В коррупции нет ничего нового. Вполне возможно, что взяточник - вторая древнейшая профессия. Могущественные люди и те, кто имеют к ним доступ, всегда использовали "откаты", схемы и другие коррупционные практики, чтобы обогащаться и получать нечестную выгоду.
И такая коррупция всегда была угрозой для главенства закона. Она мешала защищать основные гражданские и экономические права. Но теперь коррупция трансформировалась в инструмент национальной стратегии. Об этом на страницах журнала Foreign Affairs пишут бывший дипломат США и исполнительный директор комиссии по делам терактов 11 сентября 2001 года Филипп Зеликов, советник Центра стратегических и бюджетных оценок и старший советник Фонда обороны демократии Эрик Еделмен, бывший советник Госдепартамента и Департамента обороны США в администрации Джорджа Буша-младшего Кристофер Харрисон и экс-заместитель помощника министра обороны США Селеста Уорд Гвентер.
Читайте такжеCNN: Команда Трампа считала Украину «простофилей» и это была большая ошибка
Они отмечают, что на протяжении последних лет ряд стран, в частности Китай и Россия, нашли способы взять коррупцию, которая была главной чертой их собственных политических систем, и превратить ее в оружие на глобальной арене. Страны делали нечто подобное и раньше, но никогда в таких масштабах. Результатом стал тонкий, но важный сдвиг в международной политике. Вражда между странами обычно определялась идеологическими спорами, борьбой за сферы влияния и национальными интересами. Взяточничество разных видов было лишь одной из многих тактик в этом процессе. Но теперь оно стало главным инструментом в национальной стратегии, нацеленной получить конкретные политические результаты и обусловить широкую политическую среду в конкретных странах. Это превращение коррупции в оружие использует определенную форму асимметрии. Хотя любое правительство может нанять скрытых агентов или подкупить чужих чиновников. Но относительная открытость и свобода демократических стран делает их особенно уязвимыми перед таком зловещим влиянием. Их недемократические враги нашли способы, как эксплуатировать эту слабость.
Борьба с коррупцией почти полностью была маргинализирована в публичных и академических дискуссиях относительно внешней политики. Проблему обычно рассматривают как вызов для правоохранительной системы или как проблему качественного управления. То есть это всегда что-то, что сдерживает политическое и экономическое развитие, но никогда не поднимается на уровень национальной стратегии. Сегодня же коррупция как оружие стала важной формой политической войны. Оборона от нее должна перейти в главный поток внешнеполитической работы каждого уязвимого правительства включая США.
Авторы отмечают, что стратегическая коррупция имеет ключевые отличия от традиционных форм взяточничества, которые ученые называют "бюрократической коррупцией" или "коррупцией самого высокого уровня". Первая из них - это извращенное превращение обычной государственной службы в "платную услугу". Например, во многих странах такие простые вещи, как получение водительского удостоверения или прохождение инспекции на строительстве требует уплаты взяток. Это тот вид коррупции, который замедляет экономическое развитие, позволяя связанным между собой инсайдерам получать выгоду от инвестиций ценой настоящего экономического роста.
Коррупция наивысшего уровня возникает, когда бизнес-лидеры или влиятельные преступники (или олигархи, которые фактически объединяют в себе одно и другое) напрямую платят чиновникам правительства в обмен на услуги, такие как предоставление преференций или контроля над ключевым экономическим сектором. Часто речь идет о банковской системе, телекоммуникациях или контроле над природными ресурсами, такими как нефть и газ. Обе формы традиционной коррупции приводят к эрозии слабых государств и гражданских конфликтов. Такие процессы прямо сейчас развиваются в Алжире, Боливии, Иране, Ираке, Ливане и Венесуэле.
