Павло Тычина: от "буржуазного националиста" до певца Компартии

В 1926 году Тычину первым обвиняют в «протаскивании в литературу буржуазного национализма» за его поэму “Чистила мати картоплю”, в которой “Ленин-антихрист явился”...

1958 год. Павло Тычина – председатель Верховного Совета УССР – освобожден от должности за отказ подписать закон о двуязычии, как того требует коммунистическая партия. Гений поэта, капитулировав перед террором, не изменяет пылкому певцу Украины, которого в 1926 году первым обвинили в «протаскивании в литературу буржуазного национализма» за его поэму “Чистила мати картоплю”, в которой “Ленин-антихрист явился”...

Как Тычина Веревку нотной грамоте учил

Отметить 120-летие со дня рождения украинского поэта Павла Тычини на его малой Родине решили вице-спикер Верховной Рады Николай Томенко и его коллега по фракции нардеп Валерий Дубиль.

Едем в село Пески Бобровицкого района, на Черниговщине.

Здесь уже не осталось ни одного родственника поэта. Но в селе все напоминает о выдающемся земляке. Здесь покоятся его родители, стоит его восстановленный дом, сожженный в 1942-м, и школа, названная в его честь.

Павел родился в многодетной семье сельского дьяка и учителя школы, и был седьмым ребенком. Семья была бедной, но здесь любили читать, петь и рисовать. В 9 лет Павел становится певчим в архиерейском хоре при Троицком монастыре в Чернигове и учится в духовном училище. Увидев незаурядные музыкальные способности мальчика, регент хора поручал ему учить нотной грамоте новичков. Так будущий поэт учил нотам и будущего выдающегося хорового дирижера Григория Веревку, с которым потом его не раз сводила судьба. И когда в 1923 году Тычина переезжал в Харьков, то свою капеллу-студию имени Леонтовича он передал своему товарищу Грицю...

В Чернигове Павел серьезно занялся рисованием и стал вхож в круг местной интеллигенции. Там он познакомился со своим учителем Михаилом Коцюбинским и получил приглашение посещать его “субботы”. На одной из таких суббот Тычина прочитал свое первое стихотворение – “Розкажи, розкажи мені поле”.

Раздвоение таланта

Мир признал Тычину благодаря его первым сборникам – “Сонячні кларнети”, “Плуг” и “Замість сонетів і октав”. Украинская диаспора предпринимала шаги, чтобы представить поэта на получение Нобелевской премии. Но он отказался принимать участие в конкурсе.

– В 1926 году Тычину первого обвиняют в протаскивании в литературу буржуазного национализма за его поэму “Чистила мати картоплю”, где он пишет “Ленин-антихрист явился”, – рассказывает заместитель директора Института литературы Сергей Гальченко. – И на партийной конференции объявлется, что Тычина протаскивает националистический дурман в литературу. Но Тычина выступил в газете “Коммунист”, что-то опровергал. Я считаю, тогда он написал стихотворение “До кого говорить?” Он в отчаянии. Конец 20-х годов – вся аутентичная поэзия Тычины исчезает, исчезают религиозные и политические образы, и, как говорил Станислав Тельнюк (писатель, литературовед – авт.): вместо роскошного зеленого дерева поэзии Тычины, мы видим перед собой ободранный телеграфный столб.

На этом “столбе” выросло не одно поколение украинцев при советской власти.

В 1982 году решили издать полное собрание произведений Тычины.

– Но тогда ведь нельзя было говорить: паліть універсали, топчіть декрети...”  И после того, как герой и академик Олесь Гончар подписал первый том в печать, компартийная цензура в лице какого-то клерка, более сильного, чем классик мировой литературы, изъяла все “антисоветское”, – рассказывает Гальченко. – Туда не вошло ничего об Украинской революции, “Пам’яти тридцяти”, о языковых проблемах. Его сборник “Замість сонетів і октав”, изданный в 1920 году, не перепечатывался 70 лет. И уже в 12-м томе в начале 90-х в разделе “Дополнения” я напечатал все то, что было раньше изъято.

Переломным в творчестве поэта считается сборник "Чернигов", обозначивший его переход в число "официозных" авторов, и стихотворение “Партия ведет”. Появились народные пародии: “Краще з’їсти кирпичину, ніж учить Павла Тичину”. Но пока выходили партийно-выдержанные книги, поэт параллельно творил свою бессмертную поэму-симфонию “Сковорода”.

Василий Стус впоследствии напишет: "Тычина – такая же жертва сталинизации нашего общества, как Косынка, Кулиш, Хвылевой, Зеров, Курбас. С одной разницей – их физическая смерть не означала смерти духовной – Тычина физически живой, умер духовно, и был принужден к существованию... по ту сторону самого себя".

В начале 1970-х годов Сергей Гальченко спросил у литературоведа Юрия Шевелева, как он относится к раннему и позднему Тычине. И услышал в ответ: если поздний Тычина умер как поэт образа, то он остался поэтом формы.

