35 лет трагедии ЧАЭС: "Дозами крутили, как хотели. Из тех, кто здесь работал, в живых - единицы"

Накануне 35-й годовщины Чернобыльской катастрофы корреспонденты УНИАН побывали в Чернобыле, пообщались с теми, кто был у четвертого энергоблока в первые часы после взрыва, и переселенцами. Чернобыльцы вспоминают, какой была весна 1986-го, говорят, как с годами уменьшается уровень радиации, и огорчаются, как растет равнодушие.

Для очень многих Чернобыльская зона – дикая пустынная территория с одинокими домами самоселов. Все знают о таких «туристических магнитах» как Припять, объект «Дуга», но для многих откровение, что бывший райцентр Чернобыль – живой город, где постоянно живет около 70-ти коренных чернобылян и несколько тысяч человек, которые работают в Зоне отчуждения. В город регулярно ходят автобусы из Киева, работают магазины и спортзал, а концерты в клубе зависят от того, выйдет ли Киевская область из «красной» зоны карантина.  

Город постепенно превращается в музей, в нем не стали переименовывать улицы и сносить памятник Ленину. Возле последнего сделаны миллионы селфи. А накануне 35-й годовщины трагедии можно было сделать и более яркое фото «на фоне совка» - перед «круглой» датой на улице Советской белили бордюры и деревья, «причесывали» газоны.

На улице Советской белили бордюры и деревья, «причесывали» газоны / фото УНИАН, Ковальчук Виктор

Обычно улицы Чернобыля безлюдны, они оживают в начале и конце рабочего дня, в обеденный перерыв. По ним изредка проезжает старые разбитые автомобили, но раз в пять лет можно увидеть припаркованные VIP-машины – разного рода чиновники традиционно пытаются использовать годовщину трагедии для самопиара.

Корреспонденты УНИАН стали свидетелями того, как на этих выходных в Чернобыльскую зону приехало несколько автобусов из Житомирской области. Собрались ликвидаторы, вдовы ликвидаторов, переселенцы. Не обошлось без «официальной части».

«К микрофону приглашается помощник народного депутата…», «Грамотой народного депутата награждается…», - разносится на небольшой площади в центре города.

Ликвидаторы осматриваются, погружаются в воспоминания.

«Сейчас дикое все, а тогда такой тут движняк был, как муравейник. Помнишь, тут столовая работала?», – один из мужчин показывает в сторону изрядно заросшей улицы.

«Да. Шведский стол. Талончик дал и ешь, что хочешь. Сметанка была!» – отвечает его друг, и заканчивает фразу так, словно на время возвращается во времена дефицита, когда в магазинах стояли очереди за молоком, а мандарины и апельсины в чернобыльских столовых казались чем-то невероятно сладким.

Люди охотно рассказывают, что происходило здесь 35 лет назад. Обходят только тему своего здоровья. Житомиряне словно возвращаются в молодость и просят называть их только по имени, без отчества.

Люди охотно рассказывают, что происходило здесь 35 лет назад / фото УНИАН, Ратынский Вячеслав

«Я мыл те машины, которые 26-го тушили пожар. Приехал под реактор, чтобы забрать их, а там горняки работают, роют туннель, чтобы потом залить бетоном. С крыши реактора вручную обломки графита сбрасывают – японские роботы вышли из строя, пришлось лопаты использовать», - рассказывает УНИАН Дмитрий Ковальчук.

«Страшно было?», – не можем удержаться от вопроса.

«В 23 года? О чем вы говорите!», – смеется наш собеседник.

Ликвидаторы также рассказывают, насколько неудобными были защитные «скафандры» и как повсеместно использовались лишь легкие комбинезоны, респираторы.

«У меня облучение было 44 рентгена 400 микрорентген. На самом деле было процентов на 40 больше. Но через год получил я бумагу - 22 рентгена. Официально же нельзя было работать, если доза доходила до 25-ти, - рассказывает Дмитрий Ковальчук. - Лет через пять «прихватило», понял, что здоровье подкосило. Но не хочу об этом говорить».

Люди обходят только тему своего здоровья / фото УНИАН, Ратынский Вячеслав

«Дозами крутили, как хотели. Из моих товарищей ликвидаторов, из тех, кто были со мной, в живых - единицы», - говорит УНИАН еще один ликвидатор Александр.

