Владимир, вы - военнослужащий. Как решили пополнить ряды ВСУ, поддержала ли вас жена, как проходил процесс поступления и какую должность занимали сначала?
Я, в первую очередь, актер, а не военнослужащий. 24 февраля 2022 года был вынужден взять в руки оружие как доброволец. В тот момент я знал, что меня не возьмут в ряды ВСУ, НГУ или другой структуры, потому что имел "белый билет", в котором было написано "не пригоден" даже во время войны. Поэтому пошел в добровольческий батальон солдатом, потому что не имел воинского звания в то время. А уже после того, как мы освободили Бучу, Ирпень и Гостомель, мобилизовался в Гостомельскую бригаду НГУ "Рубеж". Это именно та, первая бригада, которая принимала бой, потому что на ее территорию высадился псковский десант.
Жена поддержала мой выбор, были конечно нюансы, ведь это нелегко принять.
Сейчас вы командир батальона. Что входит в ваши обязанности?
Честно, не знаю, откуда берется информация... Я не являюсь командиром батальона! Раньше я был просто солдатом, потом рос, брал на себя ответственность и был командиром отделения и взвода. В Северодонецке так случилось, что убили командира роты, и я был вынужден занять его должность. Сейчас я офицер секции S3 штаба батальона. Это управление боем и его планирование. У меня куча экранов, мы все это разработали. Потому что раньше воевали, как маленькая советская армия, по уставу Украины. А это уже непосредственно батальон "Свобода", мы в середине с начальником штаба, комбатом и собратьями создали секцию, которая работает по стандартам НАТО.
Начали мы с Броваров, потом отправили в Барышевку, Ирпень, Бучу, Гостомель (в качестве добровольца). Были в Рубежном, но это после четырех дней полигона. Я к тому, что сейчас люди говорят, не подготовленными бросают в бой. Был и Бахмут, Северодонецк.
Что для вас самое страшное на войне?
Первым этапом был страх неизвестности, что будет впереди. Как говорил раньше, я не военный, и страшно было за свою жизнь. Затем, когда начали учиться, пошли первые успехи. К сожалению, война равна смерти и потере, был страх потери. Есть такая фраза "никогда не привыкайте к людям". Это очень трудно, когда побратим становится тебе ближе любого родственника за короткий период времени.
Следующий этап - вернуть страх, потому что теряется инстинкт самосохранения, ты уже не думаешь о том, что можешь умереть и делаешь плохие вещи, с точки безопасности. С каждым действием ты становишься профессионалом, и тот страх "отличника", что ты должен делать все идеально.
На данном этапе - страх того, что повторять достижения, которые уже были, заходя на любую задачу и участок, скажу просто, чтобы не всраться.
Приходилось ли вам сталкиваться с оккупантами лично?
Конечно, приходилось. Наше подразделение много брало в плен. Честно, мы очень толерантная нация, мы подсознательно, из-за того, что на нас напали, у нас нет той злости, потому что мы должны были бы их просто уничтожать. А мы берем в плен, кормим, оказываем медицинскую помощь и так далее. К сожалению, для нас, и, к счастью, для них, мы очень мягкие по отношению к ним.
Как с побратимами поддерживаете свой боевой дух?
Во-первых, с той первой сотни почти никого не осталось. Где-то 15, самых первых, к сожалению. Поэтому, это уже больше, чем собратья, это уже как родня. Спасает юмор и присутствие рядом - это самая большая поддержка, что ты не сдался, имеешь правильную злость, желание уничтожать дальше. Конечно, это и наши девочки, жены, которые после каждой ротации организуют нам на 10 дней выезд в Карпаты. Мы семьями, с женами выезжаем, и это очень помогает и оказывает поддержку. У каждого свое значение под словом "поддержка", но знать, что где-то в мире существует человек, который прошел с тобой все и он любит тебя, это и есть большая поддержка.
Чего в армии не хватает больше всего?
