За последний месяц ситуация на Ближнем Востоке стала чем-то вроде футбола и политики – в ней разбираются практически все. Кто-то отдыхал на египетских курортах, любовался Сфинксом и пирамидами и наслаждался дайвингом, кто-то любит финики, а кому-то по душе революционные потрясения. Но по большому счету куда уместнее отказаться от выстраивания универсальных шаблонов относительно изменений на Ближнем Востоке.
Известная формула Льва Толстого «Все счастливые семьи счастливы одинаково. Каждая несчастная семья несчастна по-своему» хорошо подходит для описания ситуации в странах Ближнего и Среднего Востока (на Западе этот регион называют просто Middle East). При этом нужно учитывать, что складывавшаяся веками система коммуникации арабского мира, безусловно, отличается от привычной европейцам, поэтому, мягко говоря, наивно считать, что революция в Египте состоялась благодаря исключительно facebook и twitter и прочим социальным сетям и достижениям цивилизации. Для государств, в которых миллионы жителей живут на 1-2 доллара в день, подобные технологические варианты распространения революционных идей выглядят, мягко говоря, фантастически.
Да и говорить о победе революции в Египте, откровенно говоря, преждевременно. Отставка Хосни Мубарака, 30 лет проработавшего президентом страны, напоминает отказ от устаревшей модели той или иной бытовой техники, привычно вписывавшейся в интерьер. Пробывший три десятка лет у руля государства Мубарак сыграл роль клапана для выброса народного недовольства. К власти в Египте пришел Верховный совет Вооруженных Сил Египта, который, следуя законам жанра, обещает проведение честных и демократических выборов. Необходимое уточнение – в привычном для ближневосточного региона формате демократии. В стране, которая не только является лидером арабского мира по многим показателям (численность населения, промышленный потенциал, политический вес в мире), но и была до конца 70-х годов ХХ века главной ударной силой арабского воинства, роль армии трудно недооценить. Собственного говоря, с 1952 года, после свержения монархии в Египте, президентами Египта становились только военные. Причем Хосни Мубарак, как известно, в 1981 году стоял на трибуне рядом с убитым исламистами президентом Анваром Садатом. Шансы выдвиженца военных занять президентский пост высоки и по той простой причине, что примеряемый на роль «египетского Ющенко» экс-глава МАГАТЭ Мохаммед Аль-Барадеи, на Родине мало популярен: он слишком богат и пользуется репутацией агента влияния Запада.
Есть еще один фактор: армия в Египте – не только серьезный фактор внутренней политики, но и гарантия от прихода к власти исламистов, которых на Западе боятся как огня. Влияние армейской верхушки в Египте в обозримой перспективе будет напоминать позиции военных в Турции, где те давно являются гарантами светского развития государства. К тому же стоит напомнить, что после подписания в 1978 году Кэмп-Дэвидского мира между Египтом и Израилем оба государства стали крупнейшими получателями американской государственной финансовой помощи. В обоих случаях львиная доля заокеанских финансовых вливаний идет на содержание армии. Она в Египте является, по оценкам экспертов, крупнейшим предпринимателем, так что отход Мубарака на заранее подготовленные позиции и передача власти военным (министру обороны Мохаммеду Хусейну Тантауи) была, как минимум, согласованной.
Надо сказать, что Египет, как и другие страны региона, стал потребителем продуктов вестернизации и глобализации в сфере масс-медиа и массовой культуры, но при этом сохранил свою самобытность. Резонанс от преобразований в крупнейшей арабской стране уже спровоцировал эффект домино в соседних государствах, но это не означает, что события в них пройдут по сценарию, обкатанному на площади Тахрир. При этом нужно отметить, что ближневосточную политику Барака Обамы вряд ли можно назвать успешной: проблема палестинско-израильского урегулирования далека от разрешения, а собственными руками подносить спичку к «бочке с нефтью» в условиях замедленного выхода из экономического кризиса демократическая администрация вряд ли станет. Хотя Соединенные Штаты, несомненно, полагают, что способны контролировать ситуацию практически во всех уголках мира, сегодня их тактическая задача предельно проста: не допустить прихода к власти в Египте исламистов, поскольку те могут поставить под угрозу Кэмп-Дэвидский мир и безопасность Израиля. В Тель-Авиве напряженно наблюдают за происходящим в стане заклятых арабских друзей. Крайне сомнительно, что за полтора года до президентских выборов Барак Обама будет предпринимать телодвижения, способные вызвать недовольство еврейского лобби.
При анализе ситуации в ближневосточном регионе необходимо учитывать несколько факторов. Первый и основной – наличие нефти и способность государства за счет нефтедолларов обеспечить устойчивое развитие своей экономики. Как видим, среди монархий Персидского залива ситуация несколько обострилась только в Бахрейне, остальные, более зажиточные, сохраняют спокойствие. Второй – демографический. Ближневосточный регион отличается значительной (больше половины) численностью жителей моложе 25 лет. Для большинства из них проблемой является самореализация, которая, к примеру, в случае с Палестиной привела к формированию многочисленной базы для исламского террора. Но этот фактор тоже не может быть абсолютным – в Тунисе, к примеру, численность молодежи составляет всего 8,6%. Третий фактор – религиозный, предполагающий не только анализ взаимоотношений между шиитами и суннитами в каждом отдельном государстве, но и степень отделения церкви от государства. Четвертый – уровень коррумпированности и эффективности власти, который стоит оценивать скорее не по европейским стандартам, а по соответствию действий ближневосточных правителей чаяниям подданных.
Сегодня будет крайне опрометчивым, во-первых, делать прогнозы с позиций истины в последней инстанции относительно развития ситуации на Ближнем Востоке, и, во-вторых, пытаться проецировать арабские волнения на Украину. Как писал английский писатель и разведчик Редьярд Киплинг, «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не быть никогда».
Евгений Магда
