Долгой ночью в Брюсселе европейские лидеры были опасно близки к провалу. И его окончательно не предотвратили. Преобладают ли преимущества компромисса, станет известно только тогда, когда для исправления ошибок будет уже слишком поздно.
Об этом пишет Бертольд Колер в своей статье "Высокая цена", опубликованной на сайте газеты Frankfurter Allgemeine.
Во время обсуждения греческого кризиса много говорили о законах экономики, которые могли бы указать выход из бедственного положения, если их придерживаться. Однако, соблюдение этих рекомендаций затрудняется тем, что эти законы экономисты интерпретируют по-разному. Не только в ночь на понедельник в кризисном управлении необходимо было учесть также законы политики, которые действуют в ЕС. Их – в единой Европе – также трактуют настолько по-разному, что необходимо было семнадцать часов переговоров, чтобы достичь соглашения.
Результат: Греция останется членом валютного союза, потому что так хотят политические лидеры ЕС. В Берлине, Париже, Риме и Брюсселе политические и экономические риски и затраты "грексита" по-прежнему оценивают выше, чем риски и затраты на дальнейшую алиментацию и покровительство Греции. Федеральное правительство выделялось мотивированным внутренней политикой ограничением, что продолжения этой политики следует избежать любой ценой. Громкие размышления Шойбле о возможности выпустить Грецию из валютного союза на несколько лет, увеличили давление на греков, и они согласились на более строгие условия третьего пакета помощи. Париж и Рим были бы рады и меньшему, и другие давали понять, что Афины обязательно должны остаться в еврозоне. Но Берлин своей жесткой позицией наладил отношения с противниками дальнейшей помощи Греции. Только таким образом можно было прийти к компромиссу в еврогруппе, без которого не обойтись в сообществе суверенных и равных демократических государств. В Евразийском союзе такие вопросы, вероятно, решались бы гораздо быстрее, и только одним человеком. Но неужели эта модель действительно лучше?
Евросоюзом в любом случае не получится так управлять. То, что Шойбле размахивал бумагами, предусматривающими перерыв, в еврозоне расценили как неслыханную попытку сравнить весь ЕС со швабской домохозяйкой. Германия является самой влиятельной страной в Европе, но она не может (и не хочет) заставлять всех остальных плясать под ее дудку. Из-за роли строгого воспитателя можно быстро стать одиноким в политическом плане. Даже Германия и Франция представляют, как сейчас выяснилось, разные политические культуры. Другие страны также действуют по-разному. Задача и искусство европейской политики – объединить эти иногда противоположные позиции и идеи под одной крышей. Если это больше не удается, значит, Европейский интеграционный проект на исходе.
Главы государств и правительств еврозоны были опасно близки к этому долгой ночью в Брюсселе. И они все еще могут потерпеть неудачу. Во-первых, греки сначала должны "представить" предложения. Тогда национальные парламенты в нескольких странах должны их одобрить. И даже это не гарантирует, что план по спасению Греции будет работать и сможет помочь. Даже если Афины в настоящее время будут еще под большей опекой, чем когда-либо прежде, это не значит, что греки вдруг станут активными и веселыми налогоплательщиками и ярыми сторонниками этой политики жесткой экономии, которую они отвергли неделю назад подавляющим большинством голосов. И только потому, что Ципрас теперь зависит от поддержки оппозиции, которую ранее он представлял в черном цвете, не следует полагать, что за одну волшебную ночь он превратился в греческого Гордона Гекко.
Компромисс может обеспечить почву тем радикальным лагерям в Европе, в которых компромиссы, как правило, считаются ленивыми, а политическое руководство трусливым, коррумпированным и одержимым властью. Но даже в политически умеренных кругах критика Евросоюза становится громче, союза, который при попытке спасти то, что еще возможно, продолжал навязывать свои собственные правила. Европейские лидеры платят за соблюдение этой политики высокую цену, которую нельзя подсчитать в евро. Компромисс нигде не сможет снова пробудить энтузиазм для проектного соглашения, ни в Греции, ни в других странах ЕС. Достижения европейской интеграции уже давно считались чем-то само собой разумеющимся, а связанные с ними обязательства (гарантии соблюдения контрактов, бюджетная дисциплина, солидарность) – чрезмерными требованиями или даже диктатурой таких бессердечных, стремящихся доминировать немцев.
Перевесят ли преимущества Брюссельского соглашения его недостатки, как четко и ясно подвела итог Меркель, будет известно только тогда, когда станет слишком поздно для исправления в практической политике, как в книгах по истории. Канцлер и другие европейские лидеры после долгой борьбы решились, по их мнению, на меньший риск и меньшее зло. Как бы это не оценивали: вся Европа должна надеяться, что это правильно.