Это вопрос на все интервью, потому что сказать что-то одно, это будет с моей стороны несправедливо. В армии очень много проблем, но самая большая проблема - это и есть армия, потому что она носит советскую и совковую модель. У нее есть свои плюсы, но война очень быстро мутирует и видоизменяется. Здесь нельзя, имея дроны, не переписать устав под то, что они уже есть в штатной структуре, а в штатке до сих пор нет. Большая проблема в том, что есть старые командиры, не по возрасту, а советские, тугие, затянутые, штабные, которые потеряли, в принципе, все в начале войны. А сейчас должны быть офицеры и командиры с боевым опытом, молодые офицеры, их очень много сейчас, и именно крутых в каждом подразделении, есть реально сверхмощные люди.
На просторах сети можно увидеть, как военные готовят себе еду. Попадаются и видео, где военные повара создают шедевры в полевых условиях. Как вам такая кухня?
Я очень прошу без обид, ни в коем случае не хочу обидеть. Вопрос такой романтический, человека, который не понимает, что такое война. Полевая кухня - это где-то из советских сказочек или фильмов, или как выйти куда-то в лес на пикник. Нет такого. Есть сухпаи, сублимированные каши, батончики - это все что есть. В тылу, да, мы собираемся и сами что-то готовим, опять же, это вопрос на отдельное интервью, потому что я иногда люблю готовить. На позициях, я просил и мне передавали ингредиенты, специи, готовил ребятам рамен, чахохбили. А мои собратья на тот момент нашли в каком-то разбитом и заваленном доме, в подвале, тарелку из сервиза, и мы по очереди ели под обстрелами.
Как вы выживаете в суровых условиях?
Сверхтяжело в условиях, когда днем при плюсовой температуре мы месили грязь, а ночью минус 21, и ты даже не замечаешь, когда отмерзают пальцы и конечности. В тот момент единственное мотивировало и держало, а до этого надо было еще и мотивировать подразделение, а именно вопрос - "Кто я есть?". И тогда понял, что я украинец, и защищаю свое святое, мою семью, мою семью, мою идентичность. То, что хотят уничтожить, все что наши предки боролись, формировали нашу государственность. Это самая большая мотивация, которая помогает выжить в суровых условиях. А дальше, это конечно, любовь, жена, которая молится, мама, отец, сестра.
Вы родились в Мариуполе. Остались ли у вас там близкие? Что чувствуете после того, что Россия сделала с вашим родным городом?
У меня там осталась тетя, родная сестра моего папы. А папа в Донецке. Впервые за два с половиной года, мы стали с ним общаться. Он вышел на связь, однако мы не общаемся о войне, насколько это возможно. Мы не говорим о политике. Мы говорим сугубо о здоровье и будничных вещах.
О том, что я чувствую, видимо напишу книгу когда-нибудь. Я никогда в жизни не смогу попасть на могилы к своим бабушкам и дедушкам. Я никогда не смогу попасть в свою школу, потому что ее уже нет. У меня нет родительского дома, потому что он разрушен, все места, где я рос, их нет. И там снова происходит самое страшное - это русификация, все украинское уничтожается, завозится процентов 70 населения из российских регионов, они полностью меняют население.
Расскажите, когда вы переехали в Киев?
В Киев я приехал в 8 классе, со школой на экскурсию. Я был фанатом группы "Вход в сменной обуви". В Мариуполе слушал украинскую музыку на кассетах, и мне сказали, что на метро Арсенальная, в переходе, есть самый большой магазин с аудиокассетами. Я вырвался, не зная города, когда на Майдане все пошли в Макдональдс, я пошел на поиски. За полчаса сбегал туда и обратно, а это была зима, тогда был мокрый до нитки, но купил себе альбом. Имел нереальное счастье.
А если серьезно, то в 2005 году поступил в театральный университет имени Карпенко-Карого, отучился там 5 лет, и с тех пор у меня уже была киевская прописка. Уже с 2006 года стал работать в национальном академическом театре имени Леси Украинки, проработав там 17 лет. А 24 февраля 2022 года началась война, и я ушел из одной государственной службы, в службу Национальной Гвардии Украины.
Почему вы решили связать свою судьбу с актерской деятельностью, ведь вы делали большие успехи в спорте?
Скорее не в спорте делал успехи, то моя официальная отмазка была, я делал успехи более в бандитизме. Поэтому, сестра решила меня спасти, уберечь, и она отдала в театральную студию "Альтерего" при мариупольском театре. Однако, спорт всегда со мной. Я вам больше скажу, в этом году мне исполнилось уже 37 лет, ни разу не оставляли мысли о профессиональной арене, соревнованиях ветеранов. Это была бы жестокая заруба.
