Ион Стэвилэ / Фото УНИАН

Экс-посол Молдовы в Украине: "Наш и ваши конфликты возникли по одним и тем же причинам, развивались по одному и тому же сценарию и пока не известно, чем закончатся"

19:28, 27.11.2015
18 мин. Интервью

Бывший посол республики Молдова в Украине и эксперт по вопросам замороженных конфликтов Ион Стэвилэ в интервью УНИАН рассказал об отличиях конфликтов в Приднестровье, Крыму и на Донбассе, том, как меняются настроения жителей ПМР в почему широкая автономия лучше федерализации.

Насколько, по вашему мнению, похожи ситуации Молдавии с Приднестровьем и Украины с Крымом и Донбассом?

В последнее время проводится много параллелей и сравнений, но, прежде всего, у нас в официальном лексиконе не используется термин «оккупированные территории». Мы предпочитаем говорить: «территории, которые находятся вне контроля конституционных властей». Это важно, чтобы сохранить благоприятную атмосферу для продолжения диалога между Тирасполем и Кишиневом.

Что касается схожести, то наш и ваши конфликты возникли по одним и тем же причинам, развивались по одному и тому же сценарию и пока не известно, чем закончатся.

Видео дня

А что касается отличий, то мы уже преодолели горячую фазу и сейчас проходит затянувшаяся фаза политического урегулирования. Кроме того, вооруженный конфликт в Молдавии продолжался недолго, пару месяцев. И, в результате, потери в Молдавии и Украине не сравнимы. Я имею в виду не только количество человеческих жизней, хотя и у нас погибло около 1 000 человек с обеих сторон, но у нас было не так много внутренне перемещенных лиц, беженцев – лишь несколько сотен человек. В Украине же огромные масштабы потерь. Мы наблюдаем затянувшееся вооруженное противостояние, люди умирают каждый день, а количество беженцев – сотни тысяч.

Приднестровье много лет добивалось включения в состав Российской Федерации. Вместо этого, по московской прихоти, к РФ нелегитимно был присоединен украинский Крым…

Дело в том, что возможности влияния на ситуацию в Украине в проблемных для нее регионах и в Приднестровье – разные. У России много трудностей для поддержания связей с ПМР, особенно, в последнее время. Между нами стоит Украина. И, чтобы дойти до Приднестровья, России нужно пройти территорию Украины.

А Донбасс и Крым ближе географически. И даже несмотря на то, что с Крымом нет прямого сообщения по суше, есть прямой выход через Керченский пролив. В то же время, Приднестровье – это анклав. И между ним и РФ есть огромное пространство – Украина.

Власти Приднестровья весь последний год особенно много жалуются на блокаду региона со стороны Украины. По вашему мнению, справедливы ли эти жалобы?

На мой взгляд, это чистой воды спекуляции. Мол, жителям Приднестровья тяжело живется, потому что регион блокируют. Но что такое блокада? Это полное закрытие границ по всему периметру региона, запрет для перемещения товаров, людей… Этого на самом деле не существует.

И главный аргумент, который опровергает эти тезисы, приводит официальная статистика Приднестровья за последние годы. Ведь до проявления нынешнего кризиса они говорили об увеличении объемов внешнеторгового оборота ПМР. Причем, о значительном увеличении. В этой связи напрашивается вопрос: разве возможно в условиях блокады увеличивать торговлю? Это нонсенс и абсурд.

Поэтому, не существует блокады, а есть спекуляция, чтобы играть на чувствах людей, пугать население и искать виновных и врагов.

REUTERS

В начале ноября в Кишиневе представители Молдовы, Украины и Миссии Евросоюза по оказанию приграничной помощи (EUBAM) подписали соглашение о совместном контроле на КПП Первомайск – Кучурган, расположенном на приднестровском участке украинско-молдавской границы. Насколько я понимаю, реализация этого соглашения, в течение 2016 года, позволит экономическим агентам, включая приднестровских, продолжать торговлю и сократить транспортные расходы. Почему, в этом случае, власти Приднестровья называют это новой ограничительной мерой со стороны Украины и Молдовы?

Если говорить о техническом аспекте этого договора между Украиной и Молдавией, то еще в 1997 году было подписано межправительственное соглашение об осуществлении совместного контроля на пяти пунктах пропуска, из которых только 1 находится на приднестровском участке – Кучурган. Это очень важная артерия связи между Приднестровьем и Украиной, поскольку здесь и авто- и железнодорожное сообщение.

