Об этом пишет Михаэль Штюрмер в своей статье «Киев и Карибский кризис», опубликованной на сайте газеты Die Welt.
Окончания борьбы за Крым, украинские восточные области и остальную часть Украины пока не предвидится. Но одно уже ясно, и канонада в Восточной Европе отзывается глобальным эхо: более полувека назад, двойной кризис из-за статуса Берлина (1958/1961) и размещения ядерных ракет средней дальности на Кубе (1962) определял режим, методы и масштаб холодной войны на следующие десятилетия, так нынешний конфликт, который длится с аннексии Крыма уже полтора года, определяет правила войны и мира, или полувойны и полумира.
Опосредованная война к востоку от границ НАТО является опытной лабораторией для технологий и стратегий, российской внутренней и внешней политики, а также для внутренней сплоченности западного альянса, которая сейчас действительно усилилась, но не способна выдерживать любые нагрузки. Спор для каждого участника намного опаснее, чем его воспринимают в Москве, а также в западных столицах. Время не помогает ни одной стороне, а только создает ленивое привыкание к положению, которое, если ничего не делать, рано или поздно станет критичным и превратится в неуправляемое. Американское оружие и инструкторы из стран НАТО в Западной Украине, российские солдаты без знаков отличия, но с боевой миссией в Восточной Украине: Это конфронтация, которая может стать причиной необратимых конфликтов, которые открывают врата ада. В тумане войны тактические ошибки превращаются в стратегические недоразумения.
Принятие желаемого за действительное поможет - но только на короткое время. Затем придет осознание того, что западные санкции хотя и были действительно эффективными, не помогли достичь цели, что ущерб для Запада, особенно для Германии, серьезный и, вероятно, длительный, что русско-китайский брак по принуждению приносит только минусы, и что пострадавшая Россия, которая сама себе вредит своей жалостью и претензиями на мировую власть, может на долгое время стать неприятным соседом. Кроме того, как показывает иранское ядерное соглашение, участие России все же понадобится в вопросах глобальной безопасности, от Ближнего Востока до Северного полюса. Это не маленькая война на краю света, а драма с глобальными последствиями. Тем не менее, в краткосрочной перспективе западным лидерам удобно пустить на самотек процесс этой борьбы за власть или поручить ее дипломатам среднего ранга, и не признавать в буквальном смысле огромный потенциал роста кризиса, а также долгосрочных последствий для мирового порядка, которого скоро может и не быть.
Западные политики уклоняются от того, чтобы обдумать кризис и его случайные и непредсказуемые последствия; ядерное измерение немыслимо для них в любой форме.
Путин, напротив, хладнокровно намекает на эскалацию и не боится напоминать о том, что у России есть ядерное оружие – более чем 8000, почти как у американцев – и оно не только для современных версий бряцания оружием. Неужели никто не понимает, какое количество беженцев появится в чрезвычайной ситуации? Как бы ее не называли, война остается; это урок и мрачные предупреждения прусского генерала и стратега Карла фон Клаузевица: серьезные средства для серьезной цели. Предупреждение особенно важно в эпоху опасности эскалации в ядерных масштабах, экспериментальных гибридных войнах, которые презирают все правила, и кибервойнах, в которых нет различия между наступлением и обороной.
Были ли извлечены уроки из двойного кризиса в Берлине и на Кубе? Тогда – это самое главное – холодная война перешла с нерегулируемого, почти экспериментального агрегатного состояния в «примерное равновесие»: мировое, ядерное, биполярное. Что-то в таком положении дел напоминало шахматы, не без сюрпризов и военных хитростей, но «шах королю» был запрещен под страхом гибели. Это обеспечивали убийственные силы, которые обе стороны выстроили на суше, море и в воздухе.
Берлинский кризис закончился подтверждением статуса четырех держав и доступа, и навязал всем участникам переговоры о Берлине и Германии. Карибский кризис в своей горячей фазе оставался под контролем: открыто – Организации Объединенных Наций, не для общественности – посредством телеграмм и разговоров высокого уровня секретности. После двенадцати дней на краю пропасти, россияне вывели свои ракеты с Кубы, американцы – из Турции.
Мир снова был спасен, едва. Красный телефон, установленный сразу между ситуационными центрами, был символом совместной, в конечном счете, неделимой безопасности, ничем другим, как запретом ядерных испытаний в атмосфере. Задолго до того, как велись переговоры о Договоре о нераспространении, отказе от противоракетной обороны и техническом самоограничении, связь на время кризиса прервана не была. Переговоры велись в течение нескольких дней и ночей без контроля мысли, даже без консультаций с союзниками. В конце не было ни победителей, ни побежденных – если не учитывать того, что Кастро, также как Генштаб Турции, вынужден был отказаться от ядерных ракет.
Уроки для современного мира? Сохранение лица словами и поступками для собственной, но особенно также и для другой стороны; согласие в вопросах безопасного удаления и уважение обозначенных и не обозначенных красных линий; поиск баланса путем компенсации. В конкретном случае: Украина экономически находится на грани краха и политически едва балансирует. Но она все еще может, если обе стороны поймут всю серьезность ситуации, рассчитывать на взаимовыгодное и мирное будущее.
Збигнев Бжезинский, уроженец Польши, который был когда-то американским советником по безопасности и которого нельзя заподозрить в чрезмерной симпатии к россиянам, в течение многих лет пытается донести эту мысль в большой игре. С международным статусом, как когда-то Финляндия: центр между Востоком и Западом, Европейским союзом и Евразийской экономической зоной. Альтернативы дипломатии? Их даже представлять не хочется. Но если это сделать, то можно гораздо яснее осознать текущее положение. Эскалация – не пустое слово.