Какая роль для вас была самой сложной? Почему?
Все. Нет ни одной роли, которая давалась бы мне легко. Мне еще на первом курсе сказали "если какая-то роль дается вам легко, значит это будет сто процентный провал". Театральное искусство - то, что требует мучений, копания, поисков. Мы не являемся нашим персонажем, я, лично, никому не интересен, но если я смогу оживить то, что мертво, а тексты - они мертвы, и поднять его до уровня Бога, как бы пафосно не звучало, до высшего искусства, тогда это уже и есть искусство и мастерство. То, что было легкой работой, то какая-то халтурка, сделанная на скорую руку. Да оно и быстро заканчивалось.
Были ли какие-то курьезные или страшные ситуации во время съемок?
Вообще, каждый раз во время съемок происходят курьезы. Если брать крайнюю работу "Пограничники", там было очень много всего. Это был крайний съемочный день, я должен был вылезти в спортивном зале на окно, а там очень высокие окна. Мне, как максималисту, казалось, что они рядом. Надо было оттуда спрыгнуть, конечно, когда ты туда залезаешь, видишь, что там до пола нечего лететь. Однако есть несколько поправочек: во мне сейчас 125 килограммов и почти 40 лет. Я в хорошей форме, но не надо забывать, что суставы они не вечны, как и кости. Я раз пять делал этот прыжок, и как раз на крупном плане приземлился очень плохо.
Еще была история в этой ленте. Я - курсовой офицер, у меня есть курсанты, которых я набираю. И это моя группа, с которой я буду работать весь сезон. Они - актеры, которых утвердили. Но на самом деле, я им каждое утро организовывал построение, мы читали молитвы националиста, была минута молчания, доклады, все, как должно быть, вот именно по-военному. Поэтому там не только есть история того, что актеры что-то сыграли, мы пытались все же сделать более реальным то, что должно было быть просто вымышленным.
Вы снимались, в частности, в российских проектах. Что можете вспомнить о тех временах, о коллегах из страны-агрессора? Как они вели себя? Были ли у вас конфликты?
Да, снимался в проектах и российских, и с россиянами. Это были 12 лет рабства, что-то вроде того. Времена, когда понимаешь, что ты снимаешься, ты украинец, снимаются в Украине, но приезжает господин и он командует, что и как делать, на каком языке это должно быть, о чем это должно быть и кто сколько будет получать. То есть, условно говоря, наугад скажу, когда ты получаешь каких-то 5 тысяч гривен за съемочный день, эта мразь получает полторы тысячи долларов. Чтобы вы понимали, обычно в сериалы, какие-то такие многосерийки, они отправляли сюда какой-то шлак, бездарей. Я всегда чувствовал это и на творческом, и на бытовом уровне. Они вели себя как имперцы, а кастинг-директора, продюсеры, ассистенты актеров, съемочная группа, обычные актеры - это все был обслуживающий персонал. Моя ненависть и несогласие с теми временами была максимальной.
Я вам больше скажу, во времена президентства Петра Порошенко, у нас не снимались россияне, потому что он закрыл полностью российский рынок. И именно тогда "повыстреливали" все наши крутые украинские актеры и актрисы. Потому что обычно на главных ролях были только кацапы. И у нас произошло очень крутое украинское кино, сериалы, интересные проекты. Ну, а при Зеленском снова все пошло, и уже с полномасштабным вторжением, конечно, это прекратилось. Но конфликты были постоянно. Нет хороших русских. Хорошие русские - только мертвые. Это мое мнение.
Пытались ли вы в начале войны достучаться до них?
Нет. Мне даже было больно, когда мои коллеги пытались достучаться до них. Потому что 24 февраля 2022 года мы жили в Вышгороде. Именно туда начало очень сильно прилетать, потому что все было рядом. Вертолеты по Днепру, по дамбе сбивали ракеты. Это был просто ужас. И вот в этот день во мне произошло перерождение. С того дня, с 24 февраля, ни с кем и никогда не общаюсь на русском языке. Я очень ужасно говорил, да и сейчас не в совершенстве. Но для меня это принципиальный вопрос. Я был малоросом, не понимал, кто я есть. Я был человеком, который не осознает, для чего он здесь и где он живет. А вот в тот момент начал это понимать, и этот процесс происходит до сих пор.
