На днях директор дистанционной школы "Unicorn School" и доктор философии по экономике Владимир Страшко сообщил о критическом количестве обращений от родителей, которые планируют вывозить детей из Украины. В частности он отметил, что некоторые школы потеряли до 90% учеников. И если раньше эта проблема была более актуальной для мальчиков, то сейчас она распространилась и на девочек.
УНИАН пообщался с Владимиром Страшко, чтобы узнать, насколько эта проблема является масштабной, пытается ли государство ее решить и какие последствия для страны она может нести.
Владимир, в своей заметке вы отметили, что дети массово начали покидать даже дистанционные школы в Украине. Насколько эта проблема является глобальной и каковы ее причины?
Дистанционное обучение начало быть очень популярным в Украине, когда начался COVID-19. Но в 2021 году люди как-то пристроились. И следующая такая большая вспышка была в 2022-м, когда началась война и люди начали массово выезжать за границу. Но это была как реакция неопределенности.
Мы тогда получили большое количество сообщений от родителей, которые хотели, чтобы дети закончили учебный год. В конце конце 2022 - начале 2023 года люди начали возвращаться в Украину, надеясь на то, что война закончится.
Такая же ситуация продолжалась и до 2024 года. Однако, последние несколько месяцев, начиная где-то с конца августа - начала сентября, мы начали получать очень большое, прямо аномальное количество сообщений с мотивировкой, что мы покидаем страну, помогите нам завершить украинское обучение, чтобы поступить в ВУЗ в Европе.
До этого такой мотивировки не было. То есть родители учеников 10-11 классов вывозят и говорят, что хотят закончить экстерном 10-11 класс - два года за один, получить свидетельство и дальше поступать куда-то в Европе.
И это меня очень беспокоит, потому что раньше дистанционное образование было, ну, скажем так, просто альтернативой обычному. Оно не имело такой жесткой корреляции с мотивом покинуть украинскую систему образования в целом. А сейчас мы это видим. И это первая категория людей, которые хотят получить свидетельство и куда-то поступить в какой-то вуз. И их очень много.
В некоторых классах, в 11-х даже, среди тех детей, которые учатся у нас, таких до 90%. Мы понимаем, что это категория людей, которые хотят, чтобы их дети поступили в высшие учебные заведения не в Украине.
Раньше эта история была более характерна для ребят, чтобы избежать мобилизации и уехать до 18 лет. Но сейчас сюда начали выдаваться и девушки, что является нетипичным трендом. То есть даже родители девушек начинают их вывозить, чтобы они учились где-то там.
Вторая категория людей, о которой я отмечал, это дети, которые уже несколько лет находятся за границей. То есть, условно, в том же 22-м выехали, там и находятся в своих странах. И раньше они продолжали получить украинское среднее образование. Просто учились параллельно в своей школе (за рубежом, - УНИАН) и в нашей школе (украинской, - УНИАН).
Но сейчас эти люди начали писать, что они решили отказаться от украинского образования, ведь решили оставаться там. И эта история касается всех категорий возрастных, не только 10-11 класс.
И поэтому школа является некой лакмусовой бумажкой, которая показывает настроения в обществе. Мы видим, что этот тренд на отток, он очень сильно увеличился. И именно поэтому я написал, что это катастрофа, большая проблема. Нам надо принимать ее во внимание, потому что такими темпами мы вынуждены будем не только проводить оптимизацию высших учебных заведений, о которых говорит господин Винницкий, например, а делать это даже радикальнее, потому что кто будет поступать в вузы?
А еще есть одна проблема в том, что эти же дети выпадают из украинского контекста. Одно дело, когда раньше люди учились в Европе, заканчивали в Украине школы, ехали учиться в Европе получать образование и имели возможность вернуться к нам. То есть это был такой образовательный туризм. И это круто. Когда есть возможность получить классное высшее образование и потом вернуться работать у нас.
Но ведь сейчас это совсем не об этом. Это о том, что они делают сознательный выбор. Все, мы будем здесь. Будем адаптироваться, оставаться. И обучение в школах и университетах они воспринимают, как быструю социализацию для ребенка.
Эта тенденция - она касается только прифронтовых городов, таких как Харьков? Или эта проблема актуальна по всей Украине?
Я был бы значительно менее обеспокоен, если бы это касалось только Харькова, Днепропетровской области, Донецкой или Запорожской. К сожалению, нет. Это та история, которая не имеет привязки к географии.
У нас много клиентов с 2022 года, которые выехали даже из Ивано-Франковской области, из Львовской. И они также принимают решение оставаться в Европе, или в тех странах, где они есть. То есть они это связывают больше с тем, что не видят перспектив здесь.
Есть еще одна прослойка - сейчас об этом не принято говорить, но она существует. Когда родители видят угрозу о себе - имею в виду мужчин - они хотят каким-то образом пересечь границу. Ну и они, конечно, они забирают с собой семьи. И так же мы получаем запрос, что мы переехали и надо учиться.
Мы видим, что сейчас продолжаются дискуссии об уменьшении мобилизационного возраста. Есть даже сплетни о возможном введении мобилизации женщин в Украине. Это также вносит определенный вклад в мотивацию родителей вывозить своих детей из Украины?
Да, безусловно, это является одним из факторов для родителей выбирать своим детям образование за рубежом.
Проблема выезда детей - это не только о школах, но и в будущем о вузах. Во времена COVID-19 были случаи, когда украинские вузы закрывали или объединяли, ведь просто не хватало студентов. Сейчас эта угроза еще более масштабная?
Я считаю, здесь на самом деле очень правильно делает Министерство образования. Потому что оптимизация сети высших учебных заведений - это не просто, знаете, как пожелание чье-то, или там еще, это просто необходимость. И, во-первых, мы будем вынуждены это делать.
Во-вторых, речь идет о том, что мы можем получить чрезвычайно большую демографическую яму именно из этого поколения, которое должно заканчивать школы, поступать в вузы и идти дальше на работу. И мы можем еще больше ускорить процесс старения нации. И это катастрофически отразится уже не только на образовании, но и на рынке труда вообще, и на экономике. Потому что просто некому будет работать.
И сейчас мы не слышим о каких-то инициативах Правительства о привлечении иностранцев к работе в Украине. Хотя нет сейчас проблемы в рабочих местах. Рабочих мест очень много. Есть другая проблема. Проблема в том, что некому работать. И здесь есть множество слоев. Первая прослойка - физически нет специалистов того уровня, в котором нуждается предприятие.
Вторая прослойка - географическая привязка. Например, в Черниговской области меньше людей, чем предприятий.
Третья категория - мужчины боятся трудоустраиваться официально, потому что нет прозрачных инструментов для бронирования. Если это предприятие, то там обязательно должно быть трудоустройство официальное, без ФЛП. Потому что правила безопасности и тому подобное. И они это воспринимают как one way ticket. То есть сейчас предприятие о них скажут и им тут же повестка придет. Вот так.
А теперь представим, что эта ситуация, которая есть сейчас, ухудшается еще оттоком молодых людей, которые могли бы через год, два, пять заменить кого-то и прийти на рынок труда. Что будем делать?
Фактически, эта проблема является постоянной. Даже если война закончится - те семьи, которые приняли решение остаться за рубежом - в Украину не вернутся. Так и для школ в будущем возникнут проблемы с набором новых учеников?
Я думаю, что и школы будут иметь очень большой вызов. У них он есть и сейчас, на самом деле. У нас уже есть проблема с сетью. Где-то в сельской местности, когда оптимизируют школы, у них проблемы с наполнением.
