Исповедь перебежчика: Юля – женщина обалденная, но она утратила ко мне интерес

«Во фракции БЮТ вопрос поставлен так: с теми из депутатов, кто пишет заявление о возвращении, разговаривают, и принимают либо не принимают обратно. А те, кто не пишут, – с теми и не разговаривают»…

– Ну и чем вас заинтересовал “бывший” депутат Киевсовета? – такими словами встретил нас советник мэра Киева Александр Притыка, который на выборах прошел в Киевсовет по партийному  списку Блока Юлии Тимошенко, очень скоро был назначен в.о. заместителя главы КГГА (отвечал за ЖКХ), но недолго продержался на этой должности и стал советником Черновецкого. В декабре Александр Яковлевич официально вышел из фракции БЮТ.

– Интересно узнать как Ваше самочувствие после принятия закона об императивном мандате для местных советов (закон предусматривает возможность исключения депутата из политической силы, по спискам которой он прошел в депутаты, и лишения его депутатского мандата)? Говорят, что во фракцию БЮТ Киевсовета стали возвращаться бойцы...

– Я не в их числе. Мне кажется, что те люди, которые вернутся назад, рискуют потерять уважение в глазах как бывших членов фракции, так и остальной части депутатов. Ведь решение о выходе из фракции диктовалось не какой-то конъюнктурой.

– Ну почему же? В том числе и конъюнктурой...

– Насколько я знаю, люди выходили из фракции потому, что им не нравились ситуация внутри фракции, организация ее работы, многочисленные ошибки руководства. Возможно, это позабылось, но в течение семи месяцев фракция была достаточно монолитной и организованной, но мы все время были заложниками политических проектов, связанных с борьбой за власть. Когда все эти проекты закончились ничем, мы начали выходить. И когда начался очередной виток борьбы за власть, который продолжается и сейчас (помните, когда собирались снять Довгого с должности секретаря Киевсовета?), я сказал, что в этом не участвую. Выборы состоялись, и до тех пор, пока я смогу работать в городе, я буду работать. А, находясь в состоянии войны с властью, влиять на процессы невозможно.

У каждого, кто пришел в Киевсовет, были свои цели: кто-то приходил, чтобы взять власть, кто-то для того, чтобы работать, кто-то – чтобы защищать бизнес-интересы и приумножать капитал. Я не говорю, что мне комфортно работается. Есть проблемы и во взаимоотношениях, организации управления. Но если сейчас я могу хоть как-то влиять на процессы, то, оставшись в БЮТ, единственной моей возможностью влияния были бы СМИ.

Ну, допустим, вернусь я во фракцию. Объясню свой поступок… Но ведь императивный мандат делает из депутата кнопкодава. Даже вернувшись во фракцию, я все равно буду в меньшинстве.

Нет, я на сто процентов поддерживаю политику и идеологию Юлии Владимировны, но во многих случаях у нас расходятся взгляды на пути достижения задекларированных ею целей.

А императивный мандат в этой редакции просуществует недолго. Он противоречит здравому смыслу и делает из депутатов местного совета подразделение фракции народных депутатов Верховной Рады. Как решил совет парламентской фракции, так и делает фракция БЮТ в Киевсовете.

– А Черновецкий дал Вам земли за ваш исход из фракции БЮТ?

– Нет.

– Вы не жалеете, что не причастны к общей бютовской победе над тарифами? Ваши парни там так разминали кулаки…

– Нет, я не революционер.

– Императивный мандат – непопулярная мера, но надо ж как-то приструнить кадры...

– Что значит приструнить? Поверьте, если бы во фракции была четко организована работа, если бы были сформулированы задачи и методы достижения цели, то не было бы проблем. У такой фракции, как БЮТ, должен был быть мощный секретариат, по существу – теневое правительство на платной основе – со специалистами, экспертами. Там должна вестись серьезная организационная работа. Ведь депутаты не могут знать всех тонкостей городских проблем. 

– А может, все же стоит пойти – упасть в ноги к лидеру?.. Женское сердце не выдержит, и она простит…

– Да, женщина она, конечно, обалденная…

Но Тимошенко достаточно принципиальна в этих вопросах... И, думаю, что она утратила ко мне интерес. Но во фракции вопрос поставлен так: с теми из депутатов, кто пишет заявление о возвращении, разговаривают, и принимают либо не принимают обратно. А те, кто не пишут, – с теми и не разговаривают.

– А Вы упрямитесь и не пишете?

– Упрямлюсь. Каждый депутат принимает решение самостоятельно. Для кого-то статус депутата это уже та цель, ради которой люди на все готовы. Для меня любой статус не цель, средство для решения каких-то вопросов. Должность – это средство для реализации каких задач, достижения целей, возможность влиять на процессы. А если нет возможности влиять, какой смысл в значке?