Никого вообще я не пытался убедить. Единственное, мы там закончили один сериал, и один российский актер, который ходил на какие-то митинги, выходил и говорил "Мы за мир". Он мне еще писал: "Держись". Я ему на украинском и отвечал. Он говорит: "Я не понимаю", а я: "У тебя есть переводчик". Это буквально было первые пару дней. Потом я его удалил, заблокировал, и вообще никого не хочу знать с той стороны, потому что это мародеры, убийцы, оккупанты, террористы, фашисты. Это мрази, которые делают геноцид. Уже не первый и даже не второй, и далеко не третий на нашей земле. Они считают, что нас не существует, поэтому для меня их нет.
Сейчас появилось много фильмов и сериалов, связанных с войной в Украине. Однако некоторые из них подвергаются особой критике. Как считаете, почему?
Я далек от этого, не слежу за критикой, не читаю комментарии, мне это не интересно. Единственное, что могу сказать по своим ощущениям, когда в стране идет война и в каждой второй семье или родной, или друг воюет, то и ты не живешь. Я знаю по своей жене, когда я на фронте, она не живет. И есть ли контент для нее, чтобы она отвлеклась? Она включает кино, видит, как какой-то суперпопулярный и медийный актер, у которого сотни тысяч подписчиков в Инстаграме и в ТикТоке, играет военного. Как вы думаете, будет критика? Это же дерьмо. Это отвратительно. Это первая причина.
А, во-вторых, быть в состоянии войны и смотреть войну - это как тонуть и просить, чтобы на тебя еще сверху из шланга поливали водой. Это по-идиотски, как мне кажется. Очень много людей не понимают вообще, что такое война и что сейчас переносит наша страна. Для каждого это или где-то, или романтика, или все пида**сы, а мы хорошие. Сейчас не надо снимать что-то серьезное о войне. Надо снимать комедийное о войне, так как у нас бывает на позициях, фиксировать документальными лентами об украинских героях, потому что их множество. И эта война показала, что Украина - это страна героев, это страна людей, которые встали против. Вот об этом надо снимать!
Я снялся в двух таких военных фильмах, сериалах - "Позывной тамада" и "Пограничники". Считаю, они оба имеют право на жизнь и должны быть, потому что там очень много юмора. В "Позывной тамада" реальная история, которая выкручена до нереальных обстоятельств, поэтому она выглядит, как сказка, и мне это очень нравится. А "Пограничники" - очень крутая, правильная история с замечательным концом. Поэтому просто приглашаю всех к просмотру.
О какой роли вы мечтаете?
Много ролей. Я мечтаю, что наконец будет сниматься очень крутое кино о нашей освободительной борьбе. Историческое. Я мечтаю о мощном детском кино, о наших супергероях, мечтаю там сниматься. Очень хочу сыграть Святослава Храброго. Сыграть много классики, потому что чувствую в себе силы и опыт к тому. Хочется делиться своим опытом.
У вас есть дочь. Как она отреагировала на то, что вы пошли воевать?
Она более трезво, чем мама, отреагировала на мой выбор. И она маму больше поддерживает, чтобы она не волновалась. Это моя дочь любимая, она очень сознательно поняла, что папа идет и его надо поддержать. Она все время занималась тем, чтобы поддерживала маму, мою жену. И вот это, пожалуй, самое крутое.
Думали ли вы отправить ее за границу?
Первое, что мы с Викусей сказали - шуруй за границу. И до сих пор настаиваем. Я очень люблю Британию и мечтаю, чтобы она туда поехала. Тем более, она на самом высоком уровне знает язык, и сейчас работает в иностранной компании, предоставляет консультативные услуги англоязычным людям. Но она, как настоящая дочь своих родителей, выбирает жить в Украине.
Где она учится? В ее университете преимущественно украиноязычная аудитория или все же много тех, кто говорит на русском?
