При захвате завода «Таврия» взрывали пакеты и стреляли

«Со мной в больнице лежат ребята с огнестрельными ранениями… Их не оперируют, говорят: “Дома вам будут делать операции”… Раненный фотокор УНИАН ответил на вопросы

«Со мной в больнице лежат ребята с огнестрельными ранениями… Их не оперируют, говорят: “Дома вам будут делать операции”… Раненный в потасовке фотокор УНИАН ответил на наши вопросы

Вечером 3 сентября группа неизвестных в черной одежде и масках пыталась штурмом взять административное здание завода “Таврия” в Новой Каховке на Херсонщине, известного производимым здесь коньяком.

По словам милиции, в рейдерской атаке принимали участие около 180 человек в возрасте от 20 до 35 лет, вооруженные арматурой, палками, “заточками”, наручниками. Во время захвата использовали шумо-световые гранаты и слезоточивый газ, произошла стрельба. 169 участников акции были задержаны, 39 человек ранены.

По словам министра внутренних дел Юрия Луценко, попытка захвата завода «Таврия» – “это крупнейшая рейдерская атака со времен атак на одесские порты. Это была хорошо организованная рейдерская атака, кто организатор – мы выясняем, задержанные говорят, что их наняли неизвестные лица”.

Во время потасовки пострадал фотокорреспондент УНИАН по Херсонской области Виталий Данильченко. Охранники завода, приняв Данильченко за фотографа со стороны нападающих, нанесли ему телесные повреждения и разбили фотоаппаратуру. Мы связались с Виталием, который сейчас находится на стационарном лечении, чтобы узнать о происходившем из первых уст.

Виталий, как вы узнали о захвате “Таврии”?

Виталий Данильченко

Мои друзья сейчас читают различные форумы в Интернете, где пишут, будто бы я появился там, потому что был проплачен одной из сторон… Дело в том, что я живу через дом от заводоуправления “Таврии”. В тот вечер я был дома, работал за компьютером. В кухне было открыто окно, и я услышал звук, как взрываются пакеты. Вышел на кухню, выглянул в окно, из которого видно заводоуправление. Смотрю, к “Таврии” движутся люди, возле заводоуправления стоит дым и наблюдается какая-то возня. Я оделся, взял фотокамеру, удостоверение и побежал к заводоуправлению.

Люди в черном с белыми повязками, в налокотниках и наколенниках, с длинными металлическими фонариками никого не пропускали к проходной. Возле здания администрации была какая-то потасовка. Я увидел, что одно из окон на третьем этаже разбито, и к нему приставлены две лестницы, в окне происходила какая-то возня. Люди в черном стояли возле меня, а сверху летели пластиковые бутылки с водой. Я сделал несколько снимков и пошел к проходной. Там уже началось небольшое противостояние работников “Таврии” и местных жителей с людьми в черном.

Численный перевес был на чьей стороне?

Изначально, когда я подошел возле проходной было около 20–30 человек людей в черном. А все подступы к заводу были перекрыты местными жителями. Возможно, их было около тысячи, во всяком случае, точно свыше 500. Мужчины, женщины, дети.

Люди в черном начали применять слезоточивый газ из баллончиков. Мне тоже два раза попало. Когда я фотографировал, эти ребята закрывались от меня руками, чтобы их лица не попали в кадр. Один из них подошел ко мне вплотную и из баллончика пшикнул газом прямо в лицо. Потом второй, заходя из-за кустов сбоку, еще раз мне пшикнул в лицо. В это время работники “Таврии” ринулись вперед, пытаясь пробиться к зданию проходной. Началась суматоха. Я сделал несколько снимков, и мне стало плохо. Я зашел в ближайший жилой дом, чтобы умыться. Когда умылся, пришел в себя, вышел на балкон.

Смотрю, а на стоянке перед “Таврией” стоят три автобуса и там возле них какая-то потасовка. Начали громить автобусы. Я побежал туда. Смотрю, первый отъехал, начал второй отъезжать. Я увидел, как из-за автобуса двое людей в черном тащат третьего под мышки, и видно, что ему плохо, он еле волочит ноги, голова опущена. Я попытался забежать спереди, чтобы сфотографировать. Снимал, как эти ребята в черном защищаются от местных жителей. И вдруг мужчина небольшого роста, плотненький, в камуфляжных штанах, куртке и кепке, бросает этих ребят, которые защищаются от него щитом и бежит в мою сторону. Достает дубинку и пытается меня ударить. Я поворачиваюсь к нему спиной, чтобы защитить камеру, пытаюсь отбежать, но он меня сбивает с ног, валит на асфальт, камера падает под меня. Затем он нанес мне несколько ударов дубинкой по спине и по голове.

Это был охранник завода?

Да, по всей видимости, это был охранник завода.

Во-первых, он был в камуфляжных штанах, у него была резиновая дубинка. И все нападавшие – люди в черном – от него защищались.

