Движение «Никто, кроме нас» стало известным 20 сентября после бунта возле парламента. За этим выступлением последовала нервная реакция власти, которая тут же стала «торбить» главный офис военного братства в Киеве, мимоходом повесив пару-тройку уголовных дел на его лидера Александра Ковалева. (Неуплата налогов или что-то в этом роде, что они обычно любят вешать). Атаки власти «афганцы» отбили. Как оказалось среди них полно квалифицированных юристов. А наезды возымели свой положительный медиа-эффект. К гражданскому движению, которое по их оценкам насчитывает 50 тысяч членов, потянулись журналисты. Теперь за организацией «Никто, кроме нас» внимательно наблюдает пресса, отслеживая, чем они занимаются, а также: не «купили» ли их политики, не сотрудничают ли они с политтехнологами. А НКН в свою очередь, изрядно пополнив френд-ленту журналистами, через Фейсбук рассылает пишущим и снимающим свою информацию: то на день армии они везут молодежь на полигоны (и фотоотчет), то делают массовые протесты, чтобы в депрессивном городке Донецкой области не закрывали больницу. Пару дней назад всех журналистов пригласили на всеукраинскую акцию «Вспомним первый штурм», посвященный вводу Советских войск в Афганистан. В анонсе, который рассылали из НКН, нам предлагалось возложить цветы, побыть на панихиде. Отдельно полужирным шрифтом стояло предупреждение: «Участие политиков не приветствуется». Начало афганской войны – дата неоднозначная. Но я решила побывать на возложении, постоять на панихиде по павшим в Афганистане.
Возле памятника воинам-афганцам (он расположен напротив «афганской» церкви возле Лавры) собралось около ста человек. По периметру мемориала стояли курсанты.
Я видела «афганцев» в день обыска их главного офиса. Они закипали от гнева, сильно нервничали, иной раз силой удерживая друг друга от решительного разговора с присутствующей тут налоговой милицией. И я не исключала, что в следующий раз встречу этих борцов за правду уже в "обезьяннике". Но обошлось. Сегодня это были улыбающиеся симпатичные люди в камуфляжной форме с военной выправкой.
– Вы ведь понимаете, что война была большой ошибкой СССР? – спрашиваю одного из них.
– Я знаю, что мальчишки, которых туда не посылали, ничего об этом не знали. Я знаю, что они хранили верность присяге и что мы должны помнить об этом, – ответил мне Андрей Грищук.
– Вы где служили?
– В Кабуле. Я был сапером. А потом приехал в Украину, закончил кулинарное училище, и меня послали в Чернобыль поваром работать, сразу после аварии.
– А вы не могли сказать в военкомате, что уже свое отвоевали в Афгане и вас некрасиво посылать еще и в Чернобыль?
– Тогда для мужчин существовало слово «надо». И если надо было кормить людей в Чернобыле, то мы не рассуждали.
Перед нами появились ребята в одежде афганских жителей, в чалмах. Мой собеседник стал с ними фотографироваться и объяснил мне, что он в виде хобби в свободное время проводит реконструкцию афганских войн.
– А вы ведь для мирных жителей оккупантами были, Андрей? – снова провоцирую я.
– Да. А кем еще мы могли для них быть? – не обижается афганец-чернобылец, – но для рядового солдата есть приказ. И он не обсуждается.
– Скажите, вы выглядите таким спокойным, а когда вы сердитесь, вы тоже слегка…
– Контуженый? – помог мне подобрать слово собеседник.
– Да.
– Да. Мы такие. Контузии ни для кого зря не проходят. И для меня – тоже, – засмеялся мой новый знакомый.
Перед панихидой я прохожу между военными. И слушаю рассказы, сотни раз уже слышанные и сотни раз виденные в телесюжетах. О том, как две женщины забрели на минное поле, и саперам их пришлось оттуда добывать, о том, как сопровождали груз «200» (убитых ребят) в Туапсе, о том, как славно проводили время после боя, как подкармливали местных детишек. Память о погибших товарищах и молитва о них - на самом деле правильное дело. Какими были парни, которых туда отправляли? Тех, кого некому было «отмазывать» и тех, кто считал честью воевать за родину, кто верил в слова «интернациональный долг». Не самые худшие люди, учитывая, что выжившие в той войне и сегодня способны выйти на акцию ради сохранения льгот для детей войны, ликвидаторов, бюджетников. Увидела, что кто-то из «афганцев» вез на инвалидной коляске пожилого мужчину. Я попросила представиться человека, который приехал на возложение, несмотря на ограниченные возможности.
– Сергей Красильников, я председатель Святошинской организации союза инвалидов Чернобыля, – дал он мне визитку, – мы теперь вместе, на всех акциях вместе. И я вот и сегодня хочу с ними ребят помянуть.
Началась панихида по усопшим воинам, а потом короткая проповедь священника:
– Церковь с высочайшим благоговением относится к воинам, павшим на поле брани… Сегодняшний день – день особого поминовения погибших. Но помните, что наше расставание временное. В Царстве Божьем вы встретите тех, с кем воевали… Вы живая совесть общества. Ваша жертвенная самоотдача Отечеству останется в сердцах людей. Вы знаете, что такое война, и поэтому особенно знаете цену мира. От вас зависит защита идей мира в обществе. Оставайтесь миротворцами. Помните, что плохой мир всегда лучше хорошей войны. Утверждайте мир в семьях и государстве.
Потом все присутствующие возложили цветы. Последним выступил председатель организации «Никто, кроме нас» Александр Ковалев.
– Тридцать два года назад росчерком пера советская власть отправила ребят воевать. Отправила, чтобы потом сказать: мы вас туда не посылали. Они послали нас на чужую войну, а эта война стала нашей на всю жизнь. Мы обязаны помнить такие даты. Помнить тех, кто не сломался, не предавал. Тридцать два года много или мало? Не знаю. Но спасибо, что вы пришли сегодня, что вы помните погибших и не ради дешевой коврижки готовы помогать живым.
Ребята поехали в какой-то ресторан помянуть тех, кто погиб.
А я подумала: в головах журналистов - Афганистан это страна из серьезных геополитических раскладов. Но, наверное, правильно помнить и другое, что тридцать два года назад в Афганистан ввели советские войска, в этой войне убивали наших соотечественников, иногда совсем мальчишек. Мы, конечно, знаем, что Афганистан более ста лет присутствует в больших играх - то СССР и Британии, то США. Но только сейчас я внимательно разглядела памятник погибшим воинам. Три солдата в человеческий рост, один из которых в панаме, сидит, положив голову на колени. Скорбит о потерянном друге. Сегодня там - море цветов.
Маша Мищенко
