Александр Филатов: Меня дважды выгоняли из института за слово «каскадер»

Трюк падения с 20 метров стоит порядка 2000 долларов… Я падал с высоты 50 метров с лошадью и остался жив… «Тараса Бульбу» должен был снимать Гофман… Интервью с каскадером

Трюк падения с 20 метров стоит порядка 2000 долларов… Я падал с высоты 50 метров с лошадью и остался жив… «Тараса Бульбу» должен был снимать Гофман…

26 – 27 июня в Украине, в Центре культуры и истории «Парк Киевская Русь» впервые прейдет фестиваль каскадеров. Глава Лиги каскадеров Украины Александр Филатов ответил на наши вопросы.

Александр, что заставляет человека стать каскадером?

Я не знаю, как кого, меня ничего не заставляло, оно само пришло. В детстве и юности я много занимался, многие виды спорта перепробовал. Мне нравился спорт... Основной для меня был конный спорт. Нас, юных спортсменов, иногда приглашали на съемки. Один раз пригласили, второй, я пригляделся, стало интересно. Мне тогда было 15-16 лет.

Первый фильм назывался "Дневные звезды" нашего режиссера, в нем участвовали многие советские звезды. Этот фильм пролежал лет 20 на полке, его не показывали. Мы изображали конных стрелков, которые конвоировали каторжан. Режиссер спросил, кто может соскочить и ударить актрису нагайкой по спине. Все ребята сказали: «Саша может». Я тогда увлекался джигитовкой, дижировкой – спортивной гимнастикой на лошади. Как обычные гимнасты, но не в зале на "коне", а на живой лошади. Немножко похоже на джигитовку, только джигитовка – это народно-боевой вид искусства, а дижировка – чисто спортивный.

С ребятами ходили в кинотеатр в Санкт-Петербурге, где можно было посмотреть американский вестерн. Мы болели этим делом, пытались делать что-то похожее, у нас получалось с каждым годом все лучше и лучше, даже лучше, чем мы видели на экране.

Мы, насмотревшись вестернов, после тренировок оставались и втихую от тренера, от начальства отрабатывали трюки: падение с лошади, завалы лошади. Начали читать специальную литературу, которой было очень мало. У меня была единственная статься из журнала "Вокруг Света" о французском каскадере Жюле де Ламаре. Из этой статьи мы многое почерпнули для себя…

Конный спорт для меня был основным увлечением. Я даже институт первый раз бросил из-за спорта.

Вернувшись из армии, мы с еще большим энтузиазмом стали тренироваться, потому что узнали, что у нас есть трюкачи, тогда не было слова «каскадер». За это слово меня из института дважды пытались исключить.

За слово «каскадер»? Почему?

Это западное слово, его связывали с иностранной пропагандой. Можно было говорить только "трюкач". До 1985 года, когда было принято постановление Совета Министров, вообще не было такой профессии. Пять лет жизни я отдал тому, чтобы пробить такое постановление, хоть какое-то законодательство о профессии. И то в нем было сказано не "каскадер", а "исполнитель трюковых номеров". Ни один чиновник не решился написать "каскадер".

А для вас это было принципиально, чтобы называться каскадером?

Конечно, мы были молодые, горячие, амбициозные ребята. Можно, конечно, и трюкач, но слово «каскадер» уже само просилось, оно уже входило в жизнь. И первый раз, помню, мой коллега по фильму "Фаворит" киностудии "Молдовафильм" в договоре написал "каскадер", а не трюкач. Директор картины не очень внимательно просмотрел... Это был прорыв, победа. Мы с этим договором ходили на другие студии, другие картины. Не сразу это прошло, но постепенно начали заменять слово «трюкач» на «каскадер».

Каскадеры – это спортсмены?

Да, мы все из спорта, все достигли очень неплохих результатов. И в СССР, когда было положение о трюковых съемках, которому я отдал 5 лет жизни, в нем было сказано: каскадером может быть заслуженный мастер спорта, мастер спорта, кандидат в мастера спорта. И только в крайнем случае комиссия может рассматривать кандидатуру спортсмена-перворазрядника, но внесшего значительный вклад в развитие своей собственной физической культуры и обладающего специальными навыками, подтвержденными соответствующими документами.

В общем, перворазрядников практически не было. Может быть, на 100 – 150 человек, которые аттестовались первый раз в Союзе, было 3-4 человека перворазрядников которые имели смежные специальности. Эти люди циркачи, подводники, альпинисты, скалолазы. Был мастер спорта по стрельбе из лука. Естественно, мастер спорта по шахматам не мог пройти. В 1986 году в СССР были организованы аттестационные комиссии, тогда и прошла первая аттестация каскадеров.

