Школьные забияки: как предупредить детскую агрессию

В одной из киевских школ восьмилетний ребенок больше года терроризировал своих одноклассников и учителей. О причинах детской агрессии и способах защиты от нее УНИАН расспросил специалистов.

Неприятные события, происходящие в одной из столичных школ, не так давно получили широкую огласку: восьмилетний мальчик по имени Артур больше года терроризировал своих одноклассников и учителей. Родители детей из этого класса боялись отпускать своих чад на уроки, после которых те возвращались домой с новыми синяками. Конечно, сначала предпринимались попытки обсудить ситуацию с близкими мальчика – отцом и бабушкой (мама умерла два года назад), однако те воспринимали обвинения Артура в агрессии как клевету, называя неправдивыми и необоснованными. После этого обеспокоенные родители одноклассников мальчика жаловались в различные инстанции - начиная от руководства школы и районного Управления образования, заканчивая районным сектором ювенальной превенции. Увы, никто так и не смог ничего сделать: без разрешения отца на несовершеннолетнего ребенка не могли никак повлиять, а отец разрешения не давал.

В 20-х числах прошлого месяца произошел очередной инцидент с участием забияки. В школу были вызваны сотрудники полиции, которые оформили протокол об избиении восьми учеников. После этого родители и пострадавших детей, и других одноклассников Артура, написали во все вышеперечисленные инстанции коллективное письмо о том, что пока не будет обеспечено нормальное обучение и безопасность для их детей, посещать школу ребята не будут.

На днях история Артура снова стала актуальной - соцработники забрали мальчика из семьи в реабилитационный центр. Что будет с ним дальше пока не известно – журналисты отслеживают ситуацию. Впрочем, уже сейчас специалисты утверждают, что почти всегда в историях о детской агрессии виноваты взрослые. С них и нужно спрашивать…

Крик о помощи

Все начинается с семьи. Проектный менеджер и психолог американской организации «This child here» (занимаются «сложными детьми» – детьми сиротами, детьми в интернатах) Алла Сорока отмечает, что, вплоть до подросткового возраста, все, что есть в ребенке – это отражение ситуации в его семье. «Маленькие дети абсорбируют все, что есть в семье, это могут быть какая-то недосказанность или разлады между мамой и папой», – говорит она.

В подростковом возрасте круг социального окружения ребенка уже расширяется, и, если у него возникают какие-то сложности, исследуют не только семью, но и других людей из этого окружения, добавляет психолог.

Агрессия может возникнуть даже у ребенка в благополучной семье / фото УНИАН

Как бы там ни было, ребенок не может не реагировать на тяжелые ситуации в семье. Разница лишь в том, что одни дети это переживают тихо, другие могут начинать болеть, а третьи – вести себя агрессивно. Важно помнить, что агрессия может возникнуть даже у ребенка в благополучной семье. «К примеру, если в семье кто-то умер, а другие взрослые в этот момент от него отдаляются, и ребенок остается, фактически, один. Для него ситуация невыносимая. Иногда агрессивное поведение – это крик ребенка о помощи: обратите на меня внимание, посмотрите на меня», – объясняет Алла Сорока.

Психолог рассказывает о похожем случае из своей практики. У мальчика умерла мама, папа начал сильно пить и отправил ребенка в реабилитационный центр, где малыш начал вести себя агрессивно, исподтишка обижать других детей. «Он потерю мамы очень долго переваривал, года два прошло», – вспоминает специалист.

По ее словам, тогда психологам пришлось усиленно работать не только с ребенком, но и с его отцом. Главным образом, чтобы объяснить – детям нужны родители, сыну нужен папа. В конце концов, это подействовало. Сейчас в этой семье все спокойно.

Кроме того, агрессия у маленького ребенка может возникнуть, если от него утаили истинный факт потери близкого человека. Например, сообщением, что мама уехала», или что-то в этом духе… Ребенок может и не знать всей правды, но все равно будет чувствовать что-то неладное. «И как реакция на неправду у него может измениться поведение», – подчеркивает Сорока.

Психолог убеждена: вероятно, что в случае с Артуром, именно потеря мамы повлияла на него очень сильно. Так что, имеем дело с очень травмированным ребенком.

Насилие как привитая «норма»

В то же время, в школе озвучивают подозрение, что отец Артура Роман систематически избивал мальчика. О насилии в этой семье на условиях анонимности журналистам рассказывали и соседи этой семьи, правда, официально обратиться в правоохранительные органы никто из них не решился.

Ребенок – это продолжение ситуации, в которую он попал / фото УНІАН

Специалисты убеждены: очень важно выяснить, действительно ли Артур страдает от домашнего насилия. «Нужно объясняться с его отцом, взрослым человеком, почему он так себя ведет, избивает ребенка? Может быть, он сам не может перенести потерю или семья была изначально неблагополучная», – рассуждает Алла Сорока.