– Как изменится расстановка в Киевсовете после введения императивного мандата?

– Если удастся реализовать положения закона об императивном мандате на все сто и либо лишить депутатских мандатов тех, кто вышел, либо заставить их голосовать по команде, то в этом случае ситуация будет определяться наличием договоренностей между партийными лидерами «Нашей Украины», БЮТ и блока Кличко. Этот альянс при желании будет способен парализовать городскую власть.

Если цель не будет достигнута, то мало что измениться. Сменить Черновецкого и новую власть будет реально, если они наделают критическую массу ошибок в управлении городом, которая приведет к некой зримой и понятной  для общественности катастрофе. Тогда подключится правительство и другие силы. Один из вариантов такого кризиса, на пороге  которого мы стояли, был кризис тарифов. Ситуация с платежами была ужасная. И если бы не решение о снижении, то город был бы на грани коммунальной катастрофы. Потому что денег нет, возможности дотировать из бюджета предприятия – нет, инструментов взыскивать долги нет. И это могло привести к самым негативным последствиям. Но если будет преодолен тарифный кризис, то я не верю, что в дальнейшем будут сделаны серьезные ошибки, влияющие на жизнеобеспечение города. Потому в краткосрочной перспективе в смену городской власти я не верю.

– Будет ли снова выноситься вопрос о смене секретаря Киевсовета?

– Как попытка расшатывания власти, возможно. Но не раньше, чем произойдет структуризация Киевсовета. Если она, конечно, произойдет.

– Юлия Владимировна очень много и впопад критикует власть за ее позицию в вопросах землеотвовода. Почему власть, декларирующая свою прозрачность и честность, с таким трудом принимала вопрос земельных аукционов? 

– Спорить с Юлией Владимировной – дело сложное и неблагодарное. Впрочем, я не могу относить себя к категории власти. Власть – это возможность принимать финансовые, кадровые и другие решения. Я лишен возможности принимать решения, я могу советовать, доказывать и так далее. Юлия Владимировна говорит простые и понятные людям вещи. Более того, она говорит те вещи, которые людям хочется услышать.

Вы помните, я ведь тоже был абсолютным сторонником аукционов земли. Но когда я немного копнул внутрь, то все оказалось намного сложнее и в процедурах и в законодательстве. Закон дает возможность отводить землю какими угодно способами. И все они законны. Вопрос аукционов неоднозначен. Аукционы – это возможность купить землю только богатым. Они купили, потратив десять – пятнадцать миллионов гривен, потом вложили еще и, возможно, строят там бизнес-центр. Возможность получения земли через землеотводы, значительно расширяет спектр людей, которые могут на этом заработать небольшие деньги, но при этом принести деньги бюджету и  эффективно использовать земельный ресурс. Те люди, которые берут землю в порядке землеотвода, берут ее не бесплатно, просто бюджет в этом случае получает деньги не сразу, а по мере строительства. Потому что город в том или ином виде получает до сорока процентов сметной стоимости строительства.

Ведь чтобы что-то построить, нужен инвестор. Для того, чтобы подготовить землю для аукциона, нужно пройти долгий процесс предпроектных согласований, заключений, которые занимают от полугода до полутора лет. В случае аукциона этот путь должны пройти не частники, а чиновники. И мнение чиновника на использование земли должно совпасть с мнением инвестора. Надо иметь энное количество времени и людей, чтобы подготовить участок к продаже. Из восьмидесяти аукционов двадцать не состоялось, поскольку не было покупателей, потому что не угадали с целевым назначением участка. Цена участка зависит от того, что строиться на этом участке. Строительство элитного жилья – это одно, спорткомплекса – совершенно другое. В любом процессе есть злоупотребления. Аукцион более прозрачный способ отведения  земли. Но всегда существуют возможности и лазейки учета интересов.

Сейчас какая-то истерия: все хватают землю. И она в цене только потому, что Верховный Совет не может принять двух простых законов: В частности закона об изменении арендных ставок на землю, особенно той, которая не застраивается (увеличьте ее в десять раз, весь этот рынок земли обвалится, и земли будет море). То же самое с рынком недвижимости. Стоят незаселенные квартиры: введите налог на недвижимость, и весь этот дутый рынок хлопнется, как карточный домик. Везде подобные кризисы были, и к нам они тоже придут.

– С какой политической силой Вы пошли бы на следующие выборы в Киевсовет?

– Наверное, ни с кем.

Маша Мищенко

УНИАН в Google News