В традиционной коррупции плательщик и получатель взятки обычно пытаются стать богатыми. В случае стратегической коррупции жадность тоже играет роль, по крайней мере для отдельных игроков. Но такая форма взяточничества предусматривает, что иностранцы пытаются повлиять на целую страну в рамках национальной стратегии своего родного государства. Иногда, но не всегда, эти схемы проводятся с нарушениями закона со стороны граждан страны-жертвы. В других случаях все происходит технически законно, но все равно включает "искажения или уничтожение добросовестности при исполнении государственных обязанностей". По этой причине некоторые коррупционные действия караются законом, а другие остаются на оценку граждан, если их разоблачают.
Читайте такжеWashington Post: Политика 1930-х годов до сих пор в игре в Восточной Европе
Первые попытки бороться со стратегической коррупцией в США были нацелены именно на это. Закон о регистрации иностранных агентов (FARA), принятый в 1938 году, появился после расследований Конгресса против попыток распространения коммунистической и нацистской пропаганды в Америке. Закон требовал от представителей иностранных спонсоров регистрироваться, направляя "прожектор безжалостной гласности" на их работу. В 1960-х годах новые расследования Конгресса привели к появлению ряда значительных поправок к FARA, которые направили закон против иностранного спонсорства политического лоббизма вместо пропаганды. В течение следующих нескольких десятилетий иностранный воздействие оставался относительно маргинальным феноменом и ограничивался в основном усилиями небольшой группы диктаторов купить влияние в Вашингтоне и других западных столицах.
Но все начало меняться в 1990-х годах. Неожиданно появилось гораздо больше покупателей. Крах коммунизма вывел на рынок более 20 новых правительств. Все они хотели завести друзей и влиять на людей в Вашингтоне, столице единственной на то время супердержавы в мире. Они нашли большое количество консультантов и юристов, готовых предложить свои советы за высокую цену.
Авторы отмечают, что еще в 2001 году Организация экономического сотрудничества и развития назвала анонимные компании главным средством для сокрытия незаконных транзакций в мире. В США нет законов, которые бы требовали прозрачности в вопросе разоблачения "окончательного бенефициара" корпораций. Поэтому они постепенно стали гаванью для отмывания денег, финансирования терроризма, а также для клептократов и контрабандистов. По этой причине необычайный подъем международных криминальных сетей после Холодной войны начал служить не только традиционной коррупции, но и стратегической. В конце концов, как заметил журналист Оливер Баллоу: "Деньги зла всегда смешиваются с грязными деньгами".
Читайте такжеAmerican Interest: Коррупция – это новый коммунизм
Кульминацией всех этих сдвигов стал быстрый рост масштабов американской коммерции с участием иностранных заинтересованных групп. Американцы со связями среди людей во власти теперь получили возможности, которые открывают двери перед любой формой коррупционного поведения. Политические консультанты и бывшие чиновники США с опытом на большом, богатом и слабо регулируемом рынке торговли влиянием часто испытывают на прочность свою этичность, честность и патриотизм. Некоторые тщательно подходят к этому измерению своей работы, а другие - нет.
Наверное, наиболее выдающимся случаем стратегической коррупции последних лет стал хаос вокруг Украины, который привел к импичменту президента Дональда Трампа в 2019 году. Многие американцы считают этот эпизод главным внутренним политическим скандалом. Но стоит понимать его вполне иностранное происхождение. Авторы напоминают, что нижняя палата Конгресса объявила Трампу импичмент летом 2019 года за то, что он обусловил будущие отношения своей администрации с Украиной готовностью Киева помогать ему копать "грязь" против политического оппонента Джо Байдена. Кроме того, Киев должен был обвинить предыдущее украинское правительство (а не Кремль) в хакерской атаке против Демократической партии во время выборов 2016 года, а также поставить под сомнение доказательства, которые прокуроры США использовали, чтобы отправить к тюрьму одного из руководителей избирательного штаба Трампа Пола Манафорта. Но эта история началась за долго до того, как Трамп все это сделал. И авторами этого скандала были не американцы.