Однако есть и диаметрально противоположная ситуация. Например, я работал в Ирпене, проводил тренинг для учителей. И там ситуация такова, что у них одни из крупнейших школ в Украине по количеству детей, которые там учатся. В одной из школ 2700 детей. Они имеют обычное здание на три этажа, где учатся 2700 детей. И имеют укрытие на 700 детей.
То есть они работают в три смены. Можете себе представить, что это такое в плане нагрузки на учителя, в плане психики детей. А дальше мы получаем воздушную тревогу, и все эти дети спускаются в укрытие, где не учатся. И это приводит к чему? К тому, что образовательные потери увеличиваются, нарастают, как снежный ком.
Поэтому школа должна, во-первых, работать над гибкостью. Лично я очень рад, что сейчас мы имеем развитый рынок дистанционного образования. Школы, в первую очередь частные, стали более гибкими с точки зрения форматов, подачи материалов, геймификации и тому подобное.
Это классно, но это не системно. Потому что системно - это когда на уровне государства внедряется для всех обязательно. Поэтому я думаю, что нам придется очень сильно работать с комбинациями "Educational Technologies" и традиционным образованием. Нам придется решать вопрос образовательных потерь. И нам придется решать вопросы мотивации, вовлеченности, профессионализации учителей.
Потому что мы видели по этому году, что уровень поступающих в педагогические вузы, он очень сильно снижается. Добавим демографическую проблему, добавим системную проблему в школе и получаем в результате большой бум.
Учитывая все эти проблемы - существуют ли какие-то пути их решения в современных и послевоенных условиях?
Давайте разложим эту историю на несколько составляющих. Первая составляющая - это возможности школ внедрять дистанционное обучение. Ведь сейчас у них системного решения нет. Есть только бесплатные сервисы, такие как Google-классы, а дальше делайте, что хотите. Не государство, никто, даже доноры, не дают системных каких-то инструментов им для того, чтобы это делать круто.
Во-вторых, это все равно не панацея, поэтому уровень преподавательского состава также будет на это влиять. Работа с учителями, их мотивацией, зарплатой и тому подобное.
Третий фактор - это сеть. Или оптимизация сети там, где оно нужно. И это будет требовать, в частности, увеличения количества дистанционного обучения там, где оно нужно. Имею в виду сокращение школ. Или наоборот их расширение в таких городах, как Ирпень, где катастрофа происходит. То есть общая оптимизация системы.
Но это только то, что касается образования. Проблема в том, что само образование, качество этого образования, не является основным фактором оттока людей за границу. Оно является одним из них. Но основная - это точно не качество образования, потому что дети поступают в любые вузы сейчас.
То есть им лучше сейчас поступить в какой-то провинциальный вуз в условной Словакии, который может быть по уровню хуже нашего вуза, чем учиться у нас.
Поэтому сейчас проблемы в образовании связаны не столько с образованием, сколько с видением. То есть осознанием того, что будет завтра. Мне кажется, что эта лакмусовая бумажка в виде школы показывает нам то, что у людей это видение отсутствует. Они не понимают, что будет завтра.
Простое сравнение. Сейчас у нас ноябрь, сравним с ноябрем 2022 года. Тогда не было света, где-то даже исчезала вода, каждый день были обстрелы. Но какое было приподнятое настроение у людей. Ведь Харьков отвоевали, Херсон отвоевали, все ждали контрнаступления, и люди возвращались. У меня есть знакомые, которые из Британии возвращались, бросали там работу, ведь думали, что там все будет хорошо. Сейчас все происходит с точностью до наоборот. И нам надо с этим жить...
Никита Шендеровский
Владимир Страшко – предприниматель и СEO с более чем десятилетним опытом работы в EdTech, консалтинге, телекоммуникациях и государственном управлении, эксперт по человеческому капиталу, сертифицированный бизнес-тренер.
Родился в Донецке. В 2013 году окончил Донецкий национальный университет.
Сейчас является директором дистанционной школы "Unicorn School". Доктор философии по экономике.
