Чем дальше от советского прошлого, тем чаще можно услышать месседжи, что Украина должна праздновать не День независимости, а День восстановления независимости. По такому же принципу, как страны Балтии. В этом действительно усматривается смысл, но (конечно, не претендуя на лавры историка и, тем более истину) попытаюсь рассказать, почему в начале 90-х мы не пошли по тому же пути.
Действительно, за точку отсчета независимости Украины можно взять не август 1991-го, а январь 1918 года, когда Украинская народная республика с одной стороны, и Австро-Венгрия, Османская и Германская империи, а также Болгарское царство с другой, заключили Берестейский мирный договор. Согласно ему Украина признавалась независимым государством в границах, очерченных третьим универсалом. Речь шла о Киевщине, Подолье, Волыни, Черниговщине, Харьковщине, Полтавщине, Екатеринославщине (Днепр), Херсонщине и Таврии (без Крыма). Кроме того, в Универсале говорилось, что о присоединении Курщины, Холмщины и Воронежчины (а также других, смежных с Украиной территорий с преимущественно украинским населением), но после отдельных переговоров по ним.
То есть, теоретически, в начале 90-х Украина, как и страны Балтии, вполне могла заявить, что все время - с 1918-го - находилась под оккупацией.
Более того, 22 августа 1992 года последний президент Украинской Народной Республики Николай Плавьюк передал тогдашнему президенту Украины Леониду Кравчуку государственные клейноды УНР и грамоту Государственного Центра УНР, в которой Украина, как государство украинской нации, признавалась правопреемницей УНР. Мол, в 1991-м Украина восстановила государственную независимость, поэтому эмиграционное правительство, которое находилось в экзиле с 1921 года, могло наконец прекратить свою деятельность.
Нынешнее государство Украина официально не стало настоящей правопреемницей УНР
К сожалению, дальше этих символических событий дело не пошло. То есть нынешнее государство Украина официально не стало настоящей правопреемницей УНР.
Свидетели тех событий, с которыми мне посчастливилось пообщаться, считают, что на это повлияло несколько факторов. В частности, то, что Кравчук чего-то опасался и все время колебался. Даже относительно того, когда именно принимать клейноды УНР - Николай Плавьюк предлагал сделать это еще в январе, на День воссоединения, но дело затянулось вплоть до августа.
Причина такой нерешительности - на поверхности: тогдашняя властная верхушка, скажем так, была пропитана советской пропагандой и иррациональными страхами. Хотя с момента восстановления независимости Украины прошел год, многие боялись даже употреблять какие-то слова, которые "кто-то" мог бы "неправильно понять". Поэтому вряд ли в таких условиях стоило ждать от Кравчука согласования на признание факта оккупации Украины Советской Россией до 1991 года.
Несмотря на появление в Верховной Раде оппозиции, большинство в украинском парламенте на тот момент составляли коммунисты. Ожидать от них единогласного решения о восстановлении независимости Украинского государства было достаточно наивно (например, в Литве Акт о восстановлении независимости, в котором речь шла об оккупации СССР, поддержали и подписали все члены литовского парламента). Наивно хотя бы потому, что правопреемство предусматривает и восстановление прав граждан УНР и их потомков, которые были нарушены оккупационным режимом за 70 лет оккупации (о чем напоминают сторонники идеи восстановления независимости в 90-х). Учитывая, сколько в Украине семей с трагическими историями раскулачивания, Голодомора, высылки в Сибирь до Второй мировой и после нее, вряд ли потомки тех, кто участвовал в репрессиях, или потомки тех, кто чудом выжил (замалчивая правду даже перед собственными детьми, чтобы дать возможность выжить и им), проголосовали бы в 90-х за восстановление прав граждан почти забытой многими УНР.
Еще один момент – международное признание. Большинство западных правительств продолжали признавать балтийские государства суверенными политическими образованиями, представленными делегациями, назначенными государствами стран Балтии до 1940 года (которые функционировали, например, в Вашингтоне и не только там). Зато, несмотря на то, что с 1918 по 1921 годы УНР дипломатично была признана четырьмя десятками стран мира, сложная внутриполитическая ситуация в Украине и подвох большевиков, которые на всех международных переговорах пытались параллельно к представительству УНР подсунуть "делегации советов", не способствовали тому, чтобы это признание международное сообщество готово было подтвердить в 90-х относительно Украины.
Свидетели истории тридцатилетней давности уверены, что россияне на самом деле плевать хотели на какие-то правовые нормы
Более того, никто не дал бы гарантий, что в случае официального признания правопреемства УНР, условно, Россия не заявила бы свои претензии на Крым (хотя, негде правды деть, ей, при определенных условиях, пришлось бы уступить, например, Кубань), или Венгрия не предпочла бы заявить свои права на Закарпатье, или Польша – на часть Галиции. Но в 90-х ни Кравчук, ни Плавьюк, ни другие не были такими дальновидными и даже не думали о таком вероятном развитии событий. Более того, свидетели истории тридцатилетней давности уверены, что россияне на самом деле плевать хотели на какие-то правовые нормы и официальные признания украинского государства, или их отсутствие. Чтобы пытаться нас уничтожить, россиянам достаточно лишь того, что мы - украинцы. Что Днепр, Харьков, Киев, Одесса, Херсон – это не их. И с этим действительно трудно спорить.
Поэтому, вероятно, сейчас не так важно, должна ли Украина получить официальное правопреемство УНР в начале 90-х. Важно, что в 2023-м украинцы знают: мы большой кровью боремся за независимость Украины не с 2022-го, не с 2014-го, более ста лет. И должны завершить этот процесс сейчас.
С Днем Независимости! Слава Украине!
Татьяна Урбанская