Какая разница в оценке каскадеров за границей и у нас? Кому больше платят?

Платят специалистам, как у нас, так и за границей. Нет никакой уравниловки. Если ты стоишь столько, ты стоишь столько. Оценивают тебя как мастера. Раньше были нормативы оценки, а теперь рыночный закон: как договоришься.

Зависит от того, где мы работаем. Если мы работаем за границей, нам платят точно так же, как иностранным каскадерам. А если работаем здесь, бывают государственные картины, где у людей маленькие зарплаты, мы это прекрасно понимаем и иногда за мизерные деньги соглашаемся работать.

В среднем каскадеру в неделю платят несколько сотен долларов, плюс отдельно за трюки, которые он выполнил. К примеру, трюк падения с метров 20 стоит порядка 2 тысячи долларов. В среднем участие каскадера в батальных сценах без супертрюков – более 200 долларов за выход на съемочную площадку. Это отражено в разработанных нами с помощью Министерства труда и социальной политики документах. Есть расценки оплаты труда каскадеров, разработанные нашей ассоциацией, международными ассоциациями каскадеров. И мы придерживаемся этих расценок. Есть очень сложные трюки. Например, в "Тарасе Бульбе" финальный трюк, который ребята долго готовили: казаки с обрыва прыгают на лошадях в Днепр. Сама подготовка этого трюка: изготовление специальных приспособлений, обеспечения безопасности людей и лошадей, которые мы готовили, - стоила на порядок выше, чем оплата каскадеров.

Извините, но мне кажется, что каскадеры – мазохисты?

Нет, они нормальные люди, я не встречал среди них ни одного мазохиста.

Для меня упасть с лошади было огромным удовольствием. В десять раз я получал больше удовольствия, когда вставал и не понимал, а чем я вообще коснулся земли. Не было ни царапин, ни ссадин. Наша команда 10 лет отработала без единой травмы. Вот в чем прелесть.

Конечно, были легкие ушибы, царапинки, синяки, но не более. В этом мы видели цель нашей профессии. Мы разрабатывали трюки, тренировались, доводили их до совершенства. Экспромт у нас был на вершине мастерства. Многие качки приходят и говория: "Я каскадер". А я им: "Ну, хорошо, задача простая: два пролета по лестнице вверх и назад". Так он добежать не может, у него уже отдышка. Какой он каскадер?

А девушек среди каскадеров много?

В СССР были две девчонки. Наташа Дореева и Марина Румянцева. Обе по подготовке вошли в десятку лучших, оставив после себя пару сотен мужиков. При этом требования ко всем были одни и те же, не было дифференциации мужчина – женщина. И сейчас они работают, детей родили и работают. И в Украине есть девушки-каскадеры: дочь Володи Строкаля Алена Строкаль и другие. Но в кино девчонкам не выжить, не затребованы. У них есть свои программы, эстрадные, шоу, трюковые программы. Они работают в шоу-бизнесе. И мы их привлекаем иногда.

Какие самые страшные случаи были с вами?

На площадке никогда не страшно. Страшно всегда до и после, когда думаешь о том, что случилось и чем это могло кончиться. Я говорю, что Господь Бог первый раз предупреждает, а второй раз наказывает. Надо вовремя остановиться.

Один из показательных случаев был в Турции. Мы снимали сериал "Шарп". Надо было дублировать одного из главных героев. Эпизод в принципе очень простой: герой картины – Зорро в кожаной маске, вместо руки металлический крюк – спасает девушку. Вдвоем на одной лошади они несутся, уходят от погони. За ними гонятся плохие люди…

Приехали в Турцию, лошадей нам доставили непонятно откуда. Ночь мы помогали туркам и англичанам выгружать лошадей, а в шесть утра уже начало съемок. Лошади специфические, мы поняли сразу. Но исполнительных продюсеров тоже понять можно. Вам надо 50 лошадей, вот мы привезли и делайте, что хотите. В 6 часов утра мне надевают парик с длинными волосами, пудрят, красят, тонируют, надевают на лицо кожаную маску, добротный английский костюм, плащ и кожаную шляпу. Коллегу – Андрея Мельника – переодели в девушку. Я попросил ребят, чтобы подобрали лошадку. Ребята подъезжают и качают головой, мол, подбирать не из чего. Обрыв, с которого надо спрыгивать, огромный – метров 30–40. Посреди обрыва горная дорожка, а под дорожкой много камней, нанесенных селевым потоком. Довольно крутой обрыв, первые два метра – абсолютно вертикальные, а далее идет склон. Камеру поставили на краю обрыва.

Задача была скакать мимо камеры на полном ходу. Был толковый оператор, он понимал, что камеру нужно перенести хотя бы на 15 метров ближе, потому что мне не остается места тормозить. Но уперлись режиссер и продюсер.

