ВпечатлениеМоя лучшая подруга, категорическая противница браков с иностранцами, православная и украинская «буржуазная националистка» уезжает замуж в Америку. Так вышло, что неформального, некарьерного и глубоко набожного православного она нашла в протестантско-католической Америке. Он приезжал сюда пару раз… Странно, я знаю множество людей, принадлежащих к церковной структуре, – это разные люди, но при появлении этого парня его мгновенно воспринимают как «духовного лидера». Слушая его рассказы о православной Америке, об образе жизни в монастырях, о том, как в Америке в православие обращаются целые приходы, я убедилась: когда американцы попадают в православие, они становятся еще более православными, чем мы. Более дисциплинированными, более обучающимися и ничуть не менее аскетичными.
Он понравился моему отцу, убежденному антиамериканисту. Наверное, потому что когда на обеде в моем доме папа игриво сказал, что хочет что-то получить за свою «вторую дочь» (так он называет мою подругу), Пол серьезно переспросил:
– Сколько?
– Одну бутылку виски, – поспешила исправить я ситуацию.
– Почему всего одну? – возмущенно спросила подруга.
Когда в следующий визит папа выяснил цену привезенной бутылки, лед антиамериканизма в его душе был растоплен окончательно. «Ваш жених принадлежит к Российской православной церкви?» – впечатленная историей их знакомства, переспросила на собеседовании в американском посольстве сотрудница.
– К Американской, – поспешила ответить подруга.
К моменту собеседования она уже знала все о монастырях, крупных храмах и приходах Америки. Политические журналистки не бывают бывшими. И для нее, хоть и националистки, но прихожанки УПЦ Московского патриархата, было важно, чтобы связь православных церквей России и Америки была не «межгосударственной», а чисто духовной, без всякой политики.
Журналисткам тяжело уезжать с Родины. Даже, если все последнее время она занималась золотым церковным шитьем и была уверена, что сможет создать в Украине мастерскую. Именно с ней я сумела посмотреть старинные церковные вышивки, которые делала мать гетьмана Мазепы и пройти короткий теоретический курс золотого шитья. Теперь в Америку она увозит свое замечательное открытие – стежок ХII века, созданный в киевских мастерских, и приготовленное портфолио своих собственных изумительных работ по церковному шитью.
– Ты думаешь, я сумею создать там что-то, кроме семейных ценностей? – печально спросила меня моя подруга и компаньонка, с которой мы, исколесив пол-Украины, в свое время написали много репортажей.
– Конечно, – успокоила я ее, и принялась рассказывать о том, как и при каких обстоятельствах начинала карьеру Мадлен Олбрайт. – После того как ты приведешь в порядок дом, ты возьмешься за кандидатскую.
– Я сумею защититься между тем, как буду рожать?
– Я не знаю, – честно ответила я. – Но убеждена, что после того, как ты появишься на приходе, с твоей-то силой убеждения все американки полюбят церковное золотое шитье, вы вместе вышьете плащаницу, а ты будешь руководить мастерской, как Мария Мазепа – мать нашего гетьмана. Это будет твой подарок Американской церкви. А может быть, дело пойдет, и ты сумеешь создать новую экспозицию церковного золотого шитья для Метрополитен-музея.
– Ну, тогда я заберу с собой все нитки, прориси икон (эскизы вышивки) и библиотеку по церковному искусству…
– Да. В Америку без ниток никак нельзя ехать. А библиотеку не забудь застраховать, чтобы ничего не пропало. Кто знает, может быть, еще получится защитить диссертацию.
Маша Мищенко
