В понедельник – очередная, уже двадцать четвертая, годовщина Чернобыльской катастрофы. Терпеть не могу этой даты. И не только потому, что досадно вспоминать, как по-дурацки добровольцем поперся в зону (все равно мне не дали тогда написать всей правды), как потом болел несколько лет. Досадно смотреть на сегодняшнее. Чернобыльскую годовщину будут опять превращать в дешевое пиар-шоу, на котором политики всех возможных рангов и расцветок сюсюкаются с чернобыльцами, будто с неразумными детьми, а свою конкретную помощь сводят к раздаче нескольких коробок одноразовых шприцев, купленных за 200 баксов на европейских складах залежалых товаров.
...Через пять лет после Чернобыля мне представился случай четыре дня погостить и поработать в Хиросиме. Поразило не только то, сколько там людей приезжает и приходит в траурный день помянуть жертв американских бомбардировок. Больше всего поразила собственно сама Хиросима. Это – современный, красивый, многолюдный город. Он живет и будет жить. Наш Чернобыль умер навсегда. Вот это и есть главное отличие между двумя трагедиями.
По моему мнению, мы так и не усвоили главный урок Чернобыля.
Нам все кажется, что причернобыльские земли можно так или сяк использовать. Это какой-то дикий феодальный инстинкт. Мы никак не можем понять, что впервые в истории люди сами так разорили свою землю, что она стала действительно непригодной, окончательно непригодной, для человеческой жизни. Мы все ищем какие-то античернобыльские панацеи, тогда как их нет, не может быть, так же как не может быть вечного двигателя.
Любой человек, который учил ядерную физику на вузовском уровне, знает, что в природе не существует такой коробочки, в которую можно раз и навсегда запихнуть радиацию. Более того, ядерная физика – это не наша с вами простая и точная арифметика, а наука вероятностная. А вероятности бывают разные. Как карта ляжет. Вероятностное расписание может туда повернуть, сюда повернуть, а в какой-то одной, пусть очень маловероятной ситуации, может, не дай Боже, повернуть и так, что мы получим еще один Чернобыль – где-то в Украине или в мире. Из этого вытекает и то, что проблему Саркофага мы будем иметь вечно. И, не считаясь ни с чем, оттуда, из Укрытия, радиация будет расползаться до последнего рентгена.
Конечно, нас будут и дальше успокаивать. Причем не только свои бюрократы, но и всемирные. Вспомним. Кто нас больше всего успокаивал сразу после Чернобыльской катастрофы? Две могучие организации: ЦК КПСС и МАГАТЭ.
Меня удивляет, почему мы все так спокойно к этому всего относимся?! Почему позволяем говорить с собой, как будто со школьниками-первоклашками?
Это мы с Вами, мы, государство Украина, уже имеем чему научить Европу. Мы первыми в мире полностью отказались от ядерного оружия. Теперь мы можем поделиться с миром опытом этого мужества и опытом реального разоружения.
А еще мы можем поделиться опытом закрытия атомных электростанций. Мы это тоже сделали первыми. И тоже не только под давлением разных обстоятельств, но и по собственной воле, понимая, что радиация – это зло. И все большего понимая, что ядерная энергетика, вся, в целом, - это тоже зло. ( В Германии это уже поняли и приняли программу постепенного закрытия АЭС, а во Франции наоборот – есть программа дальнейшего строительства АЭС.) Такое понимание ядерного зла тяжело пробивается в нашей энергетически бедной стране. Но хочется верить, что оно пробьется. И тут тоже есть конфликт. Конфликт индивидуально-человеческого и обще-государственного. На трагических судьбах тех ликвидаторов, которые не дожили до 24-й годовщины Чернобыля, на судьбах тех чернобыльцев, что годами болеют и харкают кровью, мы все больше убеждаемся: никакие мегаватты не достойны слезинки одного осиротелого ребенка или ребенка, больного лейкемией.
Валерий Нечипоренко