Я начал скакать метров за триста, а погоня неслась за мной по дуге, подрезая. Лошадка, которую я выбрал, впервые в жизни вышла на свободу и пугалась ветра, шороха листочков, бабочек, мух. Просто с ума сходила, и все лошади были такие, как будто впервые мир увидели. Я понимал, что иду ва-банк. И у меня вместо одной руки железный крюк. Я предупредил актера, который дублировал девушку, чтобы он падал по моей команде.

Мотор, камера, отпускают лески, которыми еле удерживали лошадь на месте. Уже через 5 метров я понял, что нас ждет. Одна мысль у меня была, чтобы только лошадь неслась прямо. Партнера переклинило, он схватил меня за плечи, чего нельзя было делать. За 20 метров до камеры, я крикнул ему падай, он не услышал. Я успел повторить матом, он и этого не расслышал, я чувствовал эти руки, которые вцепились в меня, и их ничем было разжать. Так мы и полетели в обрыв…

Лошадь, прыгая вниз, обычно делает все, чтобы устоять, а устоять там было невозможно, она приземляется на передние ноги. Я откидываю себя и Андрея корпусом назад, чтобы не перегружать лошадь. Третий раз я орал, чтобы он падал. Он падать не хотел, но из-за толчка упал и потащил меня за собой. Я падать не хотел. Андрей так сжал пальцы, что вырвал кусок костюма из добротного английского сукна. Он упал, а я остался на лошади. Лошадь подняла передние копыта, чтобы прыгать в обрыв, и в этот момент я вижу, что турецкий крестьянин на тракторе с железными колесами стоит внизу и пытается посмотреть, что там происходит.

Я понимал, что разобьюсь вместе с лошадью об этот трактор. Я не знаю, как сообразил, но бросил повод, схватил лошадь за рот и в воздухе ее перевернул. Мы пролетели над капотом. Лошадь с ногами вверх, я под лошадью. Мы приземлились на склоне, и до конца, до речки мы вместе с лошадью котились. В воздухе, держа ее за голову, я успел перебраться на шею, потом обхватил шею, а голову прижал, чтобы она своей головой не раздавила мою… Так мы докатились до низу. И остались живы. Высота была до пятидесяти метров.

Я не знал, живой я или мертвый. Все быстро подбежали. Лошадь лежала на боку, а я у нее на шее. Ребята перехватили лошади голову, не давая ей встать, чтобы она меня не задела. Меня потихоньку вытащили, подняли, все цело. Тут еще один каскадер протягивает мне прикуренную сигарету и говорит: «Все-таки не зря мы чему-то учились 30 лет».

А часто бывают на съемках трагические случаи с каскадерами?

Я горжусь тем, что у меня как у постановщика трюков, из 400 с лишним картин, в которых я отработал, летальных случаев не было. И сложных, тяжелых травм у ребят не было. А так, бывают, к сожалению. В России в последние годы было 2-3 случая очень нехороших. В Украине было несколько лет назад, но это не касалось кино. Каскадеры делали шоу-программу на стадионе, и смертный случай произошел из-за разгильдяйства.

Каскадер – это актер?

Нет, каскадер – это каскадер, но он должен обладать актерскими качествами, потому что нужно передать пластику актера. Иногда бывают очень похожие типажи, стараемся подобрать, чтобы каскадеры были похожи на актеров. Многих приглашают на роли, и даже на главные, в фильмах. Улдис Вейспал – известный наш коллега – сыграл несколько главных ролей еще в советских фильмах.

А молодых каскадеров, которые придут вам на смену, сейчас хватает?

Нет, не хватает. Это результат пришедшего капитализма... Меняется психология людей, друзей, соседей. На этой почве воспитать нормальное, заинтересованное, творческое поколение невозможно. Нет искусства, нет поэзии, нет театра, кино. Нет нормальных родителей, детских садов, школ. Мы катимся в пропасть.

Причина всему в наших чиновниках. Почему они не дают деньги на кино? Кино помогает воспитывать новое поколение.

И актеров у нас нет, им тоже негде работать. Если художник не может работать, он теряет навыки, квалификацию. Надо же быть все время в форме.

А украинское кино вообще есть? Хоть что-то снимается?

Ну, хотелось бы больше. Последняя была картина украинского режиссера Леся Янчука о Великой отечественной войне, о Голоде. Много фильмов снималось на национально-патриотические украинские темы, хорошие лирические фильмы, исторические, такие как "Ярослав Мудрый", "Данило Галицкий". Это была потрясающая работа – там лошади, штурмы крепостей, драки и сражения.

Вы говорите, что в Украине снимают кино, но почему о нем ничего не слышно на международных конкурсах, возможно, они снимают его не очень качественно?

Я очень категоричен в своем суждении. Есть государственное кино, которое обязано снимать государство. Это задача государства снимать кино: художественное, публицистическое, учебное, документальное.

Но государство для этого дает деньги и не думает, кому оно их дает. И деньги уходят в яму, а кино нет. В государстве должно быть хотя бы два-три человека, которые понимают, кому можно давать деньги. До сих пор у нас такого прецедента не было, давали нашим именитым режиссерам. Николаю Павловичу Мащенко, Юрию Ильенко… И где эти фильмы? Нету. Значит, надо давать молодым режиссерам. А молодых нет, их надо искать, воспитывать.

Есть также кино частного бизнеса. А бизнес интересуется только прибылью. Им нужно, чтобы кино принесло хоть небольшой заработок, но сегодня, сейчас. Хотя во всем мире знают, что в кино не такая быстрая отдача. Но если идет отдача, то серьезная. Из десяти фильмов только 2-3 дают прибыль, но этой прибыли достаточно, чтобы покрыть расходы на убыточные фильмы. А эти убыточные фильмы тоже приносят свою пользу: мало зрителей пришло, но это фильмы для детей, для юношества, для интеллигенции, фестивальные фильмы.

У нас просто нет умных голов среди чиновников.

Вы, знаю, занимаетесь организацией Фестиваля каскадеров, который пройдет 26-27 июня…

Да, я совместно с парком «Киевская Русь». Мы собираемся для обмена опытом, для демонстрации собственных возможностей. Мы давно не встречались таким большим теплым кругом. Раньше были картины, где все каскадеры встречались. Последний раз мы встречались на съемках фильма "Тарас Бульба", там собралось 50 каскадеров, хотя это далеко не все.

Так сложилось, что парк «Киевская Русь» стал нашим партнером. Меня поразила сама по себе задумка проекта. Мы всегда поддерживаем такие прекрасные проекты по воспитанию молодежи, пропаганде культуры. Встретиться на такой площадке – это лучше, чем сидеть в кабаке и пить водку. На этой площадке ребята смогут передать свой опыт молодежи. Тут собираются известные каскадеры, в том числе из Европы, Америки. Может, приедет Владимир Орлов. Это каскадер питерской школы, недавно он взял малый "Оскар" за лучший трюковый фильм.

Наша профессия, если хорошо к ней относится, – пахота, 90 процентов которой на экране не увидишь. Так же, как у любого спортсмена, тренировки, тренировки, и раз в год выступление.

Вам приходилось работать с Ежи Гофманом?

Да, мы знакомы и даже немного приятели, если бы Ежи позволил так сказать. Мы с ним познакомились в 1985 году на съемках немецкого фильма "Трудно быть Богом". Он снимался в Украине с помощью наших специалистов. Режиссером был Петер Фляйшман, а Ежи – художественным руководителем. Тогда мы подружились. Он приглашал меня на фильм "Огнем и мечем", но у меня уже был подписан контракт с англичанами, и я не смог. Гофман потрясающий человек. Я до сих пор храню его первый вариант сценария "Огнем и мечем", который он мне дал в 1985 году, чтобы я сказал свое мнение. Мне было очень приятно, я до сих пор его храню. Знаю, через какие тернии прошел Ежи, прежде чем снял этот фильм. Я жду встречи с ним и хочу попросить его подписать мне этот сценарий.

А вам не кажется, что он бы значительно лучше снял "Тараса Бульбу", чем это сделал Владимир Бортко?

А он и должен был его снимать... Я знаю, что Ежи готовился к этим съемкам…Я выезжал на выбор натуры для фильма "Тарас Бульба", который должен был снимать Ежи Гофман. Он должен был приехать. Что дальше произошло, я могу только догадываться. Я не в курсе этих дел. Я знаю, что об этом много писали…

Вам не кажется, что батальные сцены в «Тарасе Бульбе» были примитивны?

Да. Но это не наша вина. Владимир Бортко – очень специфический режиссер. По-моему, он иногда, даже чаще чем надо, сам себе мешал. Удивительный режиссер. Задумок было много, и все было для того, чтобы реализовать эти задумки. Была собрана со всего мира сильнейшая команда каскадеров. Но реализовать это не удалось. У нас времени не хватало, как обычно… И деньги были... Например, было запланировано, что два кадра с актерами снимаем час, а битву снимаем целый день. В итоге два кадра с актерами снимали целый день, а на битву оставалось 15 минут в конце дня. И что можно сделать за это время?

Над интервью работали Ольга Фищук, Ксеня Лесив

УНИАН в Google News