«Удивительно, как политический спектакль с анфемой, устроенной Мазепе Петром I для совершения определенных задач, на три столетия укоренился в сознании большинства российских историков. Проклятие «измены» - обвинение, которое воспринималось современниками, лишь как предлог для уничтожения автономии Украины, обрело формы аксиомы и неоспоримого греха», - это не пассаж из выступления Ющенко или Филарета. Это вопрос, который задает российская исследовательница Татьяна Таирова-Яковлева, написавшая книгу «Мазепа» (издана в серии ЖЗЛ) - исторически выверенную биографию гетьмана Ивана Мазепы, - в предисловии к своей книге.
Эту книгу можно без сомнения считать подарком всему украинскому народу, точнее – всем украинским гражданам, которым дорога история их страны и история их Церкви. Я читала книгу не на одном дыхании, это все-таки серьезное историческое исследование, но отдельные места перечитывала по несколько раз, с волнением и благодарностью к автору. Еще раз пробежала глазами ее последние страницы: «Давно уже пора отказаться от политических анафем и проклятий в адрес Мазепы и постараться извлечь урок из трагедий наших предков… Не стоит следовать пропагандистским штампам, которые пытались объяснить русско-украинский конфликт начала XVIII века корыстью одного «изменника-гетьмана». Надо набраться мужества и признать, что интересы и цели молодой Российской империи и ослабленной Гетьманщины были очень различными. В некотором роде Украина стала заложницей геополитических планов России...
Военная и экономическая ситуация позволяла провести объединение Украины и вырвать из страшной бездны Руины Правобережье. Однако эти планы были принесены в жертву дипломатической игре. Перед лицом шведского наступления Левобережье должно было превратиться в выжженную землю, арену военных действий…Именно эти два фактора, наряду с личными обидами вынудили Мазепу на попытку союза в Карлом XII. Еще одним фактором был план ликвидации Гетьманщины и включения ее в общую структуру Российской империи… Мазепа не просто не хотел менять реальную власть гетьманской булавы, на пустой титул князя. Ему действительно было дорого то, что являлось частицей его двадцатилетнего труда, иначе бы он почил на лаврах своего огромного богатства».
В этом коротком заключении: суть союза гетьмана Мазепы и Карла XII. Но какой профессиональной смелостью нужно обладать, чтобы в нынешней политической России, которая «на официальном» уровне допускает лишь одну интерпретацию этих событий и личности гетьмана позволить себе такой честный взгляд на Мазепу. Пролистывая приложения к книге, я нашла там письма Гетьмана к Мотре Кочубей. Этот роман - один из самых ярких эпизодов его биографии. Какие-то из писем уже публиковались, фрагменты каких-то ставали частью современных спектаклей, но прочитав их, я поняла автора. Она просто не могла не подпасть под обаяние Мазепы. Гетьман, как набожный человек умел хранить верность жене, которую, судя по всему, не очень любил, а после ее смерти сумел покорить образованную и красивейшую девушку своего времени, и любя ее, от нее же отказаться. В наше время принято воспевать героев-любовников, которым все нипочем, и у которых нет ценностей и границ. Но эти письма, равно, и история романа Ивана Степановича и Мотри рисует другой образ. «Поэта и философа… с прозорливым и насмешливым умом, который двадцать лет стоял у руля Украины и успешно лавировал в океане политической борьбы», но при этом не переступившим через церковный канон и благословение родителей Мотри. Известно, что гетьман отослал назад к родителям сбежавшую к нему Мотрю. «Державшу Вашу Милость при себе, я бы не мог жадною мерою витримати, да и ваша милость тоже, стали бы жить, как малженство, а потом бы пришло неблагословение од Церкви и клятва, жебы нам с собою не жити». Если с благословением Церкви крупный жертводатель и личный друг церковных иерархов как-то бы нашелся, то отсутствие благословения родителей стало серьезным барьером.
Исследование Татьяны Таировой-Яковлевой - это книга для всех. Строгие представители академических кругов могут вчитываться в историю разных периодов Гетьманщины, при этом изучая судьбы других шляхетных фамилий, сторонников и оппонентов Гетьмана. Читая, как умудрялся гетьман вести дипломатические игры одновременно с разными правительствами и монархами, и со своими же полковниками, они также, как автор признают, что только Мазепа «мог вырвать Украину из хаоса Руины, находить компромиссы с противоборствующими лагерями, строить и создавать, побеждать и объединять».
Любители церковной истории будут внимательно отслеживать его путь, как «воинствующего православного», как искренно верующего человека, щедрого мецената. Еще бы, его интерес к православному богословию, огромные средства, которые он жертвовал на строительство православных церквей и монастырей, имел серьезную традицию. Его мать Марина Мокиевская, стала после смерти мужа настоятельницей Киевского Печерского Вознесенского монастыря, имела на него влияние, сестра тоже была монахиней, а его отец был последователем государственности…
О себе скажу так… Если раньше, гетьман Мазепа улыбался мне с надвратной церкви при входе в Киево-Печерскую Лавру (именно он ее построил), то теперь я вспоминаю о нем, в каждой церковной лавке, где стоят жития святых святителя Димитрия Ростовского.
Ведь так любимые нашей паствой собрания житий святых (греческих и римских, переведенных с разных языков) увидели свет благодаря святителю Димитрию и при непосредственной поддержке нашего гетьмана. «Мазепа был человеком глубоко верующим, человеком просвященного ума, для которого христианские ценности были священны», - пишет Таирова-Яковлева, рассказывая о его общении с игуменами, иерархами. Абсолютно естественном общении, поскольку оно всегда было ему интересно, было «велением души». Слово «анафема» для любого верующего человека звучит страшно. «Что мешает высшему церковноначалию принять решение о снятии анафемы, наложенной прямо скажем не самые светлые времена нашей Церкви исключительно по политическим причинам?» - напомню, что этот вопрос я готовилась этим летом задать патриарху РПЦ, Его Святости Кириллу, перед его визитом в Украину.
Тогда этот вопрос по настоятельной просьбе помощника патриарха, был исключен из списка вопросов к Его Святости. Но я не думаю, что он снят с повестки дня. Сама украинская церковь позволяет себе высказываться на этот счет очень откровенно. «Я преклоняюсь перед Мазепой», - говорит один из иерархов УПЦ епископ Софроний (Дмитрук). - Император, который зверски убил 23 тысячи людей Батурина, был инициатором этой анафемы. Имеет ли такой человек право оглашать анафему даже простому человеку. А тут речь идет о государственнике, чьи мать и сестра приняли монашество…»
* * *Моя подруга, девушка из очень приличной по национальным меркам семьи, русскоязычная (прекрасно владеющая украинским языком) говорит, что она будет чувствовать свою связь с Россией и русской литературой, пока будет жива ее любимая писательница. Имя писательницы она не называет, но вы легко догадаетесь, она (вместе с Борисом Акуниным) в прошлом году не пошла на чай к Путину, хотя их туда приглашали, и еще она переписывается с Ходорковским.
Я не так радикальна, у меня в России намного больше привязанностей в разных сферах, и в литературе, и в публицистике, и в науке, в религии, и даже в спорте, а российская оппозиция и правозащитники – вообще моя отдельная слабость. И хотя я с огромным сожалением смотрю на все, что происходит в России, но очень люблю все то, что создает творческое российское меньшинство. Ведь только благодаря таким, как Татьяна Таирова-Яковлева удастся самое невероятное: сохранить не формальную, а искреннюю эмоциональную и культурную связь между нашими народами.
Маша Мищенко
