Сценарий новой серии легендарной мультипликационной саги «Трое из Простоквашино».
Она, согласно последней воле студии «Союзмультфильм», будет посвящена памяти безвременно усопшего актера театра и кино Олега Табакова - великого обличителя расовой убогости украинцев и сакрализатора русского Крыма.
Кота Матроскина озвучивает виновник торжества, остальных все кому положено. Ноль эмпатии. Детям до шестнадцати.
Дядя Федор спускается по облупленной лестнице симферопольской пятиэтажки, мечтая о крахе доллара. На его груди значок Юнармии, в руке бутерброд с подозрительным сыром. На подоконнике лестничной площадки, над грубо нацарапанным словом «Х…й», лежит мертвый облезлый кот.
- Неправильно ты, Дядя Федор, бутерброд ешь, - внезапно говорит кот сиплым голосом усопшего актера театра и кино. - Ты его сыром кверху держишь, а надо свежими мозгами на язык класть, так вкуснее получится.
- А откуда ты знаешь, что меня Дядей Федором зовут? - спрашивает Дядя Федор.
- Я в нашем доме всех знаю, - отвечает кот, хищно разглядывая яремную вену Дяди Федора. - Я в морге живу, мне оттуда все видно. Вот ты, например, знаешь, что твой папаша всем говорит, что ходит в самооборону Крыма, а сам каждый вечер тайно посещает Меджлис?
- Ссука, - цедит Дядя Федор. По его лицу видно, что он в глубине души он о чем-то таком догадывался.
- А ты думал, откуда у вас дома санкционный сыр? - ухмыляется кот. - Не бойся, мама сообщила кому надо, наряд уже выехал.
- А я в Юнармию хочу на срочную, - мечтательно признается Дядя Федор. - Потом по контракту в Донбасс укроп косить, а потом и в Сирию, там платят больше, но сначала надо военкома подмазать...
- Никого подмазывать не надо, - поспешно перебивает кот. - Поехали сразу к Вагнеру, у него тут база неподалеку есть, возле Простоквашинского кладбища. Матроскин меня зовут, это позывной такой. Я с ним весь Дейр-эз-Зор прошел.
- Смерть хохлам! - радостно говорит Дядя Федор. - Сейчас только за вещмешком сбегаю.
- Не надо, я сам сбегаю, - останавливает Матроскин. - Мать твоя дома?
- Дома.
- Вот и хорошооо, - говорит Матроскин и с голодным урчанием бросается вверх по лестнице.
***
- Что-то мама не отвечает, - жалуется Дядя Федор, пряча в карман сотовый. - Не иначе, хохлы опять связь перерубили.
- Да, с утра были теракты, - туманно отвечает Матроскин, сплевывая в солончак кусок серого вещества, странно похожего на человеческий мозг. - Жалею я этих хохлов. Они в каком-то смысле убогие. Во все их лучшие времена их самые яркие представители интеллигенции были где-то на вторых и третьих позициях после русских. Мне неловко за них.
Оба идут по голой равнине, превратившейся в пустыню после того, как хохлы перекрыли Крыму воду. За плечами у Дяди Федора вещмешок, из которого торчит гриф балалайки и корешок книги Владимира Путина «Дзюдо», Матроскин прячет за спиной недоеденную женскую руку.
Навстречу рекрутам внезапно выбегает облезлый пес сильно пьющего вида.
- Здравия желаю, служивые, - говорит пес голосом певца Сукачева. - Возьмите меня к себе в казарму жить, я вам буду портянки стирать.
- Еще чего, - лениво цедит Матроскин, но в его глазах появляются проблески аппетита. - Мы сами нигде не живем.
- Я как раз знаю один свободный домик! - радостно говорит пес. - Хозяева в тюрьму переехали, живите кто хотите. Вы, случаем, не с Урала будете, или с Тюмени?
- С Урала, с Урала, - сладко говорит Матроскин. - С Тюмени. Ближе к солнышку-то решили-то перебраться-то.
- А меня Шарик зовут, - говорит пес. - Я из простых крымчан, не из породистых. Возьмете меня к себе жить, или мне потом прибегать?
- Ну не то чтоб прямо жить... - задумчиво говорит Матроскин.
- Возьмем, возьмем, втроем веселее, - наивно говорит Дядя Федор.
***
Дядя Федор, Матроскин и Шарик сидят за столом и играют в карты. В доме наведен русский бардак, оставшиеся от старых хозяев фески, Коран и тандыр свалены в углу в безобразную кучу, сверху на них нагажено Шариком, мебель пропита Дядей Федором.
