Россия привлекает иностранцев в свои Вооруженные силы. Среди них - граждане Непала, Ирака, Замбии, Индии.
Стоит отметить, что эти наемники не являются частью Вооруженных сил РФ. Их вербуют частные военные компании из России. И эти люди сначала попадают в какую-то ЧВК, а уже она заключает "соглашения" с Министерством обороны РФ. То есть, соглашаясь на такой "контракт", наемники должны понимать, что они некомпетентны, на них не распространяются ни Женевская конвенция, ни другие международные обязательства в части соблюдения прав военнопленных.
Кроме того, наемники (если выживут) не получают даже половины той суммы, на которую рассчитывают и которую им, очевидно, обещают при вербовке (если получают хотя бы четверть, это уже хорошо).
Ведь, как правило, сначала выплаты "проходят" через систему "штрафных санкций".
Что с такими наемниками происходит на фронте? Ими россияне, скажем так, закрывают все "дыры". Их записывают в подразделения, которые находятся под шквальным огнем украинских Вооруженных Сил. То есть, эти люди - расходный материал для российских штурмов. А дальше наемники просто списываются.
Очень выгодная для РФ история: никаких дополнительных расходов (на погребение или какие-то возмещения родным погибших). То есть, если в отношении российских граждан еще действуют какие-то условности относительно каких-то выплат хотя бы на погребение, то граждане Непала, Индии или какой-то африканской страны, в случае гибели своих родных на войне в Украине, получить возмещение от России не смогут. Такого механизма просто не существует.
Может ли огласка историй о наемниках ухудшить отношения России с теми странами, откуда она вербует людей на украинский фронт?
Недавно стало известно, что Индия пытается вернуть около 20 своих граждан, которые оказались в составе российской армии в Украине. Их семьи заявили, что мужчин заманили на войну под ложным предлогом, истории этих людей попали в заголовки национальных газет в Индии. Но...
С одной стороны, такие ситуации могут несколько осложнить дипломатические отношения РФ с такими странами, поскольку речь идет о силовом удержании людей, которых заманили на службу в российскую армию. Но, как видим, конкретных претензий к РФ никто не выдвигает. А отдельные случаи огласки даже не несут существенного влияния на формирование общественного мнения в этих странах.
Во-первых (и это главная причина), это связано с тем, что россияне вербуют необразованных и малообеспеченных.
Во-вторых, в обществах этих стран отсутствует полноценная информационная кампания о том, что Россия ведет себя нечестно, что она использует наемников как "пушечное мясо".
С другой стороны, если вспоминаем Индию, она имеет тесные экономические и политические контакты с Россией, и российские деньги играют на индийских рынках (особенно в энергетической сфере и в сфере переработки) свою роль.
Сейчас Индия пытается балансировать между Западом и Россией, закупает большие объемы нефти, пытается диверсифицировать военно-технические, технологические поставки. Однако у власти в Индии находится правительство, которое играет на популистской риторике, в частности поднимает тему антиколониализма.
Таким образом, рядовыми индусами Запад сейчас воспринимается, вероятно, не совсем как враждебный, но как оппонирующий мир. Запад для них - это тот, кто должен Индии за времена колониализма.
Зато в отношении России в индийском обществе существует положительное восприятие, отношение как к дружественному государству (такое отношение здесь сохраняется еще с советских времен). По мнению индийцев, Россия для них не враждебна, ведь оказывает сопротивление Западу, противостоит ему.
Поэтому не стоит ожидать, что использование Россией граждан Индии как "пушечного мяса" повлияет на двусторонние отношения Дели и Москвы. А в индийском обществе, которое стремится, так сказать, вернуть себе историю, какое-то значение своей страны в мире, превратить ее в центр влияния, риторика как-то изменится. Более того, истории с российскими наемниками из Индии на украинском фронте - это на самом деле один из небольших кейсов. Хотя, конечно, об этом все равно нужно говорить.
Виталий Кулик, директор Центра исследования проблем гражданского общества