В 1986-м году он служил во внутренних войсках в Киеве. После аварии бойцов подняли по тревоге: «Приехали утром. Зарево над станцией. Клубы дыма. Говорят, что першило в горле, но мы ничего не чувствовали, только дозиметры пищали. Помню, вертолеты кружат над реактором, высыпают песок со свинцом. Может, из-за этого и чувствовался привкус металла. Сейчас говорят, что так только хуже сделали, что это поднимало пыль с радиацией. Но кто тогда о такой опасности думал? И о безопасности людей? Чего стоит одна демонстрация на 1 мая… Я месяц там был. Когда вернулся, врачи сказали, что нельзя детей. Но не прямо: «Если будет инвалид – не обижайтесь». Но один сын у меня есть, второго – побоялся».

«У нас троих или четверых женщин заставили аборты сделать. Отказаться было нельзя. К моей куме с милицией приехали и отвезли ее в больницу», - к разговору присоединяется замдиректора Житомирского отделения МБФ «Помощь детям Чернобыля», бывшая жительница села Варовичи, которое отселили из-за аварии, Светлана Калистратова.

Журналисты заметили, что многие из ликвидаторов прихрамывают / фото УНИАН, Ратынский Вячеслав

Многие из ликвидаторов прихрамывают. Мы замечаем, как некоторые невольно оглядываются, словно ища взглядом – где можно присесть, отдохнуть.  

«Ходили там, где не надо, разметки же не было - куда можно, а куда нельзя. Вот, ногам и досталось. И не только ногам. На днях умер мой товарищ, бывший полковник милиции из Иванкова, ему около 60 лет было», - рассказывает УНИАН полковник милиции в отставке Алексей Москаленко.

В ночь с 25-го на 26-е апреля 1986 года он был на дежурстве. После аварийного выброса пара на 1-м энергоблоке выехал к ЧАЭС. Вспоминает, как услышал два глухих хлопка, посыпался пепел с запахом паленой пластмассы, но о взрыве реактора не думал никто – его считали самым надежным в мире.

В ту ночь милиционеры поймали двух пьяных браконьеров у пруда-охладителя, отвезли их в вытрезвитель, расположенный на территории теперешнего «Рыжего леса», разъехались по домам.

«Из-за запаха того пепла жена заставила меня срочно принять душ, бросить одежду на балкон. Это, наверное, меня и спасло», - вспоминает Москаленко.

Жители города могли вернуться за вещами, но радиацию накапливали телевизоры и магнитофоны, шубы… / фото УНИАН, Ратынский Вячеслав

В начале мая 86-го года его вместе с коллегами положили в госпиталь МВД, а через время они опять вернулись в Чернобыльскую зону. «Видимо, кто-то решил отделаться «малой кровью»: раз мы уже облучились, то можно и дальше получать рентгены», - рассказывает Москаленко.

Собеседник УНИАН руководил Припятским отделом охраны, ловил воров, которые появились в городе сразу же после эвакуации. Жители города могли вернуться за вещами, но радиацию накапливали телевизоры и магнитофоны, шубы… Все это хозяева забрать не могли, а вскоре эти вещи уже перепродавали на рынках.

В Припяти ловили воров, которые появились в городе сразу же после эвакуации / фото УНИАН, Ковальчук Виктор

«Сначала «охотились» за драгоценностями и радиоаппаратурой. Потом перешли на медь - мы ловили воров, у которых были блокноты со списком квартир, они заранее узнавали, где еще осталась проводка. В конце начали выносить и черный металл. Мы ловили воров, которые приезжали в зону отчуждения на дрезинах – чтобы побольше вывезти. Но и то, что якобы официально вывозили на металлолом, явно продавалось. Мы видели, как водопроводные трубы аккуратно разрезались по стыку, чтобы не испортить», - рассказывает Алексей Москаленко.

Ловили воров, у которых были блокноты со списком квартир, они заранее узнавали, где еще осталась проводка / фото УНИАН, Ковальчук Виктор

Ликвидаторы рассказали УНИАН, как разворовывался и другой «звенящий» металл, появившийся с первых недель катастрофы: «После смены раз промыли машину – зашкаливает, второй раз промыли – зашкаливает, третий – зашкаливает. Значит, надо ее на могильник. Утром приходишь – от машины или автобуса один каркас остался, все остальное поехало «на базар»».

«Темный, очень темный дым стоял столбом»

«Мы уезжали из Припяти в масках, возвращаемся в них», - говорит УНИАН бывшая жительница Припяти Валентина.

Она уехала отсюда семилетней девочкой - семья переехала к родным на Житомирщину. Родственники маленькой Вали надеялись, что скоро смогут вернуться, поэтому отказывались от квартир в других городах, не хотели уезжать далеко…

С поездкой в родной город у Валентины не складывалось 35 лет. Она впервые приехала в Зону, но о дне трагедии рассказывает так, словно он был вчера.