- Что это мы без медведя и без медведя, - тоскливо говорит Матроскин. - Так и умереть можно. Надо бы медведя купить.
- Надо бы, да где денег взять? - с раздражением произносит Дядя Федор. - Когда еще Вагнер первую зарплату даст? А ведь еще обмундирование приобрести надо, автомат, балаклаву модную с черепом.
- А может, занять у соседей? - оживляется Шарик.
- А чем отдавать будем? - интересуется Матроскин.
- А отдавать будем медвежатами!
- Если отдавать медвежатами, зачем тогда медведь? - возражает Дядя Федор. - К тому же, все соседи этой ночью куда-то пропали, как будто съел их кто-то.
- Говорят, укропские диверсанты вырезали, - туманно говорит Матроскин, незаметно сплевывая на пол кусок соседа. - Стыдно от мерзости, которые эти хохлы делают. Убивают людей и разрушают их жилища. А откликаться на это… Нет. Я махнул рукой, и это при том, что никакого отношения Крым к Украине, - залежной, незалежной, - не имеет!
- А давайте, может, Дядю Федора продадим? - внезапно говорит Шарик. - Понаехали тут...
- Никого мы продавать не будем! - решительно возражает Матроскин. - Мы пойдем могилу копать.
- Ура! - кричит Шарик. - А зачем?
***
В кромешной тьме у ограды Простоквашинского кладбища в свете одинокого фонаря Матроскин копает могилу. Дядя Федор и Шарик сидят на завалинке и курят папиросы «Вяликая Победа», мечтая о скором поражении Америки.
- И как это я сам не додумался про могилу, - говорит Дядя Федор. - Теперь медведя купим, портреты Путина на все стены...
- И Шойгу еще, и Шойгу, - подхватывает Шарик. - И Захарову голую.
Лопата Матроскина гулко ударяется о что-то твердое.
- Ура! - кричат Шарик и Дядя Федор. - Гроб!
Втроем они вытаскивают гроб на поверхность и торопливо открывают крышку.
- Не может быть! Вот это удача! - радостно кричит Дядя Федор. - Это же сам Михаил Николаевич Задорнов, светоч русской мысли! Вы знаете, что перед смертью он принял христианство?
- В карманах пошарь у него, - советует Матроскин, украдкой откусывая кусок покойника и с отвращением сплевывая его в сторону загнивающего Запада.
Дядя Федор шарит в карманах Задорнова и достает из них огромные пачки долларов.
- Истинно русский мыслитель, - с уважением говорит Матроскин. - Патриот, каких поискать. Большая потеря для родины.
- Смотри, там еще и в гробу карманы есть! - азартно восклицает Шарик. - Ого! Евро!
***
По дороге домой гибридные наследники Задорнова встречают пьяного агрессивного почтальона в вывалянном в грязи пальто. В одной руке у него бутылка, в другой - большой крест с дырками от пропитых драгоценностей.
- Что, попались, суки?! - кричит он пронзительным голосом актера театра и кино Ивана Охлобыстина. - Это я, почтальон Печкин, вот вам повестки для вашего мальчика на выборы Владимира Владимировича Путина, которые состоятся, напомню, 18 марта! И если кто-то из вас, козлы вонючие...
Не договорив, почтальон падает лицом в грязь, но быстро поднимается и обводит ночных избирателей мутным взглядом.
- А чего это вы в гробу везете? - нетвердо спрашивает он.
- Это мы за грибами ходили, ясно вам? - отвечает Матроскин. Его глаза в темноте наливаются голодным красным светом.
- Конечно, ясно, что же тут неясного, во имя отца, б...дь, и сына, - говорит Печкин. - Вы бы еще с чемоданом пошли.
Проводив троицу расфокусированным взглядом, почтальон достает из кармана мобильный телефон и набирает секретный номер.
- Товарищ майор, здравия желаю, - говорит он в трубку неестественно высоким голосом. - Кажется, обнаружена диверсионная группа укропов, за которой мы так долго охотились.
***
События развиваются стремительно
***
Дядя Федор сидит за богато уставленным бутылками столом и пишет письмо:
«Дорогой мой Вагнер! Я живу хорошо, просто замечательно. У меня уже все есть, я за войной очень скучаю, особенно по вечерам...»
За окном свежеприобретенный медведь пытается совокупиться с самоваром, обжигается и разражается истошным ревом.
- Ой! - кричит Дядя Федор и, схватив бинт, выбегает во двор.