Она покинула сейчас второй университет. Сначала училась в польском университете, при НАУ. Затем, все бросила, там IT направление было, ей не понравилось. На следующий год она попробовала и поступила в театральный. После этого сказала: "Дорогие родители, я не знаю, как вам после стольких лет в этой циничной профессии удалось остаться людьми". Она тоже покинула театралку Карпенко-Карого, хотя училась, как по мне, в одной из лучших сейчас мастерских - у Богдана Бенюка и Лены Щурской.
Как разговаривали? Я могу сказать одно: она задавала мне и маме много вопросов, когда мы перешли на украинский. Потому что до 24 числа мы разговаривали все на русском. Викуся, конечно, меньше, но мы с Катей тупо кацапами были, малороссами. Когда перешли на украинский, начали объяснять. В начале ей было не очень понятно, но она начала переходить, хоть и делала ошибки. И она слышала, что и я таким же яростным суржиком общаюсь, то ей и не было стыдно из-за этого. Впоследствии, когда я вернулся после Ирпеня и Бучи, мы сели и по телефону, правда, проговорили насколько важно идентифицировать себя, кто ты есть. Она весь свой социум, круг общения, и переформатировала на украинский. Кто не захотел - с тем не общается. У нас очень сознательный ребенок, я горжусь ею.
Ваша жена - волонтер. Она ездит в горячие точки. Как вы реагируете на это? Не пытались отказать ей в целях безопасности?
Во-первых, моя жена - это моя жена. Это значит, что она абсолютно безбашенная, фанатичная националистка и патриотка. Была одна ситуация, когда мы были очень близко от линии соприкосновения, и была возможность у меня немного поспать. Я только с ночной смены пришел, лег, и тут меня кто-то целует. Я открываю глаза, а это она приехала ко мне аж туда на минут десять. Это был Северодонецк. Ну и после этого я сказал, что не смогу функционировать, когда ты здесь. Ты - женщина, и должна сохранять то, куда я буду мечтать возвращаться. Потому что если пойдешь воевать, то у нас будут вообще сожжены мосты, и пойдем, как в казино говорят, в all-in.
Вы много лет вместе. Были ли у вас кризисы в отношениях?
Я ее любил и никогда не думал о разводе. Я не думаю ни о ком другом, у меня есть одна жена, которую я бесконечно люблю. Поэтому о кризисах я не знаю. Бывает усталость, бывают контузии у меня. Больше ей трудно жить с человеком, который прошел тот ужас, который я приходил. И выносить, и терпеть это все, мои срывы. Я не знаю, при жизни ей надо ставить памятник Героине, орден давать. Не знаю, вытерпел бы я. Но должен ее только уважать и поддерживать, потому что на ней очень большая нагрузка.
В чем секрет счастливой семейной жизни?
Ну, мы же не панацея. И у каждого свой секрет. Мне кажется, что это правда, то есть честность, уважение. Конечно, и любовь, я имею в виду, страсть, желание и понимание, что лучше твоей единственной никого не существует, и она непревзойденная. Считаю, что это очень важный момент. Диалог, понимание друг друга. И именно не компромиссы, а умение разговаривать и слышать.
Что может вас растрогать?
Абсолютно все, что связано с человеческой природой, с правдой и честностью. Я стал с войной очень сентиментальным, могу начать плакать просто с нуля. Стою, стою, стою и начинаю захлебываться. Сегодня читал Викусе наши языческие корни, символы, наших богов языческих. И как начал рыдать... Меня это очень растрогало, потому что я это переживал, мы это проходили. Смысл в том, что там возникла такая правда, и я просто разрыдался. Или на спектакле, смотрим, какая-то лирическая сцена, и я могу заплакать.
О чем сейчас мечтаете, кроме победы?
Моя мечта, чтобы Украиной правил человек, по духу, по идее, такой, который любит эту страну, который принимает законы в интересах этого государства, который борется за нее. Если будет такой человек у власти, то, конечно, русский язык будет запрещен, его на улицах не будет, он будет караться законом, или они все выедут.
Пусть будет меньше людей в Украине, но они будут идентифицировать себя как украинцы, и воины не будут стрессовать. А те, кто воюют и говорят на русском, поймут, что наконец в этом есть смысл. Потому что эта идеология, она не проработана, потому что ее нет, потому что на законодательном уровне нет украинцев и проукраинских людей, которые будут отстаивать это. А еще я мечтаю о моей большой семье и о ее воссоединении.
