Конкурсантка "Мисс мира на инвалидных колясках" Оксана Кононец: Обычной Ксюше с Борщаговки намного труднее сделать что-то полезное и значимое, чем обладательнице короны "Мисс мира"

Утром 28 сентября 25-летняя киевлянка Оксана Кононец вылетит в Варшаву, чтобы принять участие в конкурсе «Мисс мира на инвалидных колясках». В интервью УНИАН девушка рассказала о пути восстановления после травмы, о том, как победить «внутреннего инвалида», и как правильно помогать людям с инвалидностью.

В самом обычном доме в одном из столичных спальных районов УНИАН встречает мама будущей конкурсантки - Марина, и проводит в комнату героини. «Знаете, может, нам в чем-то даже повезло, что в Киеве живем – потому что повезло с врачами и реабилитационным центром... Если бы жили в маленьком городе или селе, и такое горе случилось, все могло повернуться по-другому», – говорит она.

У Оксаны Кононец – травма шейного отдела позвоночника. В августе 2012 года с ней произошел несчастный случай – за девять дней до своего двадцатилетия, девушка вышла дома на балкон с друзьями, присела на перила, зацепилась подолом юбки и выпала с пятого этажа.

Входим в комнату и видим перед собой молодую, невероятно хрупкую девушку в коляске. В глаза тотчас бросается профессионально сделанный макияж: несмотря на частично не работающие руки, девушка делает его сама. «Вы извините, вам, наверное, в моей комнате будет душно и жарко, но я очень мерзну, есть свои нюансы…», – извиняется Оксана.

Это последствия травмы?

Да, после травмы у меня нарушена терморегуляция. У 95% тех, кто ломает шейный отдел позвоночника, есть такая проблема. Кроме того, я борюсь со своими пролежнями, я боли не чувствую, а организм реагирует потоотделением, одежда становится мокрой и еще сильнее ощущается холод.

Из-за того, что я мерзну, мой вечерний наряд на конкурс будет максимально закрытый, длинное платье в пол, закрытое горло, длинные рукава…

А какие вообще будут конкурсы, уже известно?

Честно говоря, я не знаю, как все будет проходить, до сих пор мы ещё, к сожалению, не получили никаких указаний и расписания по дням. Организаторы просто сказали подготовить вечерний и национальный наряды. Национальный украинский наряд на днях еду уже забирать.

Мы пробудем в Варшаве десять дней во время которых должны быть различные семинары и мастер-классы, связанные с индустрией моды и красоты, какие-то социальные акции, экскурсия по городу, подготовка красивого выступления на сцене. Говорили, что накануне финала, 6 октября,  мы будем вместе с мэром Варшавы (Анна Гронкевич-Вальц, – УНИАН) сажать в городе деревья, чтобы еще больше привлечь внимание к социальной составляющей конкурса.

Я знаю, что помимо вас Украину на «Мисс мира на инвалидных колясках» будет также представлять телеведущая Ульяна Пчелкина. Почему две участницы?

Да, в основном, на мировых конкурсах красоты от страны едет по одной участнице, но так происходит, когда в мероприятии участвует много стран, восемьдесят или девяносто. Наверное, сейчас на наш конкурс был недобор заявок, так как он проходит впервые и может не все про него знали и, в итоге, было принято решение от некоторых стран выставлять по две участницы, что увеличивает шансы на победу для страны. По словам организаторов, на конкурсе «Мисс мира на инвалидных колясках» в этом году будет двадцать пять участниц. По две конкурсантки представят Польшу, Белоруссию, Индию, Чили, Францию, Украину.

У Оксаны Кононец – травма шейного отдела позвоночника / фото УНИАН

Как вы вообще попали в число конкурсанток?

У одной знакомой за неделю до окончания подачи заявок увидела информацию о конкурсе, якобы любые девушки на колясках могут подать туда заявку. И так получилось, что буквально вечером я об этом узнала, а утром мне написали сами организаторы. Мол, слыхали ли вы о таком мероприятии, хотели бы принять участие?  Я не могла отказаться, тем более участие в таком конкурсе было моей мечтой, и я давно искала информацию в интернете об этом.

Во сколько вам обходится участие в этом конкурсе? Нужно ли было платить какие-то взносы?

