Андрей Рыженко: Ненормально, когда численность личного состава МВД втрое больше, чем Минобороны

О том, как стоит проводить военную реформу, в чьих руках сосредоточить ресурсы украинской армии и как решать социальные вопросы военных – УНИАН поговорил с замначальника штаба командования ВМС ВСУ по вопросам евроинтеграции.

В армиях многих стран мира за поставки в войска отвечает сержант или младший офицер, без непосредственного участия в этом процессе высокопоставленных представителей Генерального штаба или Министерства обороны. Там не принято, чтобы командир, отвечающий за боевую готовность, по всем видам обеспечения зависел от должностных лиц, находящихся выше его на несколько порядков. Поэтому, до тех пор, пока не замкнется так называемый менеджерский треугольник – задачи-возможности-ресурсы – реальной реформы в оборонной сфере Украины не произойдет. Почему в Украине военная реформа каждый раз «проваливается», с чего начинать перемены, какими должны быть взаимоотношения между Минобороны и Генштабом, в чьих руках находиться ресурсам, как решать социальные вопросы военных – УНИАН рассказал заместитель начальника штаба Командования Военно-Морских Сил Вооруженных Сил Украины по вопросам евроатлантической интеграции, капитан 1 ранга Андрей Рыженко.

Почему военную реформу, о которой в нашей стране вновь активно заговорили, а ранее неоднократно пытались осуществить, ни разу не довели до конца?

Во-первых, у нас молодое государство. Украина долгое время оставалась частью советской империи, и менеджмент здесь осуществлялся только в виде исполнения указаний из Москвы. Нам понадобилось 5 лет, чтобы принять свою Конституцию, а для создания первичного пакета законов, «выписывающих» систему национальной безопасности страны,  - практически 12 лет.

Во-вторых, безусловно, важным является экономический фактор. При СССР, с его приоритетами, на оборону уходило от 30 до 50% валового национального продукта. В Украине же на эти цели ежегодно выделялось всего около 1%, что в разы меньше необходимых сумм. Кроме этого, серьезно «подкосили» оборонную сферу кризисы 90-х и 2008-2009 годов. К сожалению, и сегодня наша экономика все еще не вышла даже на уровень 1991 года. Тем временем, военная техника Вооруженных Сил Украины практически выслужила сроки эксплуатации и требует замены либо модернизации, для чего необходимы еще большие расходы. Особенно актуально это для флота и авиации. В экспертной среде существует достаточно простое правило, позволяющее определить примерную стоимость корабля класса «фрегат» или «корвет»: один шаг из носа в корму стоит от двух до трех миллионов евро. Один локоть длины самолета равен одному миллиону евро. Вот и считайте…

В-третьих, причина также в определенном нежелании адаптировать опыт других стран. Поляки, прибалтийцы и другие наши соседи по бывшему соцлагерю, в отличие от нас, брали и адаптировали у себя иностранный опыт без каких-то оговорок. С нами, в течение всех лет независимости, западные партнеры также делились этими уроками. Но мы эти подсказки и советы, зачастую (временами даже, в основном), просто игнорировали, соответствующих выводов не делали, нужных управленческих решений не принимали. В результате – даже имеющееся «крошечные» бюджеты распорошивались на второстепенные и, иногда, популистские проекты.

Ну, и, в-четвертых, очень важна преемственность. Мы ведь помним: каждый раз с приходом нового президента Украины политический курс страны менялся на 180 градусов. О каком успешном завершении реформы можно говорить в таких условиях?

И все же, какая из военных реформ, при каком украинском президенте, была наиболее близка к успеху?

На мой взгляд, это реформа, которую начинали при «раннем» Викторе Ющенко. Она тогда адаптировала очень многие европейские подходы, вследствие чего, в общем-то, было сделано много позитивного. Другое дело, что на отдельных направлениях, например, на таком, как материально-техническое обеспечение, реформа тогда остановилась на полпути. Возможно, все тогдашние изменения были бы доведены до конца, если бы Украина присоединилась к системе коллективной безопасности. Тем более, нынешние события красноречиво показывают, что значить оставаться одному в этом вопросе. Сегодня довести реформу до ума заставляет сама жизнь.

Минобороны и другие силовые структуры держатся обособленно / mil.gov.ua

С чего следует начинать?

Учитывая, что Министерство обороны, другие силовые структуры выглядят как-то обособленно друг от друга, словно некие независимые государства, реформированию подлежит весь оборонный сектор и система национальной безопасности Украины, в целом. Крымские события и начало АТО эту необходимость убедительно подтвердили.

Начинать надо с ревизии концептуальных подходов к реформированию, к определению задач национальной безопасности. Посмотреть, какие у нас есть структуры, какие у них функции, не дублируют ли они друг друга. Это не нормально, когда численность личного состава МВД в три раза превышает численность МО.

Считаю, что силовые министерства и ведомства, в случае необходимости, должны дополнять или даже частично заменять друг друга. В критической ситуации, когда существует явная угроза национальной безопасности, - иметь полномочия на оперативное реагирование и на ликвидацию или нейтрализацию угрозы. Это, в свою очередь, требует серьезных законодательных проработок.

Безусловно, необходимо реформирование Министерства обороны и Генерального штаба. Следует либо объединить эти структуры, либо же разместить их «на одном уровне», но с разными функциями. Если вкратце, Минобороны должно отвечать за адаптацию политических решений в военной стратегии, в развитии Вооруженных Сил, Генштаб – за планирование и проведение разновидовых операций.

