"Для нас главное было – выжить", - русские срочники из украинского плена

Блестящая операция Сил обороны Украины в Курской области РФ пополнила обменный фонд рекордным количеством пленных. Преимущественно – молодых срочников. УНИАН удалось пообщаться с некоторыми из них.

"Мы боялись. Одна мысль была – спасти свою жизнь", - так двадцатилетние солдаты-срочники рассказывают о своих "впечатлениях" десятидневной давности, когда Силы обороны Украины прорвали границу в Курской области РФ.

Большинству из них не больше двадцати. Ни жизни, ни пороху не "нюхали". Самому младшему – Павлу из Сыктывкара - девятнадцать. Говорит, что встретил наступление украинской армии на позиции в пятистах метрах от границы. Что командование знало о грядущем наступлении еще за день до, "но ничего не предприняли".

"Я ничего не видел, потому что я под землей был. Там под землей весь блиндаж уже в огне и дыму. А так еще дроны летали, стреляли…", - рассказывает он.

Павел считает, что в плен попал "по глупости командования: неправильную установку дали": "Командир дал команду уйти в лесопосадку. Меня ранили. Я очнулся, потому что ВСУшник меня разбудил, привел в чувство".

До этого, по его словам, участвовать в боевых действиях не приходилось: "До сих пор надеюсь, что это сон. Будет, что рассказать дома".

"Никто не предупреждал, что придется воевать и придется бежать"

Все собеседники УНИАН из числа пленных российских срочников рассказывают, что верили: все будет хорошо.

"В командовании говорили, что к нам идет помощь. Что эвакуация срочников идет. А никакой эвакуации так и не было… Мы не знали, как действовать, что правильно делать. Вступать в бой было самоубийством: срочники, которые никак не подготовлены – против опытных бойцов, которые не первый год воюют… Все были в шоке. Страх был страшнее неизвестности. У нас одна мысль была: жизнь спасти свою. И это – главное".

"В принципе, никто не ожидал, что всех нас возьмут в плен… Наверное, прям, вот, что будет какое-то наступление, что нам придется бежать – никто об этом не думал", - рассказывает УНИАН солдат-срочник по фамилии Гималетдинов.

Ему – двадцать. Говорит, что чувствует себя обманутым, потому что никто не предупреждал, что придется воевать и придется бежать. По его словам, командование не готовило никаких вариантов отступления. Поэтому со своего опорного пункта срочники уходили в лес "просто пешком": "Нам сказали, чтобы мы собирали вещи и бежали в лес. Оттуда уже мы 8 числа в 3-4 часа ночи дошли до другого опорника. И в 3 часа дня нас уже взяли в плен… Мы не рассчитывали, что все так выйдет".

Гималетдинов считает, что после обмена будет жить мирной жизнью, как до армии. А на вопрос, что будет делать, если придется еще дослужить срочную службу и получит приказ наступать на Украину, отвечает: "Не знаю. Еще об этом не думал… Наверное, придется дослужить".

"Мы не воевали. Просто стояли на опорниках в 3-4 км от границы", - рассказывает двадцатилетний срочник из Татарстана Сергей Коробов.

В армии – тридцать дней после призыва. Говорит, что не ожидал попасть на границу: "Думал, что срочники не служат на границе. Что служат где-то внутри России, где-то в полках сидят". Якобы поэтому даже маме не рассказывал, где находится: "Я ей точные адреса и дислокации не говорил. Просто говорил то, что я в Брянской области нахожусь".

По его словам, когда украинские войска начали наступление, было очень страшно: "Не знали, что ждать, что понимать. Ничего не понимали. Ждали просто приказа, что скажут. У нас два дня было, чтобы принять решение. Командование молчало. И, вот, в последний день, когда уже, можно сказать, было поздно, дали команду отступать, уходить в лес".

А теперь уверен, что срочников нужно срочно менять: "Мы, по сути, не должны были здесь находиться. Мы не воевали, не стреляли ни разу…По сути, войны не должно быть. Никакой".

"Война – это когда мои бабушка с дедушкой воевали. Я не был на войне"

Некоторые были настолько запуганы пропагандой, что готовы были покончить жизнь самоубийством, только бы не попасть в плен к украинцам. Один из них – рядовой Федор из Санкт-Петербурга.

"Мы боялись, думали, что все, плен… Мы боялись сдаться в плен. Мы не знали, что будет здесь. Я просто достал гранату, а мой товарищ сказал: "Давай". Мы обнялись, просто кинули ее на землю. Сказали друг другу теплые слова последние – все", - рассказал он УНИАН.

Впрочем, оба выжили, получили только осколочные ранения от взорвавшейся гранаты.

