REUTERS

Об этом пишет Юлиан Ханс в своей статье «В сомнениях сеять сомнения», опубликованной в немецкой газете Süddeutsche Zeitung.

Через десять дней после катастрофы Министерство обороны России пригласило всех, чтобы представить свою версию событий - и задать вопросы. На огромных экранах Андрей Картаполов, заместитель председателя Генерального штаба, представил карты с указанием местоположения, маршруты полета и спутниковые снимки. Из цветных линий, стрелок, точек и фотографий, которые были едва понятны для дилетантов, и которые нельзя было проверить, российские военные составили свою картину происшествия: Рейс 17 малайзийских авиалиний, согласно российской версии, незадолго до сбиения вышел из предоставленного воздушным наблюдением коридора, снизил скорость и высоту. На земле российские спутники обнаружили зенитное орудие, которое Москва приписывает украинским вооруженным силам. Радиолокационных систем, которые используются для управления этим зенитным орудием, 17 июля использовались более активно.

Видео дня

Кроме того, российская система наблюдения за воздушным пространством, вскоре после того, как Боинг исчез с радаров, поместила еще один летающий объект, который нельзя было идентифицировать, вблизи прежней позиции самолета МН17. Можно предположить, что речь шла об украинском истребителе типа Су-25. Выводы, сделанные в России на основе предоставленных данных, разные. Генштаб оставил открытым вопрос, к какой версии он склоняется: Украинский истребитель сбил Боинг? Или это была система «Бук» на земле? Или истребитель скрылся за гражданским самолетом и этим направил зенитную ракету не в запланированную цель? Но почему бы украинская ПВО стреляла тогда по своим самолетам?

Собственная версия сбиения, видимо, была не основной целью презентации. Скорее, это было сделано для того, чтобы посеять сомнения в ходе событий, который после происшествия на Западе считают наиболее вероятным: что это были сепаратисты, которые с помощью поставленных из России (и, возможно, даже управляемых оттуда) ракет системы «Бук» по ошибке сбили гражданский самолет. Москва отправила правительству в Киев каталог из 22 вопросов – и с тех пор предъявляет как красноречивое доказательство тот факт, что Киев не ответил на эти вопросы. Даже на Западе, особенно в Интернете, это сработало, как катализатор для разговоров о теории заговора.

Но в то время, как министр иностранных дел Сергей Лавров неоднократно возмущался публично, что данные из черного ящика еще не опубликованы, сам он очень хорошо знал, что руководящие принципы Международной организации гражданской авиации (ИКАО) не позволяют раскрывать отдельные результаты до публикации официального отчета.

Поскольку российское управление наблюдения за воздушным пространством в Ростове-на-Дону имело контакт с Боингом, эти данные также были проанализированы. К тому же, были привлечены эксперты российских органов, ведающих воздушным транспортом. В отчете Россия названа как «государство, которое по запросу предоставило информацию».

С тех пор Москва предприняла много попыток, чтобы получить влияние на ход расследования – наконец, все указало на Россию. В конце июля Министерство транспорта создало следственную комиссию, о которой, правда, больше никто ничего не слышал. После того, как перемирие на основе резолюции ООН 2166 на месте крушения было нарушено, Лавров потребовал, чтобы ИКАО и ООН проводили расследования совместно. Голос России, как постоянного члена Совета Безопасности имел свой вес. В начале месяца председатель Думы Сергей Нарышкин предпринял еще одну попытку. «То, как сейчас все проходит, нам не нравится», сказал он и потребовал «прозрачного расследования трагедии» перед Парламентской Ассамблеей Совета Европы. Но расследование авиакатастроф уже давно упорядочено – это входит в обязанности Международной организации гражданской авиации (ИКАО).