Нет, взносов никаких платить не нужно и в Польше все расходы за счёт организаторов. Но перелет мы оплачиваем, плюс, подготовка к конкурсу требует расходов, ведь хочется подготовиться максимально качественно. На сегодняшний день, чтобы купить билеты, сделать биометрические паспорта, сшить платье, обновить гардероб, мы уже потратили около 23 тысяч гривен. В ход идет кредитная карта и взятие сумм взаймы. Очень тяжело искать желающих помочь финансово, но, слава Богу, появились люди, которые хотят нам помочь. Правда, пока не знаю в каком объеме, но сами мы не потянули бы все эти расходы. У нас в семье работает только папа, мама оставила работу, чтобы быть со мной. Я не самостоятельная девушка, всегда нуждаюсь в посторонней помощи.

Мама летит вместе с вами?

Да, естественно. Мама, как никто другой, знает, где мне поправить на коляске, какие манипуляции со мной сделать.

Представим, что в финале вам зададут стереотипный для конкурсов красоты вопрос: «Что вы сделаете, если станете «Мисс мира»?»… Что ответите?

Хоть это и конкурс красоты, но все же он для девушек, которые передвигаются на инвалидных колясках и поэтому он все-таки имеет социальную составляющую. Я, в любом случае, буду двигаться и развиваться в социальном направлении, но, имея корону, совершать хорошие и добрые дела все-таки было бы легче.

Оксана говорит, что ей хотелось бы развивать бьюти-индустрию для людей с инвалидностью в нашей стране / фото УНИАН

Корона – это статус. А статус движет многими вещами, к людям со статусом начинают прислушиваться. Обычной Ксюше с Борщаговки намного труднее сделать что-то полезное и значимое, чем обладательнице короны «Мисс мира». Конечно, я ещё молода, неопытна, только недавно начала свой путь публичного человека, но у меня есть огромное желание развиваться и учиться.

Мне хотелось бы развивать бьюти-индустрию для людей с инвалидностью в нашей стране, так как это совершенно новое направление. Нужно, чтобы фотостудии, концертные площадки, кинотеатры, салоны красоты, парикмахерские стали, наконец, доступными, чтобы их владельцы были заинтересованы в привлечении такой категории населения. Сейчас, после АТО, появилось много людей на протезах, на колясках – нужно дать им мотивацию, показать, что человек красив и нужен, вне зависимости от того, каким способом он передвигается. Мне бы хотелось своим опытом, примером, знаниями, которые я смогу привезти из-за границы, сделать мою страну более доступной, инклюзивной, доброй и внимательной к людям с инвалидностью.

Когда-то вы мечтали о собственном салоне красоты…

Я отложила эту мечту на задний план. Сейчас мне намного больше хочется развивать свой фонд (Благотворительный фонд «Непокоренные», – УНИАН) и помогать людям. А со временем, конечно же, можно было бы и объединить эти вещи. К примеру, люди с инвалидностью могли бы работать мастерами маникюра, парикмахерского искусства, визажа. Есть очень много одаренных людей, хочется эти таланты раскрывать.

У нас же сегодня где-то могут просто не захотеть брать на работу в салон человека с инвалидностью, кроме того, далеко не все салоны элементарно приспособлены для комфортного трудоустройства людей с инвалидностью, часто могут отказать в работе именно по признаку инвалидности.

Мне нередко приходилось слышать, что человеку с инвалидностью нужно, в первую очередь, побороть своего «внутреннего инвалида». То есть, не жалеть себя, поскольку все идет из головы… Вы с этим согласны?

Я согласна на миллион процентов. Нужно изначально работать над собой, искоренять свои внутренние страхи, только после этого ты сможешь двигаться дальше. Я в себе уже переборола этого «внутреннего инвалида», и приняла себя такой, какая я есть, на все сто процентов.

Расскажите о периоде, когда вы себя еще не приняли. Вы замыкались в себе?

Нет, я всегда была очень общительной девушкой, даже после травмы старалась с друзьями поддерживать связь. Но в первое время, конечно, говорила о травме больше, чем нужно. Не воспринимала себя.

Когда первый раз после травмы вышла на улицу, обращала внимание, как люди на меня смотрят – оборачиваются, обгоняют и смотрят, кого же там везут… Это очень неприятно. Тогда, после первой прогулки, я сказала маме, что в таком состоянии больше не буду выходить, потому что мне не нравятся направленные на меня взгляды. Но потом подумала: а почему я должна обращать внимание на взгляды каких-то людей, замыкаться в себе, сидеть дома? Жизнь и молодость проходит, это моя жизнь, пусть смотрят, если им так интересно.

