Грузины видят в НАТО реальную гарантию своей безопасности

Большинство грузин – за НАТО… Самый опасный для России вариант – если Грузия и Абхазия смогут о чем-то договориться… Россия ведет империалистическую политику, но РФ – не Великобритания… Интервью с грузинским политологом

Большинство грузин – за НАТО… Самый опасный для России вариант – если Грузия и Абхазия смогут о чем-то договориться… Из-за отсутствия в России оппозиции она ведет империалистическую политику, но РФ – не Великобритания… Интервью с грузинским политологом, председателем неправительственной организации «Грузия в НАТО» Шалвой Пичхадзе.

Шалва Пичхадзе в течение ряда лет работал начальником службы международных отношений в государственной канцелярии Грузии. Окончил факультет международных отношений ТГУ и Государственный университет языка и культуры. Прошел стажировку в США по программе Госдепартамента, в 1995 году окончил колледж НАТО в Риме.

Как Вы считаете, будут ли в дальнейшем Грузия и Украина партнерами в своем стремлении войти в НАТО?

Естественно, наши страны будут партнерами. Украина еще раньше Грузии присоединилась к плану Интенсивного диалога и успешно ему следует. Многие действия обе страны координируют между собой. И вообще в НАТО существует мнение о том, чтобы принять единым блоком Украину и Грузию в Альянс. Но, естественно, что если одна из стран будет значительно отставать в следовании программе, то тогда их будут принимать в разное время.

 

Чем Вы объясняете тот факт, что во время плебисцита 77% населения Грузии проголосовало за вхождение в НАТО?

Люди видят в этой организации реальную гарантию своей безопасности. Они считают, что НАТО это именно та организация, которая сможет оказать защиту и помощь в строительстве независимого и демократического государства. Беззащитным быть никто не хочет.

Если Грузия войдет в НАТО без Абхазии, то будет ли Североатлантический Альянс той силой, которая станет гарантом территориальной целостности Грузии?

Честно говоря, я не совсем понимаю, почему Грузия должна входить в НАТО без Абхазии, если мы никуда не спешим. Тем не менее, НАТО может выступить гораздо более сильным гарантом территориальной целостности Грузии, чем другие институты – ОБСЕ, Совет Европы, ООН.

Сколько времени потребуется Грузии, чтобы стать членом НАТО?

На этот вопрос никто не может ответить. Необходимо чтобы совпали два обстоятельства: во-первых, Грузия должна выполнить то домашнее задание, которое от нее требует Альянс, а во-вторых, должна быть подходящая международная конъюнктура.

Прежде всего, НАТО требует, чтобы Грузия состоялась как демократическое государство. Это значит, что должна утвердиться многопартийная система в парламенте, а главное, чтобы осуществлялись демократические принципы, чтобы решения принимались на плюралистической основе. Это то, что Грузия может сделать без особых денежных затрат, но этого пока не делается. От нас требуют разделения ветвей власти, но этого нет. Требуют уважения к частной собственности, соблюдения принципа верховенства закона – этого тоже нет. Даже такие легко осуществимые принципы, как свобода слова, свобода СМИ, тоже не соблюдаются. Понятно, что мы не можем поднять за короткие сроки экономику или наладить социальную политику, но тот минимум по государственному устройству, который от нас требуют, выполнить можно. Для этого нужна только политическая воля. Нужно сделать все, чтобы Грузию просто не могли не принять в НАТО.

Если говорить о международной конъюнктуре, то следует пояснить, что в НАТО принимают, если существует политическая целесообразность такого шага. В отношении Грузии такая целесообразность просматривается. Но пока что проблемы, связанные с принятием Грузии, перевешивают эту целесообразность. Во времена холодной войны, страны НАТО были более едины и сплочены в своем мнении. Поэтому в 1952 году стало возможным принятие в члены Альянса Турции, которой было далеко до демократии. Но тогда мир был поляризован, НАТО вынуждено было противостоять блоку Варшавского Договора.

Сегодня ситуация изменилась, и многие страны считаются с Россией едва ли не больше, чем с геополитическими интересами США. Конечно, определенная конъюнктура в отношении Грузии существует. Например, страны-участницы НАТО готовы принять любое решение по Абхазии. Они закроют глаза на то, как войдет Грузия в НАТО – с Абхазией или без нее, или она будет включена лишь де-юре в составе Грузии, а ситуация останется такой же. Единственное, чего они требуют, – не допустить возобновления конфликта. Ни в коем случае они не одобрят военного решения конфликта.

Но наше правительство ведет себя довольно беспечно. Почему-то партия власти считает, что Грузию примут в НАТО, чтобы насолить России. Но это не так. Такие государства, как Испания, Италия, Франция, Германия, Венгрия и даже отчасти Чехия, видят в России не противника, а делового партнера.

По Вашему мнению, в чем основная причина обострения отношений между Грузией и Россией?

Основная проблема в том, что Грузия выбрала другой путь развития, отличный от того, что предлагала ей Россия. А проблемы Абхазии, обострение взаимоотношений, Северная Осетия – это уже следствие той глобальной проблемы. Конфликтные регионы, экономическое эмбарго и ограничения в передвижении, по сути, являются только рычагами воздействия на Грузию. Но это отнюдь не значит, что если Грузия вдруг изменит свою политическую ориентацию, то Россия вернет Абхазию, как коробку конфет. Нужно учитывать, что существуют внутренние противоречия между абхазами и грузинами. Другое дело, что Россия умело играет на этих противоречиях, но и сама Грузия не предприняла мер для устранения этих противоречий.

Какие шаги может предпринять Грузия для того, чтобы изменить отношения с Россией?