Вы бы могли опознать его?

Да.

Потом я схватил камеру и попытался встать и бежать, но тут меня второй человек сбил с ног, и они вдвоем меня повалили на асфальт. Один держал, а другой бил. Когда они прекратили меня бить и отошли в сторону, я встал и увидел, что второй человек – это мой знакомый, мы живем в одном поселке, я знаю его с детства. Я их спросил: “Почему вы меня били?” А они говорят: “А чего ты здесь снимаешь?” И побежали дальше.

Вы пытались объяснить, что вы журналист?

Было бессмысленно что-либо объяснять ему. Я увидел, что он на меня бежал с твердым намерением избить. Вокруг было очень шумно, трудно было что-либо разобрать. Я был немного обескуражен его первым вопросом: “Чего ты их (людей в черном. – Авт.) снимаешь?” Попытался ответить, но понял, что это бесполезно и просто старался уйти от ударов и уберечь технику. Когда я встал, я сказал, что я журналист. Но они никак не отреагировали. Сказали: “Давай иди отсюда”.

Вспышка у меня уже была в нерабочем состоянии, но камера еще работала. Я дал ее своему знакомому, он меня сфотографировал после побоев. В это время начался штурм здания. И я с ранами побежал снимать.

Там увидел, что рабочие оттеснили нападавших поближе к стоянке от заводоуправления, бросали в них камнями, палками и всем, что было под руками. Камни летели и со стороны нападавших, которые теперь уже защищались. Тут уже были сотрудники милиции со щитами, они помогали местному населению оттеснять людей в черном на стоянку. Затем нападавшие поломали металлическую сетку и ушли на пустырь на территории завода. Местное население и милиция их там окружила и оттуда потом стали грузить в автобусы и вывозить, предварительно сняв с них бронежилеты и все обмундирование.

Как только их оттеснили, я пошел к машинам скорой помощи, которые стояли тут же неподалеку возле жилых домов. Мне оказали первую помощь, остановили кровь на голове, записали мои данные, обработали раны. Предложили проехать в больницу и зашить рану на голове. Я отказался, сказав, что позже зашью, и пошел работать дальше. Потом приехали представители горисполкома, начальник областной милиции – проходила процедура задержания нападавших.

Во время конфликта применялось оружие?

У нападающих я ничего не заметил. У них ничего, кроме баллончиков с газом и фонариков, я не видел. Фонарики были большие, но это было не оружие.

Здесь со мной в больнице на одном этаже лежат ребята, которых задержали, и у них есть повреждения, ранения, в том числе и огнестрельные. И их, кстати, никто не оперирует. Говорят: “Приедете к себе домой, там вам и будут делать операции”.

Я лежу в палате с водителем одного из автобусов, его тоже побили. Водитель говорит, что он забрал группу ребят из центра Киева от гостиницы “Русь”. У них был заключен договор. Ребятам сказали, что они едут на охрану. Изначально конечным пунктом был Херсон. Когда они приехали в Херсон, им сказали ехать в Цюрупинск. После Цюрупинска им сказали ехать на “Таврию” на Новую Каховку.

Там много чего непонятного. Водитель утверждает, что они приехали около половины седьмого. Было еще светло, они заехали на стоянку перед “Таврией”, шлагбаум был открыт, после этого шлагбаум закрыли, и водитель увидел, что позади автобусов стоят двое сотрудников милиции в форме. Они постояли, посмотрели и ушли в кусты рядом. Фактически сотрудники милиции знали, что приехали какие-то автобусы. По версии руководителя “Таврии” Александра Сидоренко, все началось в 19:15. Я услышал сирену и взрывы пакетов около 20:20.

Вы написали заявление в милицию о факте избиения и нанесении телесных повреждений?

Да, написал. Мне дали направление на судмедэкспертизу. Судмедэксперт зафиксировал, что у меня повреждение головы, ссадины на руках от падения на асфальт. Я ему сказал, что у меня болит спина, потому что меня били по спине дубинками, и нога. Он осмотрел, сказал, что ничего страшного. Говорит, мы только записываем видимые повреждения. После этого я приехал к травматологу и сказал, что у меня сильно болит нога и мне нужно обработать раны на голове. Он меня сразу отправил на рентген, и оказалось, что у меня сломан один из пальцев на ноге. Наложили гипс, обработали раны. Когда попытался встать, мне стало плохо, медсестры вызвали невропатолога, он сказал, что мне необходимо стационарное лечение.

Сегодня был обход, я спросил врача: “Будут ли мне делать снимок спины?” Он сказал: “Подождите”. Так что я до сих пор не знаю, есть ли у меня там какие-то повреждения позвоночника или нет. Но спина у меня болит.

Вы будете требовать компенсацию?

Конечно, буду. У меня сломана аппаратура, а моему здоровью нанесен ущерб.

 

Записывала Анна Ященко