Оксана всегда относилась к жизни с самоиронией / фото УНИАН

Опять-таки, мне приходилось слышать, как люди с инвалидностью шутят о своей травме. Вы так делаете?

Я всегда относилась к жизни с самоиронией, до травмы также могла пошутить над собой, и сейчас могу. Вот, у меня спрашивают: «А ты летала на самолетах?» Говорю: «На самолетах – нет, только с балкона». Называю себя летчиком-залетчиком, шучу, что я «ко всем подкатываю». У меня вместо шейных позвонков стоит специальная титановая конструкция, так я всегда шучу, что без нее голова отпадет. Кстати, часть этой конструкции достали, я даже хотела переделать ее в сережки, но пока не могу найти мастера – титан очень тяжелый материал для обработки.

Как вы воспринимаете формулировку «человек с ограниченными возможностями»?

Крайне негативно. Эта трактовка некорректная и неправильная по отношению к нам. Говорить «человек с физически ограниченными возможностями», еще можно, ведь кто сможет ограничить наши возможности к учебе, совершенствованию и другому?

Вы наверняка замечали, что многие люди не знают, как себя вести рядом с человеком с инвалидностью. Стоять ли, присесть, как говорить... Начинают задавать глупые вопросы об инвалидности. Вам с таким часто приходиться сталкиваться?

До травмы никто из мужчин передо мной на колени так часто не становился (смеется, – УНИАН). Я вообще стараюсь создать максимально комфортные условия для человека, который со мной общается, к примеру, предложить, найти лавочку, чтобы он присел и разговаривал примерно на одном уровне со мной.

Что касается вопросов, то есть один основной вопрос, но я не назвала бы его глупым. Когда люди только знакомятся со мной, то чаще всего, спрашивают: «А что говорят врачи?» И так происходит уже в течение пяти лет, так что этот вопрос для меня уже стал заезженным.

Врачи обещали вам встать на ноги уже через год после травмы…

Да, но, к сожалению, этого не произошло. Травма оказалась более тяжелой, чем ожидалась. Вообще, одинаковых травм не бывает. Один может легонько поломать палец, а другой поломает тот же палец, но в трех местах. Также и с травмой позвоночника – все решает степень компрессии спинного мозга.

А вас не раздражает вопрос: «Как с тобой это произошло?», или что-то в этом роде?

Я не считаю, что этот вопрос должен раздражать. Да, его задают часто, но ведь люди – существа любопытные. Я сама еще до травмы, когда пять лет была волонтером на чемпионате мира по ориентированию для людей с инвалидностью, точно также спрашивала у них: «Что с тобой и как это произошло?».

Вы помните первые дни после травмы?

Я пришла в себя в реанимации где-то на третий или четвертый день. Первое, что поняла – ноги и руки не шевелятся. Тогда я подумала, что это все, я стану полностью лежачей, буду прикована к кровати, жизни конец. Кстати, мысль о коляске почему-то даже в голову не пришла. Я спросила у родителей, есть ли в нашей стране эвтаназия… Мама ответила, что нет. А после этого сразу же я спросила у мамы, могу ли постоять у плиты и приготовить борщ.

Изначально после травмы у меня только немного шевелилась шея. Где-то через месяц меня направили в реабилитационный центр, это обычная городская больница, но там есть отдел для спинальников. Там я провела пять недель.

Были нарушения внутренних органов, первые несколько месяцев постоянно держалась высокая температура. Тогда в меня столько лекарств влили, что все лицо и спина покрылись прыщами, печень просто не справлялась с нагрузкой. Учили сидеть в коляске, давали делать легонькие упражнения, которые мне все равно трудно давались. Помню, позанимаюсь полчаса-час, меня кладут в кровать, а меня после этого еще час-полтора трусит, настолько тяжело организм воспринимал любые физические нагрузки.

Что это были за упражнения?

Первое, что сейчас приходит в голову, это как я, лежа на животе, стою на локотках. Или упражнение «ангелочек» – когда нужно просто поднимать и опускать руки в стороны, вдоль туловища. Только через два месяца у меня начало получаться немного поднимать руки, вниз опускать было труднее. Я даже злилась сама на себя, ведь, казалось бы, такое легкое упражнение, просто рыдала над ним…

В тренажеры меня не ставили, потому что давление очень падало. А у людей с моей травмой и так очень низкое давление.

Оксана уверена в том, что ни делается – делается к лучшему / фото УНИАН

Когда вы поняли, что прогнозы врачей о быстром восстановлении не оправдались, вы на них злились? Задавали себе вопрос: почему это случилось именно со мной?

Нет. Я прекрасно понимала, что это моя проблема и нельзя никого винить.

Знаете, как говорят, что ни делается – делается к лучшему. Конечно, может, глупо говорить так в данной ситуации, но я верю, если за тобой закрывается одна дверь – обязательно откроется другая. До травмы я жила обычной жизнью, у меня не было никаких рвений. Сейчас у меня появилась жажда к жизни, я хочу что-то делать, менять, помогать людям своим примером. Мне очень часто сейчас пишут люди с инвалидностью и благодарят, говорят, что мой пример воодушевляет их, заставляет переосмысливать свою жизнь.

Еще когда я лежала в реабилитационном центре в первый раз, ко мне в гости приезжала знакомая медсестричка Аллочка, она работает в той больнице, где меня оперировали, и один из ее друзей – тоже на коляске. Они купили мне пирожков, пообщались, и этот парень сказал, что нужно ничего не бояться, и, если ты даже не встанешь с коляски, жизнь на этом не прекращается. У него была такая же травма, как у меня. Помню, когда мы разговаривали, я спросила, за сколько у него отошли руки. Он ответил, что за год-полтора.  Тогда мне это показалось невероятно долго, год-полтора, фактически, без рук… Я была уверена, что у меня они отойдут быстрее. Но, как видите, прошло пять лет, но у меня руки так и не отошли…

Но приезд таких молодых по возрасту людей, их мотивация, демонстрация того, что и в коляске люди живут полноценной жизнью, заводят детей, семью, очень сильно меня воодушевил. Очень хорошо для травмированного человека, чтобы такая встреча состоялась как можно раньше, по-другому тогда смотришь на многие вещи.

В этом реабилитационном центре я лежала пять раз, у них очень большой поток людей, поэтому они могут принять к себе только на месяц раз в полгода. Последние два года я туда не возвращалась, занимаюсь на дому с реабилитологом, сама какие-то упражнения делаю. Самое основное – это утяжелители на запястья вешаю вместо браслетов, делаю обыденные домашние вещи, за тем же компьютером сижу. Включаю какие-то танцы, стараюсь танцевать, чтобы спина закачивалась и руки, недавно даже смогла уже ездить по ровной поверхности на коляске.

Сейчас Оксана красится около двух-трех часов / фото УНІАН

У вас чудесный макияж. Что самое тяжелое в процессе нанесения макияжа, и когда после травмы вы вновь начали краситься?

После травмы прошло где-то месяца три прежде, чем я впервые макнула палец в тени. Тогда дядя с тетей привезли мне из ОАЭ палетку теней, и я решила, что пришло время попробовать.

Сейчас я крашусь около двух-трех часов. Самое тяжелое – накрасить глаза. У меня пальцы очень вялые, распадаются, поэтому я не могу сама взять тушь – мама мне привязывает тюбик к среднему пальцу скотчем...

В прошлом году вы победили во всеукраинском конкурсе красоты «Красота без ограничений». Что вам принесла эта победа?

Об этом конкурсе я знала давно, до войны он проходил в Донецке. После того, как я зарегистрировалась для участия в нем, от организаторов несколько месяцев не было ответа, и я даже перестала верить, что меня возьмут. И вы не представляете, как я была счастлива, когда узнала, что меня взяли! В тот же день мне подружка купила бутылку шампанского, но я сказала, что выпью ее после победы. Кстати, хоть и победила, но бутылка до сих пор стоит. Думаю, вообще ее подписать и хранить дальше, как память.

Что мне дала победа? Наверное, я стала больше верить в себя, и в то, что невозможное возможно. Начала думать, что бы такого полезного сделать, пришла в голову идея фотопроекта «Непокоренная красота».

Кстати, почему в этом проекте участвовали только женщины на колясках?

Наверное, меня вдохновил конкурс красоты, поэтому решила пригласить только девушек, показать настоящую красоту и успешность девушек на колясках. В проекте было двенадцать участниц, многих девушек я знала лично, а с кем-то познакомились по переписке. Кстати, благодаря этой фотовыставке мы смогли собрать для реабилитационного центра, о котором я говорила, чуть более 50 тысяч гривен на медоборудование.

