Украинцы на Роттердамском кинофестивале: лиха беда начало

Впервые в конкурсной программе принимает участие украинский фильм «Las Meninas». 75% картины снято через зеркала... Интервью с режиссером фильма Игорем Подольчаком и его женой Тамарой, по совместительству продюсером

В эти дни в Голландии заканчивается 37-й Роттердамский международный кинофестиваль, который уже вошел в историю отечественного кино тем, что впервые в конкурсной программе принимает участие фильм украинского режиссера Игоря Подольчака «Las Meninas». И не просто принимает участие, а именно здесь, на этом фестивале состоялась его мировая премьера.

На встречу с корреспондентом УНИАН Игорь пришел вместе с женой Тамарой, которая выступила в роли ассоциированного продюсера и супервайзера на съемочной площадке.

Игорь, расскажите, пожалуйста, как родилась идея снять кино, и как вы, художник, график, вообще решились на такой крупный проект в совершенно новом для вас виде искусства?

Игорь: Как вы знаете, я занимался фотографией, живописью, графикой, много выставлялся, в том числе, за рубежом. Но в какой-то момент я просто понял, что тот инструментарий, который у меня был, художественный, он исчерпался. И мне захотелось его расширить. А кино – это как раз тот вид искусства, где все возможности, весь инструментарий для художника - очень широкий. Можно работать актерами, камерой, светом, звуком, режиссурой, сценарием и так далее. Это, собственно говоря, и является основной предпосылкой того, что мне захотелось заняться кино, а как только захотелось, так тут же жизнь подкинула идею. Мой друг, невропатолог, рассказал мне о странной семье, которая периодически у него консультируется. Эта семья живет на окраине Львова в таком достаточно странном доме. Конечно, то, что получилось в кино, уже мало соотносится с этим рассказом, поскольку там речь шла о совершенно конкретной ситуации, а мне хотелось превратить ее в универсальную. И, отталкиваясь от этого рассказа, я написал сценарий, а потом снял кино.

Наверняка, не обошлось без сложностей?

Игорь: Ну это как сказать… Технически и технологически – это был, действительно, довольно сложный фильм. Сам процесс съемок был достаточно сложным, поскольку 70-75% фильма снято через зеркала, а это, конечно же, приносит дополнительные трудности, потому что нужно куда-то прятать всю группу, кабеля, освещение, чтобы это все не отражалось в зеркалах. А поскольку у нас на площадке было не одно зеркало, через которое мы снимали, а много отражающих плоскостей, то это было довольно сложно технически спрятать. Все остальные сложности – это, скорее, творческие сложности, которые кажутся мне абсолютно нормальными и даже приятными.

Вообще сами съемки заняли месяц. Четыре съемочных дня мы посвятили экстерьерным съемкам в Пуше-Водице, а все остальное - в павильоне. Строили декорации, кстати, все декорации были построены специально для фильма и это тоже один из сложных моментов. В первую очередь, для группы, потому что в течение месяца каждый день по 12 часов (а столько длится съемочная смена) с одним выходным в неделю проводить в одном помещении - очень сложно психологически.

Тамара: Сложно было мне (улыбается). Ведь люди ж некоторые, как думают: «А, вот пришла жена на площадку тут, начала командовать». Ну а я-то, конечно, должна во все вникать, за всем следить просто по роду той работы, которая на меня была возложена. И потом… режиссер на площадке – Бог, и зачастую я не могла подойти к нему и что-то сказать. А бывало, что видишь какие-то ошибки, которые он не видит, потому что сейчас смотрит совсем в другую сторону, но которые потом будет невозможно исправить – вот в этом сложность. Мне надо было как-то так извернуться, тихонечко шепнуть, как-то дернуть, как-то настоять, каким-то образом это исправить. Доходило, конечно, до скандалов: и дома, и на площадке. Было такое, что просто выгонял с площадки (смеется). Ну а потом еще и полночи разборы: кто был прав, кто был не прав, почему это так, почему это не так.

До развода скандалы не доходили?

Тамара: До развода нет, но до того, что я уеду, - доходили, думала: «Брошу все и уеду, справляйся сам» (смеется). Знаете, какая у меня кличка была на площадке? Берия.

 А почему?

Игорь: Тамара отвечала за художественно-постановочную часть, а это такой большой комплекс, в том числе общения с постановщиками, которые это все строят, то есть с киностроителями, а это своя специфика, их нужно держать в рамках, их нужно заставлять, их нужно гонять, нужно за всем следить. Это такая работа, требующая определенного склада характера, который у Тамары и есть.

Тамара: Понимаете, если что-то не готово - работа задерживается, а деньги идут, поэтому все должно быть четко. У нас была ситуация: завтра - первый день съемок, а площадка не готова. Утром в 8 часов начинается съемка. Всю ночь сидела на площадке, всех строила, к утру площадка была готова.