“Я никогда не полюблю женщину, у которой нет слуха”

Украинцы знают Тычину в основном как поэта. А это был человек многогранный. В первую очередь, он был Музыкант. Недаром вся его поэзия настолько мелодична. Автор “Сонячних кларнетів” сам блестяще играл на кларнете, дирижировал хором, записывал ноты песен, собирая их от родственников и знакомых по всей Черниговщине.

“Я никогда не полюблю женщину, у которой нет слуха”... – писал Тычина.

– Когда мы сегодня ехали в машине, кто-то сказал по телефону: я тут. А “Я тут” – это театральный псевдоним Павла Григорьевича, – рассказывает Сергей Гальченко. – Он играл в театре. Был своим человеком в обществе и художников, и музыковедов, и поэтов.

К 120-летию со дня рождения поэта Нацбанк выпустил юбилейную серебряную монету. Говорят, в НБУ мучились, как совместить в одной монете с двумя сторонами Тычину поэта, музыканта и художника. В итоге на реверсе изобразили портрет Павла Григорьевича за рабочим столом на фоне книжных полок, а на аверсе - строки Тычины и рисунок его семейной усадьбы в Песках. К 125-летию пообещали запечатлеть на монете Тычину-музыканта.

Павел Григорьевич знал свыше 20 языков, сделал много переводов.

А еще литературоведы называют его едва ли не самым эротичным украинским поэтом.

– Зоставайся, ніч настала,

Все в тумані-молоці. –

Спать мене поклала Тала

На дівочій руці.

Щось питає, обіймає

Чисте, біле, молоде...

І світає й не світає,

Тільки ранок не йде.

Ой ти ранку, любий сонку,

Треті певні голосні!

Взяв дівчину беззаконну

На двадцятій весні.

На родине поэта

Песковская школа имени Тычины – обычная сельская школа. После войны она была отстроена стараниями самого Тычины, который тогда занимал должность министра образования УССР.

Дети здесь сызмала приучены к поэзии. И не только Тычины.

– У нас часто бывает Иван Драч. Дети смотрят в книгу по украинской литературе, читают стихи Ивана Драча, а тут он подходит и так просто говорит: девочка, что ты здесь делаешь, как твои дела? – рассказывает дочка директора школы, бывшая ученица, а ныне студентка Наталия. – Сейчас многие школы закрываются из-за малого количества детей. У нас тоже только 102 ученика. Но имя Тычины – это бренд школы. И нашу школу никогда не закроют благодаря ему. У меня Тычина ассоциируется со старой церковью, которую сожгли, он много писал о ней. Наше село живет, и в его воздухе до сих пор витают стихотворения Тычины.

И девушка увлеченно декламирует:

Елади карта. Коцюбинський,

на етажерці лебідь:

оце і вся моя кімната, -

заходьте коли-небудь!...

Николай Томенко приехал в Пески прежде всего, чтобы открыть для себя Тычину.

– Для таких людей, как я, которые учились немного раньше в школе, нужно рассказать о другом, менее известном Тычине – гениальном лирике, певце новой Украины, человеке, который с одной стороны видел романтику в событиях Украинской революции 1917-18 годов, а затем увидел трагичность. Если бы мы пропагандировали его лирические сборники, он мог бы быть одним из поэтов европейского уровня. Просто так исторически сложилось, что после горьких и трагических 30-х, после Голодомора и репрессий, в Украине можно было писать только в контексте партийной линии. Он один из тех единичных людей, которые важны не только для украинской литературы, но и для украинской истории.

– На Аскольдовій могилі поховали їх... – начинает читать стихотворение, посвященное Героям Крут, “Пам’яти тридцяти” Николай Томенко.

– Моя прабабушка Пелагея была старшей родной сестрой Павла Григорьевича, – рассказывает директор литературно-мемориального музея-квартиры Павла Тичини в г. Киеве Татьяна Сосновская. – У Тычины своих детей не было. Потому ближайшие родственники шли по линии братьев и сестер. Я работала недавно в архиве и нашла запись Павла Григорьевича простым карандашом: “Мы с Евгением (братом) ходили в земскую школу, и когда выбегали на перерыв побегать, чтобы погреться (!), то Пелагея открывала полы своего пальто, укрывала нас и грела”.

Чтобы яблоневоцветный гений и бардовский украинский голос Тычины услышали все украинцы, семья Сосновских издала диск с поэтически-музыкальной композицией “Сила и нежность боли” с избранными стихотворениями Тычины в исполнении Александра Быструшкина.

В последний год жизни Тычина пишет:

Якщо я десь не оспівав калину,

якщо не ввів у вірш весняну цвіть,

мені не ставте друзі у провину,

ви, критики, в докорах не кіпіть.

Не можу про калину я співати,

коли на світі стільки чорноти,

коли поетів за чавунні грати

безбожно запроторюють кати.

Уже тяжело больной поэт лежит в Феофании, и когда к нему приезжают друзья и рассказывают о своих творческих успехах, с грустью говорит: а мое творчество ушло в никуда...

Ошибся...

Анна Ященко

Фото автора

УНИАН в Google News