Читайте такжеWashington Post: Зеленский снова в ловушке политических конфликтов в США
Еще в 2018 году группа заговорщиков запустила срежиссированные мероприятия, нацеленные добиться увольнения посла США в Украине Мари Йованович. Эта группа включала американских граждан со связями в Украине - Льва Парнаса и Игоря Фрумана, а также их американского партнера Руди Джулиани, который работает личным адвокатом Трампа. Также в группу входили бывшие Генпрокуроры Украины Юрий Луценко и Виктор Шокин. Парнас, Луценко и Шокин передали Джулиани и республиканцу из Техаса Питу Сешенсу унизительную информацию о Йованович, которая позже оказалась неправдой. Джулиани распространил эти утверждения в СМИ, а Трамп и его сын Дональд Трамп-младший предоставили ей больший вес.
За этой группой стояли более крупные игроки с большими деньгами. И именно их повестка дня руководила кампанией. Согласно данным федеральной прокуратуры в Нью-Йорке, Парнас и Фруман прошлой осенью были обвинены в сговоре с целью нарушения законов о финансах. У них самих было мало денег. Но несмотря на это, они жертвовали сотни тысяч долларов фондам политиков в США через подставные иностранные компании, наполненные иностранными деньгами. Хотя у Фрумана и Парнаса были и свои корыстные цели. Как писало Associated Press, они предлагали члену правления украинской государственной компании "Нафтогаз" Андрею Фаворову соглашение о импорте американского сжиженного газа в Украину. В рамках данного соглашения Андрей Фаворов должен был заменить руководителя "Нафтогаза" Андрея Коболева. В разговоре Фруман и Парнас сказали Фаворову, что посол США Мари Йованович может быть против сделки. Но они уверяли, что она скоро будет уволена с должности.
Читайте такжеABC News: Требования Трампа "избавиться" от посла в Украине попали на пленку
Однако, авторы замечают, что Парнас и Фруман были фактически "фрилансерами". Как заметила журналистка Кэтрин Белтон в своей книге "Люди Путина", они работали на украинского олигарха Дмитрия Фирташа, который "взял под контроль торговлю газом между Туркменистаном, Украиной и Россией при поддержке Кремля". Федеральные прокуроры в Нью-Йорке обнаружили, что Фирташ перечислил Парнасу минимум миллион долларов. Washington Post писал, что Парнас и Фруман добивались, чтобы "Нафтогаз" согласился списать сотни миллионов долларов, которые Фирташ задолжал компании.
Политические цели заговора и очевидная причастность Фирташа выводит эту историю с уровня простого мошенничества на уровень стратегической коррупции. Фирташ - хорошо известная фигура в Украине. Много лет он руководил украинскими торговыми отношениями с "Газпромом", государственной компанией России, которая, по словам экономиста и эксперта Андерса Аслунда, "наверное, самый крупный российский геополитический инструмент на территории бывшего СССР и в Восточной Европе". Для России эффективный контроль над газовой торговлей и транзитом через Украину - это чрезвычайно важная цель. И Фирташ был "человеком Газпрома" в Киеве. Аслунд считает, что "Фирташ был больше агентом влияния Кремля, чем бизнесменом". В 2014 году олигарха арестовали в Вене. С того времени он борется против экстрадиции в США, где его обвиняют в коррупции и рэкете.
Читайте такжеPolitico: Демократы США подозревают Фирташа в финансировании Трампа
Авторы отмечают, что тратя миллионы долларов и предлагая информацию для помощи Трампу в качестве наживки, Фирташ и его сообщники, очевидно, пытаются спастись от экстрадиции. Кроме этого его цель - позаботиться, чтобы контроль над энергетическим сектором Украины был в более податливых руках, чтобы американские чиновники не стояли на пути, а также распространить теории заговора, которые давно лежат в основе российской пропаганды. Вовсе не случайность, что все эти цели почти полностью соответствуют желаниям Кремля. Это четкий порядок дня, в котором мало что происходит из США.
По мнению авторов, скандал вокруг Украины - это не просто сигнал тревоги о нынешнем президенте США. Это предостережение о том, насколько уязвимыми стали правительства перед новыми формами политической войны, а также перед стратегией, которая пользуется преимуществами свободы с целью дискредитировать их.
