Только что вернулся из столицы соседней страны – название ее тоже начинается на «к» и заканчивается на «в». Но не Киев. Когда-то прекрасная София Ротару пела о нем «мой цветок из камня». Теперь у этого цветка лепестки сильно облетели. Дороги – еще хуже, чем у нас, дома белые сильно посерели, «ароматы» местами еще те, потому что очистительные сооружения работают не ахти как. Зарплаты и пенсии – ниже, чем у нас, зато цены на продукты – еще выше.
Но речь не о том. В Киеве что при «молодой команде», что при нынешней «хозяйственническо-региональной» своих бед хватает. Так что ничего в чужой глаз заглядывать, - в своем бревен больше, чем надо. Тем более, что естественный оптимистичный нрав Молдовы все равно дает о себе знать. На улице, невзирая на все проблемы, почти не видишь мрачных или сверхозабоченных лиц. Не то что в нахмуренном Киеве.
Ездил праздновать 50 лет своего кума - молдавского украинца. Тридцать лет назад учились вместе в Киевском университете и мысли не было, что через энное количество лет наш багаж в Паланке будут осматривать пограничники. На фоне такого себе маленького полусарайчика, к которому косовато присобачена вывеска «Duty Free». Ну, все как у людей.
Должен сказать, что юбилей в Молдове – слишком тяжелая для здоровья вещь. И садился я на московский поезд, который идет через Киев, в не лучшем состоянии глубокого «отходняка». Но даже сквозь сумрачное состояние сознания пробивались очень интересные впечатления.
В этом купейном вагоне пассажиры были явно и очевидно лишними. Их там и было на весь вагон может с десяток. Автор с шиком ехал один в купе. О шике это, конечно, перебор. Запашок еще тот, с чистотой проблемы, розетка ни одна в вагоне не работала, потому мобильник разрядился.
Вместо людей на полках моего купе ехали тюки, мешки, ящики с надписями, где и кому их отгрузить. Запомнились запакованные в целлофан саженцы с табличкой «Шмулевичу. Киев». Насколько удалось увидеть, десятки и десятки таких же «особо ценных грузов» лежали и в других купе.
Всем этим немалым хозяйством заправлял проводник – здоровенный пузатый молдованин с лоснящимися щеками и властными повадками, одетый в невероятно чистый и наглаженный мундир. Сам он грузов даже пальцем не касался. Для «черной» работы держал двоих маленьких, крепких и неразговорчивых ребят-земляков. Проводник чуть ли не на каждой остановке сверялся с большой «шахматкой», командовал что-то по-румынски – и «прислужники» в темпе блиц тащили узлы и ящики, подавали их кому-то в темноту, вместо них получали другие и заносили в указанное «командиром» купе.
В первый раз в жизни пришлось увидеть, что в коридоре купейного вагона можно снять две секции пола – а под ними имеется достаточно большое пространство, куда вполне можно запихнуть, скажем, полслона. В действительности он тоже был с горой напихан тюками и ящиками. Их тоже сгружали – по большей части уже в Киеве.
Когда в моменты стоянок и грузовых работ автор пытался выйти в коридор вагона, он мгновенно убеждался, насколько он, как нежелательный пассажир, мешает нормальной жизни и согласованной деятельности маленького сплоченного коллектива. Его задевали ящиками, бросали на него укоризненные взгляды, что-то такое шептали неразборчивое на румынском. Типа, зачем вертишься под ногами?
В полдесятого вечера вспомнил о чае и пошел к купе проводника. Тот как раз стоял в коридоре с молодым парнем характерной стрижено-быкованой внешности и вел с ним уважительную беседу на русском. Долетели слова: «Просто смысла вкладывать нет. Нерентабельно. Пока раздашь налоги и взятки, десять процентов остается. Вот и живи на те десять процентов».
Стрижено-шеястый сочувственно поддакивал, всем видом давая понять, как это ужасно жить на десять процентов.
Автор уже начинал понимать, что лишь зря побеспокоит солидных и серьезных людей. И угадал на все сто. Стоило заикнуться о вечернем чае, как проводник неторопливо вымолвил, даже не соизволив повернуть лица: «Молодой человек! Какой чай? Спать пора!»
Пришлось забраться в свое купе, ни солоно хлебавши. Зато на время в свой «полтинник» почувствовал себя «молодым мужчиной». Проводнику, кстати, явно не было и 40-ка. Утром, понятное дело, чая тоже не было.
Уже в Киеве, вспоминая эту экзотичную поездку, подумал: а чего обижаться на эту Молдову? Ну, мешают Им в бизнесе пассажиры. Так они еще достаточно корректно себя вели. Не посылали куда подальше, терпели.
Но у нас – вся Украина в роли поезда, где граждане-пассажиры глубоко лишние для власти и мешают удобненько продать газотранспортную систему, «Укртелеком», землю сельхозназначения (это уже скоро произойдет), недвижимость и все, что у нас еще осталось более-менее рентабельного.
И наши «проводники» чая тоже не наливают. Так, иногда подадут согражданам на чай.
Николай Писарчук