Должны найти свое место и виды Вооруженных Сил, которых у нас, как известно, три. Лично я считаю, что командующие видов должны быть интегрированы в обе эти структуры (Генштаб и МО), с той целью, чтобы в «коридорах» военной власти, реализовывать задачи концептуального развития того или иного вида войск. В то же время, на местах командования видов Вооруженных Сил должны заниматься подготовкой войск, например, под руководством начальников штабов.

Недавно на симпозиуме в Ньюпорте командующий ВМС Казахстана рассказывал мне: пока командование ВМС находилось в Актау, у него были те же проблемы, что сейчас имеются у нас. Ему нужно было постоянно связываться с Астаной, кого-то каждый раз в чем-то убеждать, просить. Прежде голос командующего носил лишь совещательный характер. Когда же адмирал со своим управлением перевелся в Астану и стал как бы частью Минобороны и Генштаба, в его «руках» появились ресурсы. Как результат, например, флот Казахстана каждый год покупает по кораблю.

Какой еще позитивный зарубежный опыт можно было бы адаптировать у нас?    

Вопрос распределения ресурсов и полномочий – один из определяющих. Мы все видим: в украинских Вооруженных Силах просто кричащая ситуация, когда командиры подразделений, отвечающие за боевую готовность и выполнение боевых задач, полностью зависят от поставляемых им ресурсов должностными лицами, находящимся «выше». Поставка одного и того же довольствия в наши войска санкционируется руководством Генерального штаба или Министерства обороны, а за границей за это отвечает младший офицер или даже сержант.

Замыкается классический менеджерский треугольник: задачи-возможности-ресурсы / Фото УНИАН

Возьмем, к примеру, командующего ВМС. На сегодня у флота есть четко обозначенные задачи – оборона страны с морского направления, охрана морских коммуникаций, важных объектов инфраструктуры, портов, участие в международных операциях. Командующий, чтобы их выполнить, определяет, какие для этого ему нужны боевые возможности, платформы, или, другими словами, подразделения. Для этого нужны ресурсы, в том числе, деньги. А их непосредственно у командующего нет. Поэтому их необходимо просить во множествах департаментов и управлений выше. В такой системе координат командование практически очень ограниченно может выполнять стоящие перед видом задачи.

Управление ресурсами логично было бы спустить вниз, на уровень должностных лиц, отвечающих за конечный результат. В идеале, командиры сами должны определять, что им надо, а центральный аппарат Минобороны должен только устанавливать рамочные нормы пополнения ресурсов и их использования, а также контролировать использование средств.

Таким образом, замыкается классический менеджерский треугольник: задачи-возможности-ресурсы. Это и есть позитивный опыт армий ведущих стран мира, который проверен годами.

В чем, по-вашему, преимущества такой системы материально-технического обеспечения войск?

Во-первых, при таком подходе, система значительно упростится и станет понятной войскам. Сегодня мы вместо того, чтобы работать на конечный результат, работаем, я бы так сказал, на «пробивание» дороги к этому результату. Кстати, наши иностранные партнеры, помогающие нам в обеспечении выполнения задач в ходе АТО, просто в шоке, какое количество документов нужно оформить, какую уйму времени надо потратить, чтобы что-то завести в Украину, особенно, в условиях ведения боевых действий.

Во-вторых, командир приучится к тому, что он – менеджер и несет ответственность за свои решения. Он увидит результат своих действий. У нас ведь, порой, как получается? Планируется операция, подаются наверх заявки, часть из них удовлетворяется, часть – нет. Но нельзя кораблю выйти в море при наличии снарядов, но без топлива!

В-третьих, новые подходы к обеспечению военных, бесспорно, станут дополнительным мотиватором к службе и помогут решить их социальные проблемы, копившиеся годами. Взять тот же многострадальный квартирный вопрос – очередь на получение жилья уверенно «кормит» действующую систему на 20 лет вперед…

Уверен, от существующей у нас схемы надо уходить, от нее отказались уже практически во всем мире. Что предлагается взамен? Надо выплачивать каждому военнослужащему «квартирные» деньги как ежемесячную надбавку к денежному содержанию, и предоставить возможность приобретать жилье в кредит. Под процент, который они смогут оплатить. Во многих странах действуют проекты, по которым государство дает возможность купить военным жилье при наличии собственных средств даже в размере 10% от стоимости квартиры или дома. Причем, кредит – не более 3% годовых. К примеру, если офицер для приобретения однокомнатной квартиры берет кредит на сумму 30 тысяч условных единиц, то это означает, что он должен платить в течение 15 лет где-то около 3 тысяч в месяц. Это при условии, что интерес банка – 3%. Польза в приобретении жилья в кредит, вместо долгосрочной аренды, что, при выходе на пенсию, обеспечивает его отсутствие, очевидна. Выплата «квартирных денег» на погашение данного кредита будет реальным стимулом для продолжения службы военнослужащих.

REUTERS

Тот же принцип можно применить в вопросе индивидуального материального обеспечения военнослужащих – до разумного монетизировать такое обеспечение. Что это значит? Военнослужащему выдается «на руки» сумма, на которую он сам приобретает себе форму установленного образца. Опять же, это весьма распространенный опыт армий мира. Могу сказать, что форма эта не дешевая, но она практичная, и у человека будет стимул носить ее аккуратно. 

Кстати, на недавней выставке «Безопасность – 2014» в Киеве можно было убедиться, что в Украине есть фирмы, которые в состоянии  изготавливать достаточно качественную форму одежды. По крайней мере, лучше той, которая поступала и продолжает поступать нам до настоящего времени.

В общем, полагаю, при проведении военной реформы, нам необходимо найти разумный баланс между собственным опытом и опытом наших зарубежных коллег. И не столько говорить о важности перемен, сколько их на деле осуществлять.

Беседовал Левко Пилипович

УНИАН в Google News