа. «Урки» таки убили «мурку».

Или не знали прокуроры об особом статусе этой песни в криминальном мире? Вспомните, как бандит Промокашка в классическом фильме «Место встречи изменить нельзя» проигнорировал классические фортепианные экзерсисы Шарапова («так каждый может») и чуть ли не с набожностью затребовал любимую «Мурку». Она явно была для него чем-то сакральным. И не только для него, а для сотен тысяч советских «уголовничков».

Кстати, именно под звуки «Мурки» в годы Великой Отечественной ходили в атаки штрафные подразделения, сформированные из уголовников с лагерным прошлым. Но это, видимо, единственная героическая страница в богатой криминальной истории этой песни.

А потому автор уверен: не подобает и не следует прокурору исполнять этот неформальный гимн уголовных преступников – да еще и в эфире рейтингового канала страны, перед миллионами зрителей. И дело совсем не в наличии или отсутствии чувства юмора. Репутация высшего надзорного органа Украины, его дистанцированность от криминального мира – это материя слишком серьезная. И шутки здесь неуместны.

Ян Табачник сказал во время передачи: «Иногда действительно лучше петь, чем говорить. Ведь музыка объединяет нас даже тогда, когда митинговая риторика раскалывает».

Митинговую риторику я и сам не люблю. Но, господа, если та музыка, которая вас объединяет, это «Мурка», то я предпочел бы держаться от вас подальше.

Николай Писарчук