Об этом он сказал в интервью радиостанции “Голос Америки”.
“Конечно, эти 19 месяцев в бетонном мешке не могли не повлиять на меня. Физическое состояние, безусловно, не самое лучшее. Полгода я просил медосмотра. Потом еще полгода от меня скрывали диагноз. Полноценного лечения я так и не добился. Наедине врачи говорят о необходимости срочной госпитализации, но в составе комиссии подписывают заготовленные тюремным департаментом рекомендации пить анаболики и креон. Однако постоянно просить у власти лечения считаю для себя неприемлемым. Я решил добиться этих своих прав через жалобу в Европейский суд по правам человека”, - сказал Ю.Луценко.
В то же время он заметил, что морально чувствует себя хорошо. «С моральным самочувствием все намного лучше. Острое противостояние с режимом дает ощущение единства того, во что я верю, что я говорю и что я делаю. Очень помогает поддержка родных, друзей и писем от простых людей. Я полон оптимизма и планов на будущее», - отметил экс-министр.
По словам Ю.Луценко, он сполна использует время в СИЗО для пополнения знаний. “210 прочитанных за это время книг серьезно помогли мне провести внутреннюю дискуссию и укрепить свои убеждения. Наверное, я стал более терпимым. Но остался верен своему лозунгу «Не бояться в мечтах! Не отступать в действиях!», - добавил он.
При этом экс-министр выразил мнение, что не просто так его поместили в блок следственного изолятора для «пожизненно заключенных, а в соседней камере сидит убийца милиционеров». По его словам, Лукьяновская тюрьма построена в середине ХІХ века и, согласно «Оксфордской истории тюрем», входит в систему «тюрем запугивания». «Но, честно говоря, дикарские условия содержания не повлияли на меня нисколько», - отметил он.
Вместе с тем Ю.Луценко отметил, что тяжелее было выдерживать психологическое давление. По его словам, «распечатки с камерной системы видеонаблюдения носят «наверх» порадовать заказчиков. Конечно, я осознавал, что меня испытывают, водя по коридорам Генпрокуратуры на длинной цепи в наручниках, лишая еды и туалета на 10-12 часов. Хуже всего было, когда в открытые двери мне будто случайно показали, что старшего сына вызвали на допрос. Но все это отпало очень быстро благодаря сочувствию и уважению, которое я видел в глазах и чувствовал в рукопожатии персонала, милиционеров, врачей, большинства заключенных. Это сняло с меня огромный психологический груз», - подчеркнул он.
При этом Ю.Луценко добавил, что “единственное, от чего невозможно отрешиться, – от беспокойства за семью”.
