После облучения я проголодал 144 дня и выздоровел

Председатель Ассоциации украинских банков Александр Сугоняка в первые месяцы аварии на ЧАЭС командовал ротой связи и обладает уникальным опытом выживания после радиации...

Председатель Ассоциации Украинских банков Александр Сугоняка прошел через Чернобыль в качестве командира роты связи с мая по октябрь 1986 года. Он до сих пор встречается с прежними подчиненными и с вдовами погибших ликвидаторов, помогает им, как может. Связисты в Чернобыле выполняли особую миссию. От них зависела координация действий пожарников и саперных частей, через них шли команды из Киева и Москвы... Вспоминает Александр Сугоняка...

В 1985 году я работал в Житомирском филиале Киевского политехнического института. Когда стало известно, что взорвался Чернобыль, то послал из своей зарплаты научного работника тридцать рублей на поддержку пострадавшим. Я чувствовал, что скоро сам там буду. Поэтому не удивился, когда принесли повестку из военкомата. Там было сказано, что я должен ехать на 25 дней в Чернобыль с 19 мая.

Повестку получила жена. Если бы она знала, что к чему, то, наверно, спрятала бы ее. В действительности командировка затянулась на пять месяцев. Только что сформировали отдельную 664-ю линейно-кабельную рота связи. Для этого набрали по одному-два человека из каждого района Житомирской области...

Мы приехали в зону 30 мая. 664-я рота имела задачу проложить кабель между всеми военными частями, которые там дислоцировались. Кабель бросили из машины просто на землю... Поскольку он находился на поверхности, его часто рвали, особенно когда выполняли работы по деактивации и снимали  верхний слой почвы. Нужно было все время выезжать на ремонт.

Мы прокладывали кабель и обеспечивали его дальнейшее обслуживание.

Радиацию не чувствуешь, не знаешь - есть она или ее нет... Было много пыли, и мы работали в респираторах. Через полчаса меняли их, они становились красными. Теперь мы знаем, что это был радиоактивный иод.

Помню, едем по селу, кладем кабель, а в домах - двери распахнуты, на дворе висит белье, а то и в корыте, так и не развешенное... По двору бегают куры, собаки, свиньи. Село есть, а людей нет. Это было самое ужасное...

Нас всех обманули. Сказали, что забирают на двадцать пять дней, а когда закончился этот срок, дали повестки - на сорок пять дней, а затем сказали, что будете служить столько, сколько нужно.

Мы понимали, что эту работу нужно кому-то выполнять, связь необходимо обеспечивать.

Позже нам показали приказ министра обороны, в котором наша рота значилась отдельной строкой. Там было четко написано, что нас должны были призвать 19.05, а уволить 24.10. За это время состав штаба поменялся четыре раза... 

Ребята были очень ответственные. Был у нас 43-летний старшина Мушанецкий. Когда прокладывали кабель, он сломал руку, и я хотел отправить его домой, но он отказался ехать. Сказал, что будет дежурить на КПП – там тоже нужно кому-то сидеть.

Отношения в роте были специфические - как на фронте. Вспоминаю такой случай...

Кормили нас хорошо, но однажды питание резко ухудшилось. Наши люди красть любят всюду... Рота приняла решение не идти на обед. Ситуацию быстро исправили, ведь это было при штабе, информация быстро дошла до генерала. Помню кого-то из виновников собирались наградить, то после этого даже награды отозвали.

За те полгода мы с солдатами стали близкими людьми... И сейчас периодически встречаемся, переписываемся. Они обращаются ко мне, когда возникают проблемы. Вот например, с удостоверениями ликвидатора...

Когда в независимой Украине старые, советские удостоверения начали менять на новые, то достоверность их тщательно проверяли, требовали документы о том, что мы были в зоне. Ребятам выдавали зарплату на основании справки, которую хранили в бухгалтериях. Бухгалтер моего института догадалась мне ее отдать, а многие мои солдаты, которые сдали их в колхозные конторы, просто их потеряли. Я вместе с ними ходил по архивам, но там ничего нет. Мы рисовали карту наших передвижений, я нашел свидетелей - военных, которые работали с нами в зоне. Удостоверение удалось восстановить. 

Десятерых из моей роты уже нет среди живых. И ни одному из них медики не связали смерть с облучением. Вот недавно у меня был командир отделения Томачевский... Он теряет сознание, чувствует слабость, а врачи говорят: если хочешь, чтобы это связали с Чернобылем, то дай справку...

Лично я в зоне не чувствовал никаких проблем со здоровьем, но через несколько месяцев по возвращении мне стало очень плохо. Раз в квартал, как положено, ходил на обследование, показатели становились все хуже. Врачи никаких рекомендаций не давали, поэтому я перестал к ним ходить. Думаю, что я жив только потому, что я верю у Бога... Я сказал: “Боже, все в твоих руках”...

Как-то я  натолкнулся на заметку в газете “Советский спорт”. Там писали, что человек, которому еще не пришло время умирать, может проголодать пятнадцать дней - без врачей - и выздороветь. А если ему предстоит умереть, то это лишь ускорит этот процесс. Я решил попробовать. На десятый день голодания мне стало лучше, и я понял, что буду жить. От такой радости я проголодал за первый год 144 дня. И в самом деле выздоровел.

Но не потому, что голодал – я это понял только потом. Голодание - это лишь инструмент, который послал мне Бог...

Записала Лана Самохвалова

УНИАН в Google News