Сегодня проснулась от необычного и оттого страшного звука – ветки деревьев, закованные в снежную броню, ломались в предутренней полутьме. Страшно, когда слышишь звук разрушения, но еще не видишь его... Мягкий, липко-пушистый снег, который пошел нанакуне, сыпал всю ночь, и ранним утром 29 декабря 2009 года за окном на околице Киева была неописуемая красота. Просто вспомните, что вы увидели, когда посмотрели за окно! Небольшие деревца замаскировались под снежные заносы, и только белые очертания вырисовывали силуэты деревьев, сделав совсем необычным привычный пейзаж. Старый клен перед окном, почти мой ровесник, едва удерживал тяжелые, уже подмерзлые кучки снега на своих уставших ветвях. Машины у подъезда полностью укрыло снегом, и они превратились в абсолютных близнецов, из-за чего их владельцы начали день с игры в “снежные наперстки” – “угадай, под каким сугробом твоя машина”. Смех – нервный...
Тревожная красота. От такой красоты не было успокоения и тихого восхищения – было жутко. И когда вышла на улицу, окончательно стало ясно – почему. Привычный за много лет жилой массив выглядел ИНЫМ. Мой массив, действительно невероятно зеленый, с огромным количеством многолетних кленов, тополей, берез, некоторые из них уже переросли девятиэтажки, с сосновым лесом аж за горизонт... А теперь... Теперь я шла привычной дорогой вдоль домов к автобусной остановке, а вокруг меня в небо вздымали поломанные руки-ветви деревья, которые уже никогда не станут зелеными. Двадцать, тридцать, пятьдесят шагов, и я уже, кажется, физически чувствую боль, которая струится от изуродованных стволов.
“Как та война...” – вдруг подумала я, оглядываясь на расколотые под весом снега напополам стволы, пробираясь уже кем-то протоптанной тропинкой под ветвями сломанной березы и пытаясь не поскользнуться на только что сваленном клене.
Генетическая память, как будто кинопленка, закрутилась в обратном направлении. Где-то это уже было... Так-так, кажется эти кадры я уже видела, видела в старом фильме о партизанах “Подпольный обком действует”. Там девушка-партизанка, которая убежала от немцев, полураздетая, разутая, пробиралась к отряду таким же заснеженным, оледеневшим лесом, едва перелезая через сваленные стволы и отводя рукой ледяное кружево поломанных ветвей...
Но это же Киев, ХХІ век, нет войны, только так же ЗИМА, и настолько же беззащитные и напуганные ненастьем люди зачарованно и со страхом смотрят на прихоти матушки-природы.
Пока дошла до работы, все перчатки стали мокрыми – сбивала руками тяжелые снежные шапки с деревьев, дергая за нижние веточки. Уже привычные сугробы во дворах и завалы вокруг остановок немного разбавила расчищенная проезжая часть, дорога туда – в сторону спасительного для всех метрополитена. Я ехала маршруткой, оглядываясь вокруг и... сжималось сердце. Поперек тротуаров лежали сломанные стволы все тех же кленов, берез, лип, а налево, там где сосновый лес вдоль дороги, через каждые два-три шага лежали маленькие и большие сосны или обломанные ветки. Начала считать, но за десять минут дороги поняла, что счет погибшим деревьям переходит за сотню и прекратила... Девушка, стоя под лесом по колено в снегу, зачарованно водила вокруг видеокамерой.
Уже давно прошел третий десяток лет моей жизни в родном Киеве, но за я не помню ТАКОГО...
Ехала на Крещатик, со страхом думая – как там старые каштаны, ведь им так тяжело держать снег, который все сыпал и сыпал... Каштаны стояли склонив ветви, и хотелось кричать городским службам – отряхните этот снег, потому что иначе они не расцветут весной белыми свечами!
Утренний Майдан Независимости был засыпан снегом, замерла облепленная снегом недостроенная металлическая конструкция для какого-то концерта, под ногами – скользко. Снег сугробами отгребают от входов в учреждения на обочину Хрещатика, но навесы над входами со слоем снега в несколько десятков сантиметров вызывают желание как можно быстрее проскользнуть под таким “экстремальным” укрытием. Страшно проходить возле зданий с шатровыми крышами, например Житного и Владимирского рынков, “Дома мебели”.
Так же страшно представить, что будет дальше в городе. Снег-то сгребают на обочины, но кажется, ни в центре, ни на окраинах никто этот снег не вывозит. Или опять надеются на оттепель? Зачем чистить – сам растает? Уже не смешно – оттепель на прошлой неделе показала, что даже тем талым снегом, а его было не слишком много, городская канализация захлебывается, что лужи достигают критической глубины (выше, чем голенище сапожков!) даже во дворах в центре города.
Непонятно – кто и на кого надеется, кто и как должен защищать город от стихии. Очевидно же, те, кому мы платим налоги – в том числе и на уборку улиц. Или, может, вся власть тайно надеется на нас, горожан? Что мы не выдержим и возьмемся за лопаты?..
Вспоминаются стихотворения – Тычины, кажется: “Мила сестронько, любий братику, попрацюємо на Хрещатику. Я з того кінця, ти з цього кінця... Хай засяють нам золоті сонця”... Этот стих – о послевоенном Крещатике, когда тысячи киевлян добровольно и бесплатно расчищали главную улицу своего города от свалок обгоревшего кирпича и хлама войны. Но – СЕЙЧАС НЕ ВОЙНА! Все же не пора ли киевлянам браться за лопаты?
Но лопатой и метлой – вместе со снегом – хорошо было бы и коррумпированную и бездеятельную власть выбросить... Этот “грязный снег” давно пора за город вывезти...
Татьяна М, Киев
