Анонсированный главой КНР Си Цзиньпином в 2013 г. проект «Один пояс, один путь» стал одной из его главных долгосрочных экономических инициатив, пишут "Ведомости".
Она предусматривает создание двух транспортных коридоров: «Экономического пояса Шелкового пути» (ЭПШП, развитие торговли на сухопутных территориях, связывающих Китай с Европой) и «Морского Шелкового пути XXI в.». Если последний ляжет вдали от российских границ и традиционных зон влияния, то первый должен пройти по территориям бывших советских республик – стран Центральной Азии.
Читайте такжеЭкспорт Китая в Россию упал на треть, в США - вырос на 10%Уже инвестировав миллиарды долларов в Центральную Азию, Китай может изменить расклад сил в регионе, экономика которого в последнее время сильно пострадала из-за падения цен на сырье и рецессии в России. Правда, рост китайского влияния неоднозначно воспринимается в некоторых центральноазиатских странах и в Москве, которая пытается убедить их присоединиться к Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС). Экономическая экспансия может нести риски и для самого Китая: чем больше он инвестирует в регион, граничащий с Афганистаном, долгосрочная стабильность которого находится под вопросом, тем выше вероятность того, что он может быть втянут в решение политических, военных вопросов и получить проблемы в области безопасности.
«Так ненамеренно может возникнуть китайская империя. Они, без сомнения, становятся самым главным геополитическим игроком в этой части света, – говорит Рафаэлло Пантуччи, специалист по региону из Royal United Services Institute. – Не думаю, что они оценили все долгосрочные последствия».
Интерес Запада к региону снижается, а возможности России инвестировать в нем ограничены из-за рецессии. Китай же в последнее десятилетие стал там ведущей экономической силой. Товарооборот между Китаем и пятью центральноазиатскими республиками бывшего СССР – Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном, Туркменией и Узбекистаном вырос, по данным МВФ, с $1,8 млрд в 2000 г. до $50 млрд в 2013 г., а затем немного сократился из-за падения цен на сырье. Тем не менее он еще несколько лет назад превысил товарооборот этих стран с Россией. Правительства некоторых из них сейчас могут рассматривать китайские инвестиции как последний шанс стимулировать экономику и сохранить политическую стабильность.
Инвестиции Китая в инфраструктуру развивающихся стран могут оказаться едва ли не единственной надеждой на экономическое восстановление последних, полагает Дэвид Любин, главный экономист по развивающимся рынкам Citigroup: «Их действовавшая до сих пор модель экономического роста вышла из строя, у них огромный дефицит качественной инфраструктуры, и у многих достаточно устойчивое финансовое положение. Если сложить эти элементы, можно получить вполне надежный источник роста».
Если оценить инвестиционные потребности стран Центральной Азии, участие Китая представляется, «мягко говоря, очень важным», соглашается Агрис Прейманис, экономист ЕБРР по Центральной Азии: «Активность Китая во всех секторах растет, и невозможно представить, что западный или российский капитал займет место китайского».
В Казахстане на долю китайских компаний приходится уже 20–25% нефтедобычи – ненамного меньше, чем на долю государственного «Казмунайгаза». В Туркмении Китай заменил «Газпром» в качестве основного покупателя газа (61% экспорта из страны в 2014 г. направлялся в Китай). Во многом это произошло благодаря открытию в 2009 г. газопровода Центральная Азия – Китай, построенного в основном на китайские кредиты; сейчас строится его четвертая ветка, которая должна пройти из Туркмении по территории Узбекистана, Таджикистана и Киргизии. В последних двух странах китайские компании инвестировали в нефтеперерабатывающие и цементные заводы, они также вкладываются в строительство дорог и тоннелей в странах региона.
Китайские инвестиции в Казахстан, Узбекистан и Туркмению превышают российские в 10,7 раза – и в перспективе баланс будет меняться не в нашу пользу, указывает профессор Высшей школы экономики, экономист Владислав Иноземцев.