"Мы уезжали из Припяти в масках, возвращаемся в них", - говорит бывшая жительница Припяти / фото УНИАН, Ратынский Вячеслав

«Мы пришли в школу, а нам сказали, что уроков не будет. Тогда часто были занятия по гражданской обороне, и у нас иногда бывала «эвакуация» в лес. На этот раз прозвучало: «Идти домой и только домой. Закройте форточки и не выходите». Мы выбежали с криками «Ура!», - рассказывает Валентина. – По дороге домой зашли в «Кулинарию», я купила там пирожное и томатный сок. Потом побежали на аттракционы посмотреть – их должны были открыть 1 мая. Билетов на них было не достать, но для нас папа их где-то раздобыл. И мы бегали посмотреть: не запустятся ли они без нас?».

Женщина вспоминает, как позже побежала с сестрой и братом на крышу своей девятиэтажки: смотреть, что происходит на станции.

«Темный, очень темный дым стоял столбом. Но никто не знал, что происходит», - рассказывает Валентина.

Семья женщины была уверена, что уезжает на три дня / фото УНИАН, Ратынский Вячеслав

Как и все, их семья была уверена, что уезжают на три дня.  

«Через время стало понятно, что назад дороги нет. Отец работал вахтенным методом на станции, узнавал все новости. Сперва говорил: «Город патрулируют. Может, еще вернемся». Потом нам начали давать пайки, одежду привезли, но большого размера. Мы же приехали с небольшой сумочкой, там фактически только документы были. Наконец, отцу разрешил вернуться за вещами в нашу квартиру. Но что он мог с девятого этажа забрать, кроме одежды и обуви? Приехал, сказал, что вернуться уже нельзя, - рассказывает припятчанка. - Очень тяжело было. Отец поседел за полгода. Я не понимала, почему мы попали туда, куда попали, и почему все так тяжело? Как ни крути, мы были чужими. Потом жизнь пошла своим чередом, но Припять снится постоянно. Я понимаю, что это уже не моя квартира, но хочу вернуться домой».

Мемориальный комплекс «Звезда Полынь» / фото УНИАН, Ратынский Вячеслав

Ликвидаторы уходят к мемориальным плитам, на которых высечены фамилии их товарищей - тех, кого уже нет в живых. К мемориальному комплексу «Звезда Полынь» подъезжает автобус с туристами. Экскурсовод рассказывает о масштабах трагедии: «Изначально использовали понятия «десятикилометровая зона», «тридцатикилометровая зона», но, когда начали исследовать территорию, выяснилось, что заражение было неравномерным. Зона не имеет четких контуров». Его слушают вполуха, большинство ждет момента, когда смогут сделать селфи в Припяти.

Для одних на этой площади Чернобыльская зона стала приключением, для других остается бесконечной болью.

«Нам на сборы дали сутки. Село у нас большое, вдоль всей центральной улицы стояли грузовые машины без тентов, куда мы сгрузили подушки, одеяла. Спать уже не на чем было. А утром начался дождь. Сама природа прощалась с нами, кто бы мне что не говорил. Намокли все вещи. Люди плакали. Рыдали и те, кто ехал, и те, кого мы встречали по дороге, - рассказывает УНИАН Светлана Калистратова. - И сейчас я слышу: «Да, что вы там пережили? Где тот Чернобыль? Когда тот Чернобыль был?»… Ребята бросились в огонь, а мы о них вспоминаем раз в пять лет? Забывать - жестоко, не справедливо».

Собравшиеся здесь с обидой рассказывают УНИАН, как тяжело получить отпуск, положенный чернобыльцам, и как при переоформлении ликвидатор «превращался» в переселенца. О том, как сложно жителям Припяти приехать в свой родной город, и как правительство все чаще «приостанавливает» льготы.

У Замковой горы в Чернобыле еще осенью 2019-го была построена площадка с солнечными батареями, но она не введена в эксплуатацию по сей день / фото УНИАН, Ковальчук Виктор

С годами непосредственных участников ликвидации все меньше, а у переселенцев все призрачней надежда, что когда-то жизнь вернется в Зону отчуждения. Проекты развития прекрасно выглядят на пресс-конференциях. Кажется логичным, что возродить Зону сможет солнечная энергия. Но, по итогу, на территории Чернобыля возникает еще один объект, интересный туристам. У Замковой горы в Чернобыле еще осенью 2019-го была построена площадка с солнечными батареями, но она не введена в эксплуатацию по сей день. Ответов, почему так произошло, никто в Чернобыле не ищет. УНИАН услышал только одно: «Не было правды в 86-м, нет ее и сейчас».

Влад Абрамов

УНИАН в Google News