К столу подходит сильно осунувшийся Шарик и, взяв ручку, дописывает письмо:
«...А вот здоровье мое не очень. Ночью кто-то опять укусил меня в шею и много крови высосал. Теперь то лапы ломит, то хвост отваливается. А на днях я линять начал, и вот, кстати, сзади ко мне подходит мой друг кот Матроскин, широко разевает свой клыкастый рот и... О боже, Матроскин, что ты делаешь?! Ааа! АААА! Нееет! Мои истошные вопли перекрывает утробное рычание кота».
...Собрав остатки разорванного на части Шарика в мешок, Матроскин завязывает его аккуратным узлом и хозяйственно относит в огромный холодильник, плотно забитый такими же мешками. Его лукавый взгляд падает через окно на Дядю Федора, бинтующешо медведя во дворе.
- Вежливо люди с вежливым взглядом вежливо смотрят, вежливо просят, просто стоят они вежливо рядом... - мурлыкает он и улыбается, привычно сплевывая в угол кусочек Шарика.
***
Почтальон Печкин гадюкой ползет по траве, сливаясь с местностью. На нем надета пятнистая форма вежливого человека, на лице балаклава, на голове бандана, в руке стеклорез, за спиной - новейший автомат «Воевода» с непредсказуемой траекторией полета пули. Поравнявшись со стеной дома, он одним движением стеклореза вскрывает окно и рыбкой ныряет внутрь.
- Я хочу, чтобы у украинцев взорвали все энергоблоки, чтоб они все умерли, - бормочет он голосом актера театра и кино Охлобыстина. - Ничего, кроме извращений и проклятий, хохлов не интересует, желчь и голубизна - их флаг.
- Что ты там п...здишь, биомать? - каркает рация в ухе почтальона.
- Ничего, товарищ майор, - говорит Печкин скороговоркой. - Я вошел. По оперативным данным, гроб они спрятали в подполе. Прогнозирую найти в нем множество единиц огнестрельного оружия и взрывчатки для теракта на Керченском мосту.
- Завали хлебало и работай, - говорит товарищ майор уже спокойнее. - Если что, подорвешься на гранате и скажешь, что это за пацанов.
Спустившись на цыпочках в подпол, Печкин оказывается в полной темноте. Включив новейший российский прибор ночного видения «Авангард» с непредсказуемой картинкой, почтальон обнаруживает гроб и со счастливой улыбкой открывает крышку.
Из гроба с душераздирающим нявом выпрыгивает Матроскин и перегрызает ему горло. Прибор «Авангард» ломается. Дальнейшее насыщение Матроскина происходит наощупь.
***
Наступает осень. На улице холодно, в окно барабанят ледяные капли дождя. Дядя Федор с серым лицом и обкусанной шеей лежит под одеялом посреди горницы, подмышкой у него торчит градусник, который показывает 26 и 6.
- Мозги, - хрипло говорит Дядя Федор. - Свежие мозги.
- Вот они, пожалуйста, - отвечает Матроскин и, сбегав к холодильнику, начинает кормить его с ложечки. - Ты кушай, не стесняйся, у меня еще консервации полный подпол. Веришь, я тебя как в первый раз увидел, так сразу понял - не буду есть тебя, товарищем сделаю, будем вместе зимовать.
- Хороший ты все-таки кот, - бледно улыбается Дядя Федор.
- Подумаешь, - мурлычет Матроскин, - я еще и из автомата строчить умею.
Раздаются гулкие удары в дверь.
- Кто там? - недовольно спрашивает Матроскин.
- Свои, - отвечает ему мужской голос.
- Свои в такую погоду дома сидят, Киселева смотрят, - говорит Матроскин. - Не буду двери открывать.
- Открой, - тихо говорит Дядя Федор. - Это мои мама и папа приехали.
- Ну, мама-то навряд ли, - бормочет Матроскин, но открывает.
Входит папа.
- Служу России, сынок, - тепло здоровается он и с порога начинает тараторить: - Ты, наверное, беспокоился за меня, так зря, знай же, что я работаю в ФСБ под прикрытием, и ходил в подпольный Меджлис, чтобы вывести его на чистую воду и разоблачить крупный теракт, а сыр их проклятый я всегда выплевывал...
Матроскин молча сбивает папу с ног и выедает ему печень.
- Хороший был человек, - сообщает он. - Прямо фуа-гра ходячая.
- И мне кусочек, - слабым голосом говорит Дядя Федор, глотая слюну. - За Россию, за Путина.
- За Путина, дай бог ему здоровья, - эхом отзывается Матроскин и суеверно стучит кулаком по столу.
- Кто там? - неожиданно спрашивает влетевший в форточку галчонок.
Матроскин бросает на него гордый взгляд, исполненный вяличия.
- Это я, - просто говорит он.
Василий Рыбников