Недавно Украина приняла решение запретить ввоз и вывоз подакцизных товаров в ПМР. И, чтобы предприниматели Приднестровья могли и дальше заниматься этим бизнесом, ввоз и вывоз должны осуществляться через КПП, которые находятся в подчинении кишиневских властей. Получается, что необходимо делать большой «крюк», чтобы пройти через КПП. Правительства Молдавии и Украины предложили: давайте сделаем такой контрольно-пропускной пункт на Кучургане, и можно будет возобновить торговлю и движение, в том числе, подакцизных товаров. И, с точки зрения экономической выгоды, очевидно, что Приднестровью этот вариант подходит. Но они не хотят, и в этом парадокс.

То есть, тесное взаимодействие на границе с молдавскими, украинскими и представителями Европейского союза в рамках EUBAM – в интересах Приднестровья. Но, похоже, что на них оказывается определенное влияние извне, подсказывая им, что лучше не сотрудничать в этих форматах.

Почему они отказываются? Потому что осуществление совместного контроля на границе означало бы признание таких механизмов легитимности во взаимоотношениях. То есть, говорило бы о том, что у нас на границе возможен совместный контроль Кишинева и Тирасполя. Но в Тирасполе и в Москве этого не воспринимают и считают это механизмом изоляции, давления и усиления контроля за ПМР.

Такая позиция выгодна с точки зрения политики, которую проводят местные лидеры, спекулирующие, как я уже сказал, на понятиях «блокада», «изоляция», чтобы продемонстрировать жителям, кто виноват в их бедах. То есть, если людям тяжело живется, в регионе кризис, то виноваты силы, объединившиеся против Тирасполя – Кишинев и Киев, которые стали взаимодействовать, чтобы установить, в том числе, контроль на границе.

Насколько ситуацию в Приднестровье, в том числе, вот эту самоизоляцию, дистанцирование от выгодных для ПМР проектов, смогут изменить грядущие выборы, которые состоятся 29 ноября?

Трудно сказать. С одной стороны, нужно учитывать международную обстановку, события в Украине и противостояние между Украиной и Российской Федерацией. С другой стороны – в регионе сейчас очень плохая социально-экономическая ситуация. Третий фактор – сильное противостояние между политическими силами внутри ПМР.

REUTERS

Фактически, 29 ноября жителям Приднестровья нужно выбрать либо старую команду, представителей так называемого клана президента Евгения Шевчука, либо команду местных олигархов – компании «Шериф». Что победит – сила админресурса или деньги бизнеса?

К сожалению, я внимательно не следил за эволюцией политической предвыборной борьбы в Приднестровье, но интуитивно могу предположить, что будет либо равновесие этих сил, либо будет перевес на стороне олигархов регионального уровня. У власти – группировки Шевчука – есть сила и админресурс, а у ее оппонентов – у «Шерифа» - есть деньги. «Шериф» имеет сеть супермаркетов, контролируя торговлю, бензоколонки, футбольный клуб, телеканалы, предприятия по выращиванию осетрины и икры, которую они экспортируют на европейский рынок, благодаря соглашению Молдовы и ЕС…

Не исключено, что люди предпочтут деньги, которые, в конечном итоге, могут быть вложены в развитие региона, в том числе, в развитие инфраструктуры, предприятий, а это - рабочие места.

Но можно ли считать, что это выбор между, условно, Европой и Россией?

Не знаю, насколько те или иные кандидаты на выборах ориентируются на Россию или Европу. В Приднестровье есть традиционное направление по сближению с РФ, жители региона приняли такое решение на референдуме. Но, учитывая ситуацию в Украине, такой проект [объединения] маловероятен. С другой стороны, есть преимущества, которые регион получает от внешнеэкономической деятельности, где 75% распределены на три рынка – ЕС, Молдавия и Украина.

Кроме того, можно предположить, что электорат может, условно говоря, не послушаться Москвы, как это уже было на предыдущих так называемых президентских выборах в Приднестровье три года назад. Тогда из Москвы сказали, что их фаворит – местный деятель Анатолий Каминский. И велась очень агрессивная кампания против группы Евгения Шевчука. Но на выборах получилось, что за него проголосовало больше 70%. То есть люди, жители ПМР, понимая, насколько важна поддержка Москвы, социальная помощь и дешевый газ, осмелились не послушаться и не следовать линии Москвы.