«В любом случае, пытаться влиять на ребенка бесполезно, ребенок – это продолжение ситуации, в которую он попал, и с которой [самостоятельно] справиться не может», – добавляет она.

С таким мнением соглашается практикующий психолог из центра детской и семейной психологии «Гармония+» Татьяна Киричек, по словам которой, если информация о домашнем насилии соответствует действительности, за агрессию ребенка полностью отвечает его отец. «Если мы говорим о наличии агрессии в семье от папы, тогда сам папа может воспитать такое асоциальное поведение у ребенка. То есть, если в семье есть насилие, то для ребенка это становится нормальным», – говорит она.

«Здесь вопрос не столько к этому мальчику, сколько к отцу и к государственной системе, которая предусматривает так называемую презумпцию отцовства, при которой вмешательство в семейное воспитание может происходить только тогда, когда это приобретает крайние формы. То есть, когда происходит систематическое насилие в семье, несущее угрозу для ребенка, когда родители стали уже совсем асоциальными элементами – только тогда вмешиваются госслужбы», – сетует эксперт Украинского института исследования экстремизма, автор исследования о буллинге в школьной среде Богдан Петренко.

По его мнению, ограничив презумпцию отцовства, можно было бы простимулировать родителей нести за своих детей большую ответственность. «Государство должно иметь возможность вмешиваться в дела семьи, когда речь идет не только о системном, а о любом насилии. Потому что сейчас у нас обращают внимание только на родителей, которые совершенно не могут выполнять родительские обязанности, а не на тех, чье поведение еще можно откорректировать», – считает он.

Помощь нужна семье

Стоит отметить, что даже после того, как история получила скандальную огласку, отец Артура отказывался верить в агрессивное поведение сына в школе. Роман не желал смотреть видеозаписи с уроков, на которых Артур явно демонстрировал агрессию. Более того, папа ребенка заявлял, что «в школе работают некомпетентные специалисты», мол, его сына просто оговаривают.

Сфера воспитания детей – это ответственность именно родителей / фото VL.ru

Специально для родителей с подобной позицией психологи напоминают, что сфера воспитания детей – это ответственность именно родителей, а школа, если это не специализированное учреждение, только учит. «Если бы это было специализированное учебное заведение для агрессивных детей или детей с патологией в этом направлении, то тогда мы могли бы вместе с семьей рассматривать уровень компетентности школы», – отмечает Татьяна Киричек.

В целом, по словам психолога, родительское непринятие факта агрессии собственных детей может объясняться несколькими факторами. Во-первых, у многих родителей сегодня элементарно не хватает первичных знаний о психологическом состоянии своего чада. «Раньше, когда ребенок рождался, он до года наблюдался неврологом. А сейчас все эти наблюдения сокращены, и наши родители не получают компетентной информации, из-за чего могут «пропускать» очень большие проблемы у своих детей», – сетует Киричек.

Во-вторых, по ее словам, современная медицина нередко сама не обращает внимания случаи, заслуживающие внимания. В результате, родители убеждены, что их ребенок полностью здоров, хотя это не так, и ему требуется наблюдение специалиста.

И, в-третьих, даже если родители получают достаточно информации и понимают, что их ребенку необходимо особое внимание и наблюдение, часто они боятся и не хотят верить в это. Как следствие, пускают ситуацию на самотек.

Поэтому, по словам Татьяна Киричек, в случае с восьмилетним Артуром крайне важно понять позицию отца: «Интересно отношение и понимание папы – он не хочет разбираться с проблемой, потому что ее не понимает, или, возможно, он сам нуждается в медицинской диагностике». А вот с самим мальчиком, по ее мнению, уже должны работать не только психологи, вполне вероятно, нужна диагностика и психиатра: «Тут нужно выяснить: агрессия – это уже сложившаяся форма его социального поведения, или же его мозг работает так, что подводит его к таким действиям».

Алла Сорока с коллегой согласна лишь частично. По ее мнению, с ребенком как раз ничего делать не нужно, а работать необходимо с отцом забияки: «Именно с отцом нужно серьезно разговаривать, подключать и полицию, и социальные службы, как-то пытаться на него влиять. Может даже где-то припугнуть, ведь существует угроза психологическому здоровью Артура, и если отец ничего не предпримет, его ребенок просто «развалится»… Мальчик сейчас в очень рискованной ситуации, тяжелейшей, я бы сказала. Это все может действительно развиться в какое-то психотическое расстройство».

Правильная реакция взрослого

По мнению специалистов, немаловажным фактором для «лечения» детской агрессии в школе является и реакция педагогов. «На своем опыте - а я работала с детьми в тюрьме, в интернатах - скажу: очень важна позиция взрослого, когда он впервые видит какой-то агрессивный поступок ребенка», – говорит Алла Сорока.

Иллюстрация / REUTERS

По ее словам, если первая реакция учителя - жестко стыдить со словами «так нельзя, ах, ты такой-сякой», ребенок «закроется». Правильная реакция взрослого на детскую агрессию, к примеру, драку с другим ребенком, подразумевает следующий алгоритм действий: остановить драку, развести детей и отдельно побеседовать с тем, кто ее затеял. «Что нужно говорить? Я обычно говорю следующее: «Вижу, что у тебя что-то происходит, ты какой-то напряженный. Я знаю, когда у людей внутри скапливаются проблемы, они могут не специально вредить себе и окружающим. И я вижу, что у тебя какие-то проблемы. Хочешь со мной поделиться? Я вижу, что тебе тяжело», – делится Алла своим опытом.

«У меня не было ни одного случая, чтобы ребенок мне в ответ сказал: «У меня все хорошо, или, знаете, тетя Алла, идите вы туда-то…», – добавляет она.

Конечно, случаи, когда дети отказываются говорить, тоже бывают нередко. Здесь, по словам психолога, особенно важно сказать ребенку, что взрослый рядом, готов помочь, и понимает, что ему [ребенку] тяжело. «А здесь (в случае с Артуром, - УНИАН) изначально все против ребенка ополчились. Он «закрылся», и теперь тот учитель, который начал жестко реагировать, для него уже враг», – сетует Сорока.

Защита для учителя

Вместе с тем, не стоит забывать, что в описываемой ситуации тумаков от восьмилетнего Артура нахватались и учителя его школы. По мнению психологов, в подобных ситуациях педагогу следует сдерживать забияку, но делать это на 100% без ответной агрессии. В частности, защититься от ударов школьника, по словам Аллы Сороки, можно, взяв забияку сзади за руки, а самому стоять спокойно и не громко произносить успокаивающие слова. «К примеру, говорить: «все хорошо», «не волнуйся, ты очень волнуешься», «давай ты успокоишься». Потом необходимо развернуть ребенка к себе, посмотреть ему в глаза, продолжая с ним говорить. Можно уйти с ним куда-то и побеседовать», – объясняет она.

При этом важно помнить, что восьмилетний ребенок – не «козел отпущения». Его агрессия – ответ на то, что с ситуацией не справились взрослые. И именно они должны брать на себя ответственность за происходящее. Школа – со своей стороны, социальные службы – со своей, папа ребенка – со своей.  «Я уверена, что если копнуть глубже, то каждый что-то привнес в эту ситуацию, и поэтому она так раздулась», – считает Сорока.

В свою очередь, Татьяна Киричек отмечает, что учитель в подобных ситуациях далеко не всегда может себя защитить. «Сам учитель здесь себя никак не может защитить. Вот, к примеру, есть такая психологическая техника: когда, чтобы успокоить, мы обнимаем ребенка двумя руками и прижимаем к себе. Но мы же не знаем, как ребенок это воспримет. Вдруг, он вернется домой и скажет, что учительница его побила?», – объясняет она.

Психолог убеждена, что подобные инциденты можно полюбовно разрешить только в тесном контакте учителя с родителями агрессивного ребенка и приводит примеры такой взаимосвязи из своей практики. Родители сложного ребенка приходили к ней на консультацию вместе с учителем. Учитель рассказывал о том, что происходило на уроках, психолог давала рекомендации по конкретным техникам и практикам, которые можно применить по отношению к ребенку. Родители давали на это разрешение.

По словам Киричек, если подобного контакта между родителями и учителями нет, если родитель не хочет ничего слышать про агрессию своего ребенка, так как его чадо «самое лучшее», то страдают все – и ребенок-забияка, и его одноклассники, и родители детей, вынужденных учиться вместе с «агрессором», и педагоги.

К сожалению, детская агрессия в школах сегодня не редкость. И это говорит о том, что существующая система контроля за психологическим здоровьем детей мало эффективна. Выявить проблему, по словам специалистов, помогли бы и более тщательный контроль за психологическим состоянием ребенка еще при поступлении в школу. А бороться с ней помог бы системный контроль – различные тесты и опросы, возможно, в игровой форме, которые помогли бы понять, что со школьником что-то не так, что он переживает какой-то кризис. Но самое главное – необходимо наладить работу школьных психологов и работать с родителями. Поскольку именно у взрослых есть стереотип: если ребенок идет к школьному психологу, значит, «все в школе узнают о его тайнах».

Ирина Шевченко

УНИАН в Google News