Тамара, поскольку для Вас это тоже был первый опыт работы в кино, как бы Вы его оценили?

Тамара: Да, для меня это тоже был первый опыт, и я думаю, что я справилась. Обычно, любая ситуация, любой какой-то проект, а мы много проектов делали, они каждый дают свой опыт и его всегда можно перевести на последующие проекты. И сейчас я очень довольна, что картина здесь, в Роттердаме.

Игорь, в Вашем фильме большая часть актеров не являются профессионалами (например, известный журналист Мыкола Вересень). Это была сознательная установка – отказаться от работы с профессиональными артистами?

Игорь: Нет, здесь не было какого-то специального решения – просто так сложился кастинг. Я проводил отбор, и у меня не было каких-то преференций, но так просто сложилось. Я действую, исходя из специфики сценария и мне гораздо более важно соответствие актера персонажу, нежели, как это часто бывает, когда делается ставка на актера, что дает возможность потом окупать фильм: люди ходят на актеров и так далее. Но я пока пытаюсь держаться в более таком художественном, что ли, русле: пускай актер будет неизвестен или вообще непрофессиональный актер, но какое-то максимальное соответствие персонажу и моему пониманию персонажа будет присутствовать.

Ну и опять же, поскольку фильм достаточно сложный психологически, у меня один актер и одна актриса, которых я изначально планировал снимать и которые прекрасно отдавали себе отчет в том, какие эмоции им нужно сыграть, просто отказались. Понимаете, человек, который отдает себя работе, он настолько переносит все на себя, что потом сложно выйти. Вот один актер спросил меня: хорошо, месяц съемки, а сколько потом мне нужно будет времени на реабилитацию? Непрофессиональному актеру было намного проще в этом фильме.

В вашем фильме снимаются двое детей: мальчик и девочка. Обычно, говорят, что с детьми всегда сложно работать…

Игорь: Мне повезло, я работал с такой кинематографической семьей – прекрасная семья, в которой 8 детей, и там полный набор детей для кино: в первый съемочный день у них родился восьмой ребенок. То есть от совсем маленького - до 14-ти лет. Кроме того, они достаточно опытны, потому что часто снимаются в рекламе, и они уже профессионалы, они знают специфику, прекрасно выносят все тяготы съемочного процесса. А это сложно, иногда начать съемочный день в 6 утра и закончить в 11 вечера, тем более для ребенка 7-8 лет, да даже и для девочки 12-ти лет – это довольно сложная работа. Но они чудесно с ней справились.

Здесь, в Роттердаме, уже прозвучало довольно много высказываний критиков о Вашем фильме, а как бы Вы сами охарактеризовали его в трех словах или в трех предложениях?

Игорь: Универсальный, сложный, глубокий, если в трех словах. Универсальный – в смысле ситуации, которую я описываю, сложный – по конструкции построения фильма, а глубокий – по чувствам, которые я хотел в нем выразить.

Игорь, что Вы почувствовали, когда получили приглашение на Роттердамский фестиваль?

Игорь: Что я почувствовал? Ощущение счастья, потому что, действительно, Роттердамский фестиваль - один из самых влиятельных и особенно для такого рода фильмов как мой.

Вы специально подбирали фестиваль для своего фильма?

Игорь: В определенном смысле мы ориентировались на Роттердамский фестиваль, хотя изначально мы планировали раньше закончить кино и попробовать подать заявку на Венецианский кинофестиваль, но просто не уложились по времени, и так, совершенно органично, получился Роттердам. После Роттердама у нас уже есть ряд предложений и на другие фестивали, часть предложений мы получили уже здесь, в Голландии. Знаете, так это устроено, что, если фильм уже прошел отбор Роттердамского фестиваля, то многие фестивали почти автоматически приглашают. Сейчас чуть-чуть отойдем от Роттердама и дооформим нашу фестивальную программу. Мы уже отослали наш материал на «Трайбек» – это такой известный американский кинофестиваль в Нью-Йорке, думаю, в ближайшее время узнаем результат.

Насколько большой интерес к фильму Вы ощущаете здесь, на фестивале, ведь, наверняка есть какие-то объективные критерии, по которым можно определить: нравится или не нравится работа зрителям?

Игорь: Да, конечно. Знаете, когда при публичных показах зал заполнен, как минимум, на четыре пятых – это показатель, особенно при той плотности программы и количества событий, которые здесь происходят. При этом только 10%-15% уходят с фильма. И это совершенно естественно, когда люди уходят с фильма, и я отдаю себе отчет, что не всем этот фильм может нравиться, поскольку он такой… странный. Но, когда уходит так мало людей – это показатель того, что фильм интересен зрителям. Кроме того, после показа здесь происходит дискуссия со зрителями, и когда еще половина от присутствующих остается для участия в дискуссии – мне кажется, это достаточно высокий интерес.

