Водитель «БМВ», на которого вешают ДТП с кортежем Тимошенко, опасается за свою семью и говорит, что очевидцам уже начинают названивать какие-то странные люди. Об этом пишет "Газета по-киевски".
Напомним, 28 августа на Днепровском спуске в автомобиль сопровождения въехал премьерский «Мерседес». Самой Тимошенко в машине не было. По информации "Украинской правды", кортеж возвращался из Борисполя (премьер улетела в Луганск). Тем не менее, кортеж ехал на недопустимой законом высокой скорости и с мигалками.
Сейчас ГАИ доказывает, что виноват водитель «БМВ», якобы создавший аварийную ситуацию перед премьерскими авто. Киевлянин, на которого вешают «всех собак», твердит, что правил не нарушал, а все обвинения голословны.
– После 28-го числа, когда случилась эта авария, я не ем и не сплю, – рассказал медик, оказавшийся на своем «БМВ» 3-й модели неподалеку от кортежа. – Мне шьют сейчас все что угодно. А на самом деле я просто оказался не в том месте и не в то время. В тот день был праздник – Пречистая, я ехал в Лавру. Поворачивал с Днепровского спуска в «карман», вдруг услышал стук. Что случилось позже, я уже повторял много раз – сотрудники ГАИ меня обругали, забрали права.
Водитель «БМВ» говорит, что у него есть два свидетеля, которые могут подтвердить его слова. Однако одному из них, который давал показания гаишникам, уже звонили из какой-то спецслужбы. Угроз не было, только строго переспросили, мол, вы уверены, что все случилось именно так, как сказали?
– Я не знаю, что может произойти завтра, опасаюсь за себя и семью, – говорит киевлянин, которого винят в аварии. – Случиться может все что угодно, вплоть до того, что очевидцев заставят отказаться от своих слов. Мне пока не угрожали, не было звонка и от Тимошенко.
Тем временем в специальном подразделении ГАИ, которое занимается сопровождением кортежей (бывшая «Кобра») рассказали, что их «Тойота» после удара премьерского «Мерседеса» пострадала незначительно и уже в строю. Инспектор, ехавший за рулем битого авто, получил «легкие телесные». Так что о возбуждении уголовного дела не может быть и речи.
