Представитель Минздрава: Через 3–4 года трансплантация в Украине может исчезнуть совсем
Представитель Минздрава: Через 3–4 года трансплантация в Украине может исчезнуть совсем

Представитель Минздрава: Через 3–4 года трансплантация в Украине может исчезнуть совсем

08:22, 12.12.2012
18 мин.

В обществе много шума наделала недавняя инициатива принять новый закон о трансплантологии. Директор координационного центра трансплантации клеток, органов и тканей Минздрава Руслан Салютин рассказал УНИАН о том, что случится с пересадкой органов в Украине, если ее вовремя не реанимировать.

В последние несколько лет о трансплантологии в Украине говорили и писали только в связи с очередным скандалом или судебным процессом. Дела «черных трансплантологов» и сомнительные истории с вывозом органов, изъятых у трупов, за границу – в сущности, почти все, что обыватель слышал об этом направлении медицины в нашей стране. Для тех, кому повезло не столкнуться по жизни с этой разновидностью врачебного дела, трансплантологии в Украине как бы не существует совсем – ведь телевизор и интернет заполнены объявлениями о сборе средств для пациентов, которые планируют выехать для пересадки органов или костного мозга заграницу. Таким образом, складывается впечатление, что у нас в стране такого вида медпомощи и вовсе нет.

Именно поэтому инициатива Минздрава, предлагающая внести изменения в закон Украины о трансплантации образца 1999 года, вызвала массу критики и даже страха. Наиболее жаркая дискуссия разгорелась вокруг «презумпции согласия» - данная норма в законодательстве предполагает, что любой погибший житель страны автоматически может быть донором органов и тканей, если он не завещал обратного и его родственники не против. Сторонники принятия такой нормы говорят о тысячах, которых можно будет спасти, а противники – опасаются, что жертвой нормы станут другие тысячи, которых врачи за определенное вознаграждение попросту не станут спасать ради реципиента (человека, нуждающегося в чужом органе).

Вообще, дискуссия о трансплантации и необходимости ее реформирования для Украины не нова, но на этот раз она требует безотлагательного решения, поскольку международное сообщество трансплантологов впервые всерьез озвучивает намерения запретить трансплантационный туризм, а, значит, украинцам, нуждающимся в пересадке органов, придется лечиться исключительно в своей стране, что сегодня означает – умирать.

Видео дня

О проблемах трансплантологии в Украине, о том, сколько жизней можно спасти, урегулировав законодательство, и об искушениях украинских докторов УНИАН рассказал Директор координационного центра трансплантации клеток, органов и тканей Министерства здравоохранения Украины Руслан Салютин.

Руслан Викторович, как сегодня можно охарактеризовать положение дел в украинской трансплантологии?

 На сегодняшний день она в катастрофическом положении: выполняется 1,6 трансплантаций в год на один миллион жителей. А в Испании, например, - 85,6 на миллион. Так что, мы, фактически, сейчас в тупике и у нас есть два варианта: или умереть, или попытаться выкарабкаться.

Чем регламентируется сейчас пересадка органов и тканей в нашей стране?

Трансплантация в Украине сегодня работает по закону, принятому в 1999 году. На то время он был достаточно нормальным и даже современным: европейским нормам он во многом соответствует. Но его в какой-то мере принимали впопыхах и некоторые аспекты были либо упущены, либо прописаны не достаточно четко. Его нужно усовершенствовать. Именно поэтому мы и прописали ряд назