Суд над Тимошенко: «грифоны» теснили депутатов, Тимошенко перекрикивала свидетелей

Один из нардепов сказал, что дана команда посадить Тимошенко до 20 августа. Проверить достоверность слуха трудно, но обвинение и суд очень спешат…

Один из нардепов сказал, что дана команда посадить Тимошенко до 20 августа. Проверить достоверность слуха трудно, но обвинение и суд очень спешат…

Посадку Тимошенко заказали к 20 августа?

В печерском зале суда, где идет «газовый процесс», сейчас запрещено присутствие телекамер, но слева от председателя есть видеокамера, и, скорее всего, ведется видеозапись процесса. И почти не сомневаюсь, что чиновники АП, курирующие процесс над Тимошенко, смотрят «видеоотчет» с процесса, а не только читают его в сообщениях информагентств. Полагаю, что кураторы процесса готовились к сегодняшнему дню, и потасовка с избиением не исключалась властью для того, чтобы перейти ко второй стадии процесса – обнародованию доказательств обвинения и заслушиванию его свидетелей.

Первое, что бросилось в глаза, когда я утром зашла в зал суда, – тут увеличилось число представителей подразделения «Грифон». Хотя вчера это стало предметом иронии и даже ходатайства защиты, которая просила уменьшить число спецназовцев. Второе: я обнаружила во внутреннем дворе Печерского суда (именно туда выходят окна зала суда) автобус с задернутыми шторками. Между стеной суда и задней стеной автобуса тоже толпился «Грифон». Я хотела поснимать парней из окна суда (столько спецназа для одной Тимошенко), но присутствующие в зале грифоновцы сказали, что снимать нельзя.

Один из нардепов сказал мне, что Януковичем дана команда посадить Тимошенко до 20 августа. Такой вот подарок захотел президент. Проверить достоверность слуха трудно, но косвенным подтверждением этого является то, что обвинение очень спешит. Защитники Тимошенко сказали в комментарии УНИАН, что получи они хотя бы две-три недели для ознакомления с делом, этого было бы достаточно для формирования стратегии. Им нужно две недели чистого времени без проведения заседания. Им не дали.

Собственно, с этого началось сегодняшнее заседание. Хотя нет. Началось с того, что в зал пришла Инна Богословская. Загоревшая, с такой палочкой на голове – как элемент прически. Нардепы с задних скамеек при ее виде стали демонстративно повторять, что в зале воняет, и воротить носы. Да, в каждом депутате живет хулиган и немножко хам, даже в бютовском.

Сегодня судебный день принял неожиданный оборот. ЮВТ объявила, что отказывается от защиты, поскольку ее защитники и так не имеют возможности вникнуть в материалы дела. Напомним, что судья отказал в ходатайстве на продление срока для ознакомления с материалами дела. Защитники Тимошенко Николай Сирый и Александр Плахотнюк сказали, что по заявлению Юлии Тимошенко они готовы покинуть зал. Этот ход всем показался интересным. Реально ознакомиться с делом за три дня невозможно. Отказ от защиты Тимошенко назвала формой протеста против «судилища». Но реально штаб Тимошенко рассчитывал, что судья не будет вызывать свидетелей обвинения без присутствия защиты. Эта вынужденная пауза, по расчетам соратников ЮВТ, должны была дать возможность Тимошенко заново пригласить защиту и попросить новый срок для ознакомления. То есть фактически речь шла о том, чтобы выдавить из суда дополнительные сроки для ознакомления с делом.

Суд удалился на совещание. А вернувшись, Киреев победоносно объявил, что удовлетворяет заявление Тимошенко, лишает ее защиты, и адвокаты пересели в зал.

Правда, расчет бютовцев не оправдался. Родион Киреев объявил, что начинает допрос свидетелей обвинения даже без защиты. Когда он сообщил, что вызывает свидетелей, нардепы встали и стали скандировать «Ганьба». Киреев, взяв вещи, вышел, а в зал зашли грифоновцы. Вот тогда и началось. Грифоновцы нардепов брали в кольцо и волочили из зала. К сломанной вчера руке нардепа Прокопчука добавились ушибы, ссадины других депутатов. Но стоит сказать, что у г-жи Тимошенко после всех перебежчиков в команде остались бойцы. Оказывать сопротивление было опасно. Чувствовалось, что кости «правохранители» ломают так же вдохновенно, как и скамейки Печерского суда. Депутатов вытянули из зала, на каждого из них приходилось пять-семь грифоновцев. Силы явно были неравны. В один из моментов увидела, как в другом конце зала из-под моей коллеги из отдела новостей выбивают скамейку, она падает. А потом вижу, как с отчаянным и решительным видом она идет навстречу грифоновцу со словами: «Извинись немедленно». Но, выкатив грудь, «страж порядка» попер на журналистку миниатюрного сложения. Его оттянул другой грифоновец.

Наконец, меня сзади плотно кто-то взял за руку, и я услышала: «Попрошу выйти». Тимошенко осталась сидеть в кресле подсудимой.

Несколько минут журналисты стояли в коридоре, а потом нас заново пригласили в суд. Невольно, сравнивая происходящее в Печерском суде с тем, что происходит, например в Хамовническом суде Москвы, я все-таки признала, что Украина еще не Россия. Там бы депутатов, да и журналистов, посадили в воронки, и мы бы уже слушали их репортажи из СИЗО. Тут власть пытается имитировать прозрачность. Демонстрировать уважение.

Но диктатором, как и беременным нельзя быть наполовину. Невозможно делать реформы, растаптывая демократию. Невозможно сохранить демократию, запаковывая в тюрьму своего самого сильного оппонента. Можно по-разному относится к Тимошенко, но видя, как растаптывается ее право на защиту, мы понимаем, что если за ней захлопнется тюремная дверь, она захлопнется за всеми политическими свободами.

Судья не задавал вопросы свидетелям – ему было или все ясно, или все фиолетово

Итак, все шло по плану, написанному не в суде. Начался допрос свидетелей.

Слева от меня сидел представитель Датского посольства Алессандро Бартолини.

– Вы уже составили представление о развитии демократии в Украине? – спрашиваю его.

– Да, – грустно улыбнулся датчанин. – Но комментировать ничего не могу.

Эта потасовка круто изменила настроение, царившее в суде. Если раньше тут звучали хоть и горькие, но ироничные шутки (типа «Грифон», приведите судью Киреева), если при всем сознании серьезности положения царил оптимизм, то теперь обстановка мрачная. Сейчас остро почувствовалось, что кулаки спецназа сильнее креатива и компетентности. Голос Киреева без присутствия нардепов окреп. Я, было, думала, что он совершенно неразборчиво бубнит из-за неуверенности в себе, а оказалось, что говорить он умеет. Он стал вызывать свидетелей. Они почти шепотом называли свои имена и давали показания. А Тимошенко, стараясь их переговорить, громко вела прямой репортаж из зала суда:

– Мне отказано в праве на защиту. Суд находится в прямой зависимости от Администрации президента, которая дает поручения и толкает на совершения преступления. Я даю отвод председательствующему. Он ни по моральным, ни по профессиональным качествам не может занимать должность судьи. Суд проходит без стороны защиты. Это фальшивое уголовное дело без стороны защиты нарушает основы и азы правосудия, проходит под надзором вооруженных отрядов ОМОН и «Грифон»… Дом суда огражден представителями милиции. Таких репрессий и такого насилия судебная система не видела…

Иногда она также громко давала оценку Кирееву:

– Вы позорите свою фамилию. Снимите судейскую мантию, это не покрывало какое-то. Вы в прошлом оправдывали наркоторговцев и убийц. Теперь вы обслуживаете господина Бойко, Фирташа. Они вместе с прокуратурой устраивают фарс в суде…

ЮВТ осталась за судебным ограждением совсем одна. Кто-то другой в этой роли «одинокого говорения» смотрелся бы комично. Но не Тимошенко…

– Свидетелей спрашивают о какой-то справке, показывающей убытки. Так вот, это всего лишь сфальсифицированная по заказу Азарова некой промежуточной комиссией справка. Она была сфальсифицирована за пару часов в кабинете заместителя руководителя КРУ, – продолжала Тимошенко.

Свидетели давали показания. Но услышать свидетельские показания было трудно. Во-первых, очень громко говорила Тимошенко, во-вторых, очень тихо говорили свидетели.

Любопытно, что вопросы задавали только представители обвинения. У Киреева к свидетелям не было ни одного вопроса. Ему было либо все ясно, либо все фиолетово.

Рядом со мной сидел адвокат Александр Плахотнюк, который что-то записывал.

– Трудно разобрать беседы прокурора со свидетелями, вам удалось что-то услышать? – интересуюсь я. – Все три первых свидетеля читают показания с листочка. Прокурор задает три-четыре стандартных вопроса, – стал делиться господин Плахотнюк, – Мы же лишены возможности ставить свои вопросы. Но я записал такой эпизод. Прокурор ставит вопросы: были ли убытки при заключении газовых контрактов. Ему свидетель отвечает: были дополнительные затраты. Но в справке написано, что были убытки, возражает прокурор. Да, соглашается свидетель, в справке написано: убытки. Прокурор говорит: спасибо, это все, что я хотел от вас услышать.

В этот день планировалось заслушать шестерых свидетелей. Последним вошел Ярослав Диковицкий, заместитель руководителя департамента экономического планирования и бюджетных расчетов Нафтогаза, единственный, у кого не было бумажки и который оказался приятным сюрпризом для ЮВТ. Во всяком случае, я услышала, как свидетель на вопрос прокурора: были ли убытки у НАК «Нафтогаз» до изъятия газа, последовавшего после решения Стокгольмского арбитража, твердо сказал: нет, убытков не было. Собственно, свидетель подтвердил, что наличие газа в подземных хранилищах позволило не поднимать цену для предприятий теплокомунэнерго и что этот газ использовался для технических целей транзита. Он говорил правду. Хотя у него тряслись руки. Тимошенко улыбалась. А потом заявила: решением президента вы забрали газ их хранилища. Фактически – у народа Украины.

Это был последний на сегодня свидетель. Еще двое свидетелей не пришло. Заседание суда закрыли.

В коридоре один из нардепов требовал вернуть ему разбитые очки. Моя коллега из новостного отдела растирала ушибленную руку. Во дворе суда Николай Сирый дотошно расспрашивал отряд спецназа, что они тут делают, зачем они пришли, откуда исходит угроза. Отряд молчал.

– На суд к Тимошенко завтра придут еще представители ЕС? – спросила я у датчанина Алессандро.

– Двое, – улыбнулся он.

Елена Мигачева

Фото УНИАН