Объективную причину устранить трудно. Для этого должно измениться и настроение в обществе, которое ориентировано на Запад, и руководство государства должно поменяться.

Субъективная причина состоит в неуравновешенности политики нынешнего правительства. Михаил Саакашвили и его команда – неопытны, часто нетерпеливы. У нас довольно сложная политическая обстановка, и при этом мы еще пинаем Россию, делая в ее адрес агрессивные заявления или арестовывая ее граждан. Естественно это обостряет конфликт. Тем не менее, субъективные причины не составляют основной доли тех причин, которые привели к обострению отношений. И все же нужно хотя бы пытаться поддерживать добрые отношения.

А может ли нынешнее руководство Грузии изменить ситуацию в Абхазии?

Весомый вклад могут внести не грузино-российские переговоры, а грузино-абхазские прямые отношения. С 2004 года Грузия взяла на вооружение тезис о том, что с Абхазией не стоит вести диалог, так как Абхазию считают марионеткой России. Поэтому в последнее время мы наблюдаем давление со стороны Грузии. В Страсбурге, Любляне, Лондоне принимаются решения, которые никак не согласованы с абхазской стороны. После чего грузинское руководство предлагает абхазам те решения, которые оно считает полезными. Если мы добиваемся того, чтобы представить самих себя хорошими и конструктивными, а абхазов – упертыми и агрессивными, то это правильный метод. Но если мы хотим действительно решить конфликт, то такая политика неприемлема. Ключ к решению конфликта лежит не в Москве и не в Нью-Йорке, а именно в Абхазии и Грузии. Прямые контакты между нами могут уменьшить негативную роль России и увеличить позитивную роль Европы. Каждый раз, когда мы делаем шаг против Абхазии, мы тем самым толкаем ее к России. Это логично, потому что не в Китай же им стремиться. Изолировать Абхазию не получится. Абхазия сама принимает решения, она может идти или не идти на контакт с тем или другим государством или международным институтом. В Абхазии есть политики, которые не являются пророссийски настроенными. Конечно, они не занимают прогрузинских позиций, но нужно использовать хотя бы то, что они придерживаются проабхазских позиций и говорить с ними на одном языке.

Как Вы оцениваете роль «Коллективных сил» по поддержанию мира (российских миротворцев) в Абхазии?

Я не вижу рациональной причины, для чего их нужно было бы выводить. Что мы такого не можем сделать, в чем они нам мешают? Если мы говорим о миротворцах, то существует три постановки вопроса. Первый – нужны вообще миротворцы на границе или нет? Второй, если все-таки нужны, то в каком составе? Быть может, есть причины сменить состав. Третий состоит в том, что Грузия – только одна сторона, которая принимает решение. Вторая – Абхазия. Готовы ли они сменить или вовсе убрать российских миротворцев из зоны конфликта? Может быть, это действительно оправдано. Ведь был небольшой период – примерно полгода, когда между Грузией и Абхазией вообще никого не было.

Какой может быть роль России в осуществлении прямого диалога между Абхазией и Грузией?

Россия будет мешать. Но если наши контакты будут носить открытый характер и Москва будет знать, о чем мы говорим, то ее недовольство будет приглушенным, завуалированным. Если же переговоры будут скрытными, и мы будем действовать, не ставя ее в известность, то Москва будет более активно препятствовать нашим контактам. Самый опасный для России вариант – если Грузия и Абхазия смогут о чем-то договориться напрямую. Тем более опасно, если посредником в этом диалоге выступит Запад. Это будет моральным ударом для России. Поэтому, если мы зайдем слишком далеко в своих договоренностях, то Россия вмешается. Однако для Грузии и для Абхазии лучший путь – интеграция в европейские структуры.

Что может предпринять Грузия в отношении абхазского конфликта?

Самое большое зло в нашей ситуации – это образ врага. Если мы сможем искоренить его, то начнется мирное урегулирование. Но для этого нужно время и терпение. Во время своей инаугурации Президент Саакашвили несколько отодвинул по времени урегулирование конфликта. Если раньше он обещал беженцам, что они в течение трех месяцев вернутся в свои дома, то сейчас он пообещал, что урегулирует вопрос Абхазии в течение своего пятилетнего срока правления. Но в Абхазии это слышат и воспринимают однозначно: Президент Саакашвили собирается начать войну. Дело в том, что Абхазия стала предметом политической спекуляции. Тот, кто обещает вернуть Абхазию в течение года, неизменно поднимает свой рейтинг. Если появляется здравомыслящий политик, который говорит, что проблема будет решена в течение 5–10 лет, то его никто не будет слушать, потому что люди не хотят ждать.

Как вы считаете, противоречия между Россией и Грузией обусловлены географическим положением или играет роль то, что в самой России существуют проблемы с демократией?

Исторический опыт показывает, что империалистические государства почти всегда были авторитарными. Исключением, возможно, являлась Великобритания. В современном мире осталось гораздо меньше возможностей для таких демократических империей. Я считаю, что из-за отсутствия в России оппозиции государство ведет империалистическую политику.

Может быть, в Грузии и России одна и та же проблема – слабая оппозиция?

До ноября 2007 года я бы с этим согласился. Но после выборов Президента миф о слабости оппозиции развеялся: противники Саакашвили в целом набрали более 45%. Российской оппозиции такой вариант даже не снился. Я не исключаю, что оппозиция действительно была слаба, а в ноябре она всего лишь сумела воспользоваться общественным настроением. Тем не менее, она сумела набрать силу, и сегодня мы имеем сильную и конструктивную оппозицию.

Беслан Кмузов, Тбилиси