После травмы вы успели получить второе образование. Чем сегодня наполнены ваши дни, если не считать подготовку к конкурсу красоты?

Во-первых, я закончила первое высшее образование – учитель начальных классов, и да, получила второе – соцработник.

У меня очень много времени занимает реабилитация, пробую также нетрадиционные методы лечения, например, биоэнергетику. Много времени отнимают съемки. Поскольку я открыла Благотворительный фонд «Непокоренные», то стараюсь искать спонсоров-партнеров, много езжу на разные встречи. Кому-то пишу, кто-то кого-то советует, очень работает «сарафанное радио».

«Непокоренная красота» был первым проектом фонда, но у меня уже есть интересные идеи для следующих проектов. Не хочу пока говорить больше, но речь идет не только о фотопроектах.

Вы как-то участвовали в телешоу «Половинки». Подумывали о карьере на ТВ?

Я очень боюсь видеокамер, и, в принципе, больше себя вижу в фотографии. Может быть, когда-то созрею, но не сейчас. А вот поучаствовать еще в каком-то «реалити-шоу» или программе, наверное, можно было бы.

Вообще, до травмы я была визажистом, сотрудничала с фотографами, готовила моделей к съемкам, и, если честно, не видела себя в роли модели. Сейчас же мне хочется, лет через пять, быть успешной моделью, которая помогает другим и делится опытом, помогает развивать доступность в стране для людей с инвалидностью.

По поводу доступности. В Украине в последнее время много говорят об инклюзии и заботе о людях с инвалидностью. Как вам Киев с точки зрения доступности?

О, ну не знаю. Вот, допустим, недавно была в санатории в Славянске, так могу сказать, что это рай для колясочников.

Серьезно?

Да. Конечно, сам город не до конца отстроен и восстановлен, я больше имею в виду территорию санатория. А приезжаешь в Киев… Я живу на Борщаговке, и недалеко от дома просто до гематом себе лицо разбивала, когда выпадала из коляски, опускаясь с бровки. Так что теперь я стала всегда привязываться к коляске.

Оксана имеет два высших образования / фото УНИАН

Центр города - Крещатик, Майдан – вроде бы все красиво и ровненько, современно, но с этими подземными переходами всегда приходится просить о помощи, чтобы два человека сопровождали. Пандусы настолько крутые и скользкие, что даже для самостоятельного человека на коляске они травмоопасны, есть специальный лифт в районе Бессарабки, но он всегда закрыт.

Недавно один день была в Одессе, так ее центр тоже более доступен, чем Киев. Там есть наземные переходы, нормальные спуски с бровки, понижения. К сожалению, у нас не везде такое есть, а даже там, где есть, выполнено с нарушением нормативов. Очень хорошо, что сейчас много инициативных активистов начали проверять все стройки и перепланировки самостоятельно, принимать участие в обсуждении и подсказывать, как и что нужно делать не для «галочки», а для удобства людей с инвалидностью.

После травмы из общественного транспорта я пользуюсь только автобусами и трамваями, в принципе, это удобно, но, как у нас это бывает, частенько обычные здоровые люди становятся на места для людей с инвалидностью. А когда просишь поменяться, бывает, что на тебя даже недовольно смотрят. Так чаще всего пожилые люди делают. Помню одну историю Дмитрий Щебетюк (соучредитель общественной инициативы Доступно.UA, – УНИАН) рассказывал, как одна бабушка попросила его уступить место, не заметив, что он в коляске. Так что и такое бывает.

Месяц назад в социальной сети разгорелся спор, связанный как раз с Дмитрием Щебетюком. Речь идет о том, что сотрудницы метрополитена «помогали» Дмитрию, вопреки его желанию. Приходилось ли вам сталкиваться с ситуациями, когда люди хотели вам помочь, но делали только хуже?

Да, это часто бывает, и, думаю, что с этим еще столкнусь. Когда, к примеру, люди не знают, в чем заключается конструкция самой коляски, берут за боковинки, но они у меня отстегиваются, то есть я могу просто вывалиться. Начинают тащить, кто куда, в разные стороны, вот-вот я останусь без коляски...

В первую очередь, всегда нужно интересоваться, нужна помощь, или нет. Если человека о помощи не просят, а он настойчиво продолжает лезть, вот, честно, мне это очень не нравится. Но самое главное, если беретесь помогать людям с инвалидностью, то делайте это так, чтобы не навредить.

Ирина Шевченко

УНИАН в Google News