В статье, которая называется «Оруэлловский кошмар для проукраинских жителей оккупированного мятежниками востока», опубликованной в американской газете The Washington Post, Энтони Файола описывает жизнь в оккупированном Донецке.
Хутор и Ника быстро идут по тротуару, но не слишком быстро, чтобы не привлекать внимание. Они пытались запомнить «неправильные улицы», где они знают, что пророссийские повстанцы, захватившие город, теперь регулярно стоят на страже в камуфляжной форме, держа наготове автоматы Калашникова. Но иногда они все же выбирают не ту улицу. Как сейчас.
Мускулистый темно-русый мужчина, с флагом так называемой Новороссии на рукаве, запугивающим взглядом изучает прохожих и крепко сжимает в руках оружие, когда они проходят мимо. 42-летний Хутор и 33-летняя Ника опускают головы. Они перестают говорить. В месте, где даже поход в супермаркет превратился в напряженный ритуал, пара сжимает в руках сумки с продуктами, как бы показывая на них. Видите? Просто молоко и хлеб закончились. Спасибо. Нам пора.
В этом мегаполисе, в котором до войны проживал почти миллион человек, где теперь в центре города создается такое впечатление, что попадаешь в оруэлловский город-призрак с пропагандистскими плакатами и вооруженными патрулями, наверное, никто не чувствует себя более одиноко, чем те, кто до сих пор поддерживают Украину. С тех пор как сепаратисты взяли полный контроль над городом, защитники прав человека и украинские активисты говорят, что огромное количество проукраинских жителей было похищено, многих пытали, и, предположительно, казнили. Многие уехали в поисках убежища дальше на запад. Но небольшое их количество – как Хутор и Ника – пытаются пережить эти трудности.
И они хотят, чтобы другие – те, кто, как и они, возможно, слишком боятся высказываться публично, – знали, что они не так одиноки, как им кажется. Через три квартала пара начинает вести себя более храбро и немного меняет маршрут, чтобы показать творчество Хутора на стене старого жилого дома. Он рассказал, что разрисовал ее баллончиком несколько недель назад, прежде чем его задержали и подвергли пыткам. Это было своего рода послание для других.
Желто-голубой трезубец. Символ Украины.
Сейчас он едва заметен. Кто-то из сторонников новых пророссийских хозяев Донецка пытался зарисовать его черной краской. Но его очертания все еще можно рассмотреть.
«Они пытаются скрыть нас», – сказал Хутор, это прозвище он придумал после ареста представителями повстанческого отряда Донецкой Народной Республики, которые сейчас правят здесь. Жена Хутора, которая называет себя Никой, кивнула в знак согласия, когда он положил руку на сердце и сказал: «Но Украина все еще здесь».
Небольшие бунты
До недавнего времени по Донецку было практически невозможно передвигаться, город находился под постоянным обстрелом. Боевые действия начали стихать после того как украинские власти и повстанцы договорились о хрупком перемирии, которое началось 5 сентября. В последние дни обе стороны даже начали отводить тяжелую технику. Но это скорее деэскалация, чем полное прекращение огня. Городские власти в среду сообщили, что до сих пор слышны звуки артиллерийских залпов. Между тем, украинские власти пытаются восстановить мир, предлагая мятежникам соглашение, которое предоставит им широкие полномочия самоуправления в оккупированном восточном регионе, в результате чего проукраинские жители окажутся, по сути, в Новороссии, только название это будет запрещено. Лидеры мятежников заявили в среду, что 2 ноября они планируют провести выборы новой законодательной власти, которая будет управлять регионом.
Некоторые из сотен тысяч тех, кто покинул Донецк, понемногу возвращаются в более густонаселенные соседние с Донецком районы. На улицах появилось немного больше людей, больше окон зажглось в кирпичных многоэтажных домах. Но инфраструктура здесь серьезно повреждена, и большинство жителей могут пользоваться проточной водой всего лишь три часа в день. Электричество отключают. Школы остаются закрытыми. В больницах не хватает персонала. Заводы закрыты. А центр города, усеянный патрулями ДНР, где предприятия заколочены досками, повсюду множество рекламных щитов с лозунгами повстанцев, кажется пугающе заброшенным.
Тем не менее, некоторые проукраински настроенные жители по-прежнему устраивают небольшие бунты, рискуя своей безопасностью. Расписывают спреем стены. Оставляют наклейки с украинским флагом на автобусных остановках.
«Они быстро исчезают», – сказал Хутор, который раньше работал в рекламной фирме, но она обанкротилась во время войны. «Но кто-то все же увидит их и поймет, что это свежие наклейки, их не было там накануне. Они будут знать, что некоторые из нас все еще здесь».
Даже те в этом городе, кто все еще поддерживают украинские власти, признают, что большое количество их соседей и (бывших) друзей поддерживают пророссийское восстание. И еще большее количество прагматичных жителей Донецка готовы поддержать тех, у кого пушки больше, если это положит конец боевым действиям.
Но все они, по сути, оказались в полицейском государстве. Для проукраинских жителей это место, где за их взгляды их ожидает страшное путешествие в «подвал», импровизированные центры содержания под стражей по подозрению в шпионаже.
Для них теперь это жизнь в тылу врага.
«У этих людей было шесть месяцев, чтобы покинуть город», – сказал Константин Савинов, руководитель жилищно-коммунальных служб Донецка. «Но некоторые из них все еще скрываются. Должны ли они оставаться здесь? Это не мне решать».
«Они пытают тебя»
«Тише», – шепчет Хутор, приветствуя иностранного журналиста в офисе фирмы, в которой он раньше работал. Она закрылась, как и многие другие, из-за боевых действий. Он и Ника переехали месяц назад из своей квартиры, когда обстрелы стали невыносимыми. Но по соседству с заброшенным офисом незаконно поселилась одна пророссийская семья.
«Не говорите по-английски», – попросил он. «Они могут услышать».
В офисе они сделали запасы овощей, воды и консервов. Они превратили погреб в импровизированное бомбоубежище. В центре комнаты они поставили самодельный столб, который поддерживает часть потолка, поврежденную во время минометного обстрела. На полке они хранят дощечку с украинским трезубцем и сложенный флаг Украины, который раньше гордо развивался на балконе их квартиры. Хотя противостояния на востоке начались еще в марте, они сняли его только в июне, когда пророссийские сепаратисты взяли город под свой контроль.
Темный офис теперь стал их убежищем, где они проводят большую часть своего времени. Почти все кроме нескольких их проукраинских друзей покинули Донецк. Предприятие, по меньшей мере, одного из них, по словам Хутора, захватили сепаратисты и заставили заплатить взятку, чтобы они позволили ему с семьей уехать.
Они правильно делают, что уезжают, в чем мог убедиться Хутор. Летом, по его словам, он ехал на велосипеде возле своего дома, когда патруль ДНР остановил его. Они обвинили его в том, что он работает корректировщиком для украинских военных, которые обстреливали позиций повстанцев неподалеку. Они надели ему на голову мешок и ударили прикладом, прежде чем отвести его в подвал заброшенного мотеля.
Он делает паузу, сквозь слезы прорывается истерический смех. «Они не просто бьют, – прошипел он через измученную улыбку, – они пытают тебя».
Он сказал, что его держали две недели. Его так сильно били по лицу, что он лишился нескольких зубов. Его подвесили вверх ногами. После того, как другие, по-видимому, признались, их убили, по словам Хутора. Их трупы выставили на всеобщее обозрение, чтобы другие заключенные это видели, добавил он.
Если Хутор и виновен, то в гораздо менее тяжком преступлении. Пули и бомбы – не его стиль. Вместо этого он вместе с другом устроил «граффити войну», в которой они оба разукрашивали здания проукраинскими символами. Этого он не сказал своим похитителям, и в конечном итоге он был освобожден.
Хутор и Ника остались в Донецке из-за пожилых родителей, которые отказываются уезжать. Поскольку город становится все более опасным для проукраинских жителей, Хутор перестал разукрашивать здания. Но оба они по-прежнему тайно оставляют маленькие визитные карточки – небольшие наклейки с украинским флагом – где они могут. Они мало с кем общаются лично. Вместо этого они общаются с единомышленниками в социальных сетях. В людных местах они держаться друг друга. Они не разговаривают с незнакомцами. «Никогда не знаешь, кто это на самом деле», – сказала Ника.
Иногда им приходится хитрить, например, стоя в очереди к одному из немногих работающих банкоматов, они могут притворяться.
«Большинство людей в Донецке сейчас не будут говорить о политике открыто», – сказал Хутор. «Но если они все же начинают, мы научились с ними соглашаться: «Да, конечно, в украинском правительстве одни фашисты! Да, конечно, их надо победить!» Вы говорите им то, что они хотят услышать».
«Но внутри мы украинцы, – сказал он, – и это никогда не изменится».
