24 января 2015 года, боевики «ДНР» обстреляли из «града» микрорайон «Восточный» в Мариуполе. Огонь унес жизни более 30 жителей города, десятки были ранены, сотни – психологически искалечены. Прошло два года, но этот день я помню…
Была суббота. Выходной день – день для отсыпания после рабочей недели. И, когда я проснулась позднее обычного, а рука, на автомате, потянулась к телефону, на экране мобильного устройства высветились десятки пропущенных звонков, большая часть которых была от знакомых журналистов. На тот момент моя трудовая деятельность только отдаленно была связана с журналистикой, поэтому повышенный интерес представителей СМИ к моей персоне удивил.
«Левый берег Мариуполя обстреляли. Есть погибшие. Фото, видео, обновляется», – новость примерно с таким заголовком я прочла, включив компьютер. И никак не могла поверить, что это действительно случилось.
Целенаправленный обстрел мирного жилого района Мариуполя стал трагедией, к которой было просто невозможно морально подготовиться
В Мариуполе я жила на проспекте Строителей, Октябрьского района – где-то в часе езды от «Восточного» – поэтому звуков обстрела не слышала.
Конечно, на тот момент все мы (я в том числе) уже привыкли жить в городе со статусом «прифронтовой». Близость войны, запах и звуки войны, ежедневные сводки с фронта – к этому также все привыкли. Но целенаправленный обстрел мирного (!) жилого района стал трагедией, к которой было просто невозможно морально подготовиться, а очевидцам – быстро забыть.
Не так давно я общалась с волонтером из Мариуполя Лилией Болбат, более известной как Лилия Украинская. Для этой молодой женщины 24 января 2015 года стал самым страшным моментом в жизни. Семья Лилии жила на «Восточном», и во время обстрела все были дома – и муж, и две дочурки: «Снаряды «Града» попали чуть выше нашей квартиры, но все равно это было настолько жутко... Мы лежали с детьми на полу в коридоре, мне казалось, что это - конец. А когда мы выбежали из дома - вокруг все горело, лежали трупы - огонь, дым, грязь… Я очень боялась, что обстрел может повториться, когда мы будем на улице. И тогда уже негде было бы спрятаться».
Первыми на помощь к жителям «Восточного» пришли такие же простые горожане, а уже за несколько часов активизировались волонтеры. Стали завозить пленку для затягивания разбитых оконных проемов, общими усилиями выгребали стекла. Это был «черный день» для всех мариупольцев, вне зависимости от района проживания.
Я помню напряжение, витающее в воздухе, разговоры на кассе супермаркета «к нам сестра с мужем приехала, в шоке полном, слава Богу, не ранены», постоянно обновляемая лента новостей «Левый берег обстреляли…», «Кровавый расстрел жилого района в Мариуполе…» и тому подобное. В день обстрела «Восточного», сюжеты об этой трагедии, пожалуй, были топовыми во всех центральных украинских СМИ.
Но прошло всего лишь два года, и «черный день» забылся в масштабах страны. Даже в Facebook-ленте (какому-никакому, а показателю общественной заинтересованности) о годовщине обстрела «Восточного» сегодня пишут в основном его очевидцы - всеукраинские «лидеры мнений» тему не поднимают. Конечно, в самом Мариуполе состоялся траурный митинг с участием местной политической верхушки (подобными мероприятиями на местном уровне, в принципе, никого не удивишь). Но не мешало бы вспомнить эту трагедию и на уровне страны.
Прошло всего лишь два года, и «черный день» Мариуполя забылся в масштабах страны. Даже в Facebook-ленте о годовщине обстрела «Восточного» сегодня пишут в основном его очевидцы
Кто-то скажет, что за время войны немало дней в календаре приобрели «черный окрас». Этого, к сожалению, не отнять. Или отметит, что страшные события трудно помнить. И это тоже правда. Но мы ведь скорбим, произойди какое-нибудь несчастье во Франции или Италии? Так почему бы не показать и своим соотечественникам, что нам не безразлично их горе, что это и наше горе тоже? Прифронтовой город и его жители этого, правда, ждут.
Ирина Шевченко