Почему так произошло?

Потому что на месте была видна разница между этими политиками, и люди предпочли Шевчука. Сегодня, говорят, рейтинг Шевчука очень сильно упал. Видимо, он не оправдал надежд населения, не смог ответить на требования и ожидания людей. Может быть, это тоже важный фактор, который сыграет против него сейчас.

Ион Стэвилэ / Фото УНИАН

Вы уже затронули тему экономических отношений Приднестровья с Евросоюзом. По вашему мнению, продлит ли ЕС торговые преференции для приднестровских предприятий, экспортирующих свои товары на Запад, после 1 января 2016 года?

1 января может оказаться переломным моментом ситуации в регионе, хотя в каком направлении – пока сказать трудно. Думаю, что у Приднестровья есть интерес сохранить торговые преференции, сохранить уровень торговли на имеющемся уровне. Потому что, если Приднестровье потеряет эти три рынка – ЕС, правый берег Днестра (Молдавию) и Украину – это будет сильный удар по региону.

Я не знаю о содержании диалога, который продолжается между Брюсселем и Тирасполем, но, похоже, что понимание о важности сохранения Приднестровья в этом пространстве, в этом формате, у ЕС есть. Я слышал оптимистические мнения относительно того, что ЕС найдет формулу сохранения благоприятного режима для ПМР.

Философия ЕС – это соблюдение принципа мягкой силы, soft power. Если Европа останется верной этому принципу, то будут искать какие-то формулы, чтобы сохранить преференциальный торговый режим с Приднестровьем. Возможно, для приднестровских товаров будут установлены какие-то квоты…

Немного удивляет ситуация, когда Приднестровье, пользуясь режимом автономных торговых преференций со стороны Европы, все равно упорно не поддерживает идею зоны свободной торговли с ЕС…

Представители Приднестровья принимали участие в переговорах с ЕС по ЗСТ с Молдавией. Они из первых рук знают, что это такое, как это создавалось и как учитываются наши интересы. Потому критика, что это невыгодное торговое соглашение, выгоду от которого получает только ЕС, неконструктивна. Они знают, что на самом деле это не совсем так.

В Приднестровье есть некоторые предприятия, которые очень ориентированы на ЕС. К примеру, одна текстильная компания реализует 95% своей продукции на еврорынок. Работает 2-3 тысячи работников. И если Приднестровье потеряет европейский рынок, это будет сильный удар по региону.

Как вы оцениваете роль Украины в усилиях по активизации урегулирования Приднестровского конфликта за последний год?

На протяжении последних 1,5-2 лет, после событий на Майдане, позиция Украины изменилась: Украина стала более настойчиво поддерживать подходы и позицию в поиске формулы урегулирования Приднестровского конфликта на стороне Кишинева. Те меры, которые были приняты украинскими властями относительно укрепления контроля на границе, усиления безопасности, приостановления нелегальных явлений, контрабанды, совместный контроль, взаимодействие по вопросам европейской интеграции, играют положительную роль. Это говорит о том, что Украина имеет возможность и потенциал - экономический, политический, дипломатический - для того, чтобы оказывать реальное, эффективное, ощутимое влияние на ситуацию в регионе и на ее урегулирование.

Приднестровье / puerrtto.livejournal.com

Что мешает переговорам в формате 5+2?

Почему нет динамики и подвижек? Потому что не очень благоприятная международная обстановка. Возникли новые очаги напряженности, новые факторы. Поэтому надо признать, что сейчас есть некая стагнация. Встречи в формате 5+2 не проводятся, но проходят встречи в формате 1+1 – Кишинева и Тирасполя. В рамках этого механизма обсуждаются проблемы простых людей, жителей региона. И мы рады, что у нас есть такой диалог. Потому что в других конфликтных регионах такого диалога и контактов не наблюдается.

На сегодняшний день нет политической воли, чтобы продвигаться дальше и добиться разрешения конфликта. Но наш приднестровский конфликт из всех известных - самый простой и саморазрешаемый. В нашей ситуации нет межэтнического противостояния, религиозного противостояния и нет ненависти, неприятия на уровне простых людей. В любом другом конфликтном регионе, такие факторы очень осложняют ситуацию и очень сильно затрудняют процесс урегулирования.

Насколько сильно на ситуацию с замораживанием приднестровского конфликта повлияло майское решение Киева о запрете российского военного транзита для ПМР?

Это было формальное решение, которое практических эффектов и последствий не имело. Дело в том, что российские войска, которые находятся в регионе легально, в виде миротворцев, и нелегально (без согласия Кишинева) в виде солдат, охраняющих склады с боеприпасами, уже давно обеспечиваются всем необходимым для их жизнедеятельности – продуктами питания, топливом, электроэнергией, водой и даже формой и одеждой - на месте.

К тому же, российские военные, которые служат в регионе, - местные жители. То есть, более 80% военного контингента – жители Приднестровья с российскими паспортами (в Молдавии разрешено множественное гражданство).

Насколько велик этот контингент?

Всего – и легальных, и нелегальных – военных в Приднестровье около 1 500 человек.

А существует ли для Украины угроза, скажем, дестабилизации ситуации на украинской границе со стороны Приднестровья с помощью этого военного контингента?

Украина не должна этого бояться. Повлиять на изменение ситуации в регионе можно только извне. Но, думаю, даже извне нельзя будет надавить. Никто из местных жителей и структур не хочет воевать, создавать напряженность и развивать какие-то наступательные действия. Дестабилизировать регион, создавать в нем очаг военной конфронтации, не в их интересах.

Поэтому о приднестровском факторе, как об источнике каких-то угроз, можно говорить только теоретически. Практически вряд ли кто-то решится использовать его для каких-то действий. Тем более, что украинские власти предприняли ряд упредительных мер и укрепляют безопасность на границе. Это также сдерживающий фактор для реализации каких-либо агрессивных планов в регионе.

REUTERS

А возможен ли вывод этого военного контингента?

Возможен. Была бы на то воля Российской Федерации. Нам говорят, что они не могут вывести войска, поскольку некому будет охранять склады с боеприпасами (там есть и такие, которые находятся в 2 км до Украины, и это опасно для региона. Но мы ведь говорим не только о том, чтобы вывести военных, мы говорим, что нужно вывезти и боеприпасы. А последний солдат уедет с последним патроном. Но это трудно представить сейчас.

Какой вы видите реинтеграцию Приднестровья в Молдавию?

Есть разные подходы к решению этой проблемы. И определение статуса Приднестровья – главный вопрос. Мы видим его (также его видят в ЕС и в Украине), при соблюдении принципа территориальной целостности, как особый регион с особым статусом широкой автономии. Чтобы местная власть имела такие полномочия и прерогативы, в том числе, за счет финансовой, бюджетной автономии, чтобы обеспечивать решение всех проблем, с которыми сталкивается регион, за исключением таких важных элементов как внешняя политика, вопросы безопасности, охрана границ, территориальная целостность и так далее.

Но в Москве и Тирасполе статус Приднестровья видят по-другому…

…предлагая федерализацию. Почти то же самое, что в Украине на Донбассе…

Но мы не воспринимаем федерацию. Мы боимся федерализации, поскольку усматриваем в такой перспективе угрозы развала государства. Эта модель может быть использована против территориальной целостности и суверенитета государства, чтобы выйти, отколоться. Это опасно. Поэтому мы не уверены, что федерализация приведет к прочному, устойчивому и длительному разрешению конфликта. Мы не хотим открывать «ящик Пандоры».

По вашему мнению, движение Молдавии и Украины в ЕС – действенный способ вынудить проблемные регионы наших стран реинтегрироваться с нами?

Я рад видеть одинаковый подход кишиневских и киевских властей в плане поиска путей возвращения этих территорий, их реинтеграции. Важнейший цивилизованный и самый эффективный фактор - это создание более привлекательной модели развития общества на контролируемой территории. Более развитые социальные программы, медицина, образование, дороги, правоохранительная и судебная системы, защита прав человека – все это может стать стимулом для людей, которые живут в проблемных регионах.

Важно также сохранить открытость к этим регионам. Конечно, можно создавать им и проблемы, но я не уверен, что это приведет к ожидаемым результатам.

Еще один фактор реинтеграции – сохранить в механизмах по урегулированию конфликтов ведущих игроков - заинтересованные государства и геополитические силы – ЕС, США и Россию. Поскольку, как бы мы ни были склонны критиковать Россию, что она не совсем правильно поступает по отношению к нам, но надо признать, что без нее мы не сможем решить наши проблемы один на один.

Татьяна Урбанская

Новости партнеров
загрузка...
Мы используем cookies
Соглашаюсь