Проявляется болезнь в том, что политическая особь, наделенная иммунитетом, то есть защитой от уголовного преследования, стремится от этого иммунитета избавиться. Другими словами — приобрести иммунодефицит, что и дает нам возможность обозначить название этой болезни тем же сокращением, что и традиционной «чумы ХХI века».
Развивается политический СПИД не во всех наделенных иммунитетом соответствующими статьями Конституции политических организмах, а только в депутатских. Президент, например, или судьи, которые тоже наделены иммунитетом, не спешат избавиться от него так публично и настойчиво, как парламентарии.
Спешу предостеречь, болезнь эта заразная. В периоды предвыборных кампаний она передается от одной политической силы к другой самыми разнообразными путями, как традиционными, так и не очень. Возбудителем вируса, активизирующего в депутатских мозгах острое желание стать беззащитными, может быть как носитель иммунитета, например, президент, так и организм, иммунитета не имеющий, например, народ.
Ранее исследователями политических психопатологий отмечалась стойкая тенденция: депутаты, которые были ближе к народу, чем к президенту, то есть находились в оппозиции, подхватывали этот вирус от народа во время предвыборных кампаний. Депутаты же, которые были ближе к президенту, подхватывали его от президента уже после выборов, чтобы плотнее затыкать рот оппозиции. Но к тому времени от него успевали излечиться оппозиционеры, которые теперь рассматривали депутатскую неприкосновенность как значительное подспорье в деле обличения власти.
Со временем волны эпидемий перемешались. Например, в 2007 году синдром приобретения иммунодефицита был привит с подачи американских политтехнологов вполне пропрезидентскому блоку НУНС как раз накануне выборов и стал основной предвыборной фишкой блока. С выборами, правда, модный политический недуг сильно не помог. НУНС набрал почти столько же, сколько на предыдущих выборах его почти близнец и тезка НСНУ, даже чуть меньше. Но и с иммунитетом все осталось в том же состоянии, что и до предвыборного обострения болезни.
Разве что стороннему наблюдателю стало еще труднее отличить действительно заболевших от симулянтов. Те лишь притворяются больными. А сами клянчат у народа голоса не хуже, чем нищие в метро мелочь «на лечение». Перед нынешними выборами аналогичные симптомы замечены у пропрезидентской Партии регионов уже без всяких американских политтехнологов. То ли ощутили, что заразно, то ли догадались, что не смертельно. Ведь на крайний случай есть панацея – обращение в КС.
Сторонники отмены неприкосновенности говорят, что все должны быть равны перед законом. Тут не поспоришь. Но это утверждение применимо лишь к тем обществам, где есть закон, где он работает, где им, а не указаниями начальства, руководствуются правоохранительная и судебная системы. А вот равенство перед беззаконием одинаково обезоруживает и тех, кто нуждается в защите, и тех, кто должен защищать других.
И еще хуже, если кандидаты и депутаты не симулируют, а действительно неприкосновенность им не нужна. Потому что значить это может только одно — они на самом деле перестали опасаться репрессий за свои политические взгляды, за оппозиционность. За неимением намерений такие взгляды иметь и любой ценой отстаивать. Потому что в условиях того режима, который у нас продолжает крепчать и складываться, от репрессий за мутные или грязные финансовые делишки откупиться проще. Если же при этом еще и за приобретение иммунодефицита побороться, создав иллюзию равенства всех перед законом, то совсем хорошо может выйти. Ведь есть вариант поиметь дополнительно несколько процентов голосов электората, одной части которого идеальный правитель представляется в образе Сталина, а другой — тоже Сталина, только в вышиванке.
Игорь Гридасов