Российские военнопленные в камере в одной из украинских тюрем / фото Ратынский Вячеслав

"С учетом того, как это в реальности обстоит сейчас, я могу сказать вам только спасибо. За то, что спасли мою жизнь, вылечили, и даете шанс встать на ноги. После чего я смогу, благодаря вам, вернуться к себе в страну", - говорит рядовой.

Любопытно, что до армии Федор изучал юриспруденцию, и в разговоре с УНИАН всячески избегал называть войну войной: "Любое проявление агрессии недопустимо, если в этом случае будут страдать ваше мирное население, ваши дети, старики, ваша история, культурное наследие и так далее. Оно недопустимо".

На прямой вопрос: это СВО или война? Снова вилял: "Для меня война – это когда мои бабушка с дедушкой воевали. Вот это война… Я не был на войне. Я не знаю, что такое СВО, поэтому я не могу сказать, что это такое… Я на границе стоял. Я не воевал".

По его словам, не пойти в армию, отказаться служить, он не мог, поскольку "мне это нужно было, все это было связано с моей профессией". При этом новости не читал, а когда "все это началось", понимал, что "будет что-то нехорошее".

"Ждали пехоту, а не танковые колонны"

Среди собеседников УНИАН оказались не только солдаты срочной службы российской армии. К примеру, раненный в бедро Сергей – контрактник из Новосибирской области РФ.

"Я вообще должен был проходить службу в Южно-Сахалинске, а не здесь. Тоже на границе. А оказался в Мурманске. Военкомат сюда отправил. Все как-то… Они там свои, я не знаю, политические и военные темы. Нас с Мурманска привезли, как на границу. Не предупреждая, что какой-то бой будет… Я даже не успел пострелять сейчас. У меня как автомат был чищеный. Даже патрона в патроннике не было", - говорит он.

Воспоминания Сергея от наступления украинских войск довольно скудные: "Бомбежка. Просто бомбежка началась. Артиллерия, танки начали бомбить. Не вылезешь вообще… Контузии… Все, в плен взяли".

По словам еще одного несрочника, 39-летнего офицера пограничной службы из Пскова, их основной задачей было "прикрытие государственной границы". И никто не предупреждал о "такого масштаба наступлении": "Это было полной неожиданностью".

В разговоре с УНИАН пограничник уверял, что только месяц как был прикомандирован в Курск. Более того, раньше никогда не принимал участия в боевых действиях – не имеет ни соответствующей подготовки, ни опыта. Мол, занимался "полностью кабинетной деятельностью", к войне относится отрицательно, а про СВО ничего не может ответить, потому что "это дело политиков, я в политику не лезу – не положено ни по должности, ни по работе, ни по человеческим интересам".

Другой офицер-пограничник - уже из Курска. 32-летний мужчина в разговоре с УНИАН признается, что 7 августа поступила задача оборонять границы: "Отправили в качестве резерва. Оказался на передовой почти".

По его словам, наступление украинской армии стало полной неожиданностью.

"Просто, чтобы вы понимали, нас отправили только с автоматами и парой гранатометов. Сказали, в каждую точку доступа надо высаживаться и дальше уже действовать по ситуации… Ждали пехоту, как бы обычный заход на территорию в 5-10 человек. Всякие диверсионные действия… Но никто не ожидал танковой колонны", - рассказал он.

Пленный из "Ахмата"

Еще один интересный персонаж, с которым удалось пообщаться УНИАН – 22-летний мобилизованный из Грозного (Чечня) Акраман Масхабов. Несмотря на то, что российская пропаганда продолжает рассказывать небылицы про подвиги чеченского батальйона "Ахмат", его бойцы тоже оказались в плену у украинцев.

По словам Акрамана, единственная задача была – охранять границу. И где во время прорыва украинской армии был "хваленый" спецназ, который, по идее, должен был поддержать других "ахматовцев", он не знает.

Говорит, служить не очень нравилось, на гражданке жил хорошо. А война – это плохо. Но при этом, приходится идти служить: "Мы ничего с этим поделать не можем… Меня мобилизовали, меня не спрашивали, хочешь ты или нет, выбора не давали, я добровольно тоже не приходил".

Акраман Масхабов убежден, что война закончится до конца года: "По слухам все говорят, что в 2024 году закончится". Эти же слухи заставляли верить, что в плену "будут резать, убивать".

"Официально никто этого не говорил. Просто слухи", - говорит он.

Акраман считает, что правильно сделал, сдавшись в плен. Здесь, вместо ожидаемых ужасов, нормальное отношение: давали курить, пить, кормили, не обижали. Но, кроме этого, похоже, постепенно приходит прояснение сознания: "Мы не думали, что здесь это. Например, был прилет по детскому саду, по мирным жителям. Я не думал, что наши по мирным жителям стреляют. По телевизору я такого не видел".

Дмитрий Ключко

УНИАН в Google News