И какие вопросы, в основном, задают люди?

Игорь: Разные, но, в основном, очень смысловые. То есть люди понимают фильм, понимают довольно глубоко, и хотят еще глубже в нем разобраться.

Есть ли режиссер, чье мнение было бы для Вас не только интересным, но и важным?

Игорь: Вообще, чужое мнение интересно. А чье важно… Ну, если бы Джоэл и Итан Коэны что-то сказали о фильме, мне было бы это очень важно и интересно. Хотя, в любом случае, моим самым главным критиком, наверное, остается Тамара.

Тамара: Да, но, наверное, я и самый большой почитатель. Поэтому и критик. Поскольку я всегда хочу, не для себя, конечно, а для него, я хочу, чтобы это всегда было лучше, чтобы не закралась какая-то ошибочка, какое-то непонимание. Ну и, возможно, не найдется другого такого человека, который скажет это откровенно и ткнет пальцем.

Игорь, скажите честно, волнуетесь перед решением жюри?

Игорь: Честно говоря, нет, потому что само участие в конкурсе – это уже победа. А все остальное – это дело случая, частично политики, личностного прочтения членами жюри, - это всегда такой конгломерат случайностей, субъективностей и всякого разного, поэтому я не очень переживаю о результате, будет ли награда или нет, поскольку для меня важно уже само участие в конкурсной программе.

Тамара, а вы переживаете?

Тамара: А я переживаю, конечно. Я вообще очень чувствительный человек. Я могу плакать над мультиком каким-то. На премьере я тоже полфильма плакала. Видимо, выход эмоций… Но, думаю, что есть надежда. Хотя я прекрасно понимаю, что и это уже грандиозный успех. Но хотелось бы закрепить успех, хотя это уже дело судьбы. Есть и другие фестивали, и другие фильмы, которые мы будем делать, так что – все впереди.

А Вы уже готовитесь снимать новый фильм?

Игорь: Да, у меня уже практически готов сценарий, он базируется на повести известного польского писателя Витольда Гомбровича «Космос». Если все сложится финансово удачно, поскольку кино всегда и очень сильно зависит от денег, я надеюсь, что весной мы начнем подготовку к производству, а поскольку все действие фильма происходит летом, то нам удастся летом и снять его. Этот фильм, я надеюсь, будет чуть более коммерческим, но не за счет художественности, конечно. Поскольку мой первый фильм вообще не нарративен, то есть, по сути, там просто отсутствует история, которая напрямую рассказывается в фильме. В следующем же фильме все-таки будет история и даже частично детективная или полудетективная. Возможно, мы будем снимать его вместе с польскими коллегами, поскольку речь идет о материале польского писателя. Пока что, это все в стадии предварительных переговоров и наметок.

Кстати, о деньгах. Насколько сложно было найти деньги на Ваш первый фильм и каков бюджет «Менин»?

Игорь: Ну-у-у, деньги всегда сложно искать, хотя, в данном случае, мне было проще, поскольку, в основном, вкладывался я в этот фильм, а помогали мне друзья. Я пока не стал бы называть общий бюджет фильма, поскольку он еще не закончен до конца, и, я надеюсь, мы сможем еще получить и государственную помощь от Министерства культуры на окончательную фазу пост-продакшена, создание копий, приведение в разные типы форматов: цифровая проекция, печать на пленку, а с этим связано уточнение цветокоррекции и так далее.

Кроме того, некоторые вещи просто не поддаются подсчетам. Например, несколько организаций помогли нам найти настоящую антикварную обстановку для съемок совершенно бесплатно. Если бы мы арендовали всю эту антикварную мебель, то это стоило бы десятки тысяч долларов…

А когда Ваш фильм смогут увидеть украинцы?

Игорь: Думаю, если все сложится хорошо, то где-то в конце весны мы проведем в Киеве национальную премьеру. Конечно, сложно говорить о том, какой может быть прокат, потому что я отдаю себе отчет, что фильм для прокатчиков не очень удобный и будет ли кто-то его показывать, пока сказать сложно.

Игорь, кино – это надолго для Вас?

Игорь: В связи с тем, что я уже несколько раз менял жанры, в которых я работал, я думаю, что кино, - это не последний вид искусства, которым я занимаюсь, поскольку для меня лично очень важно – развиваться. И развиваешься – это, когда карабкаешься на гору. И когда выкарабкиваешься до какого-то определенного уровня, перед тобой открывается плато и встает вопрос: то ли ты сейчас просто пойдешь по этому плато и начнешь сам себя воспроизводить, повторять, то ли ты опять найдешь какую-то горку и начнешь карабкаться. Вот мне больше интересен процесс карабкания на горку, нежели приятное прохождение по плато. Но с кино я еще окончательно не разобрался. А дальше – жизнь покажет.

Разговаривал Сергей Воропаев

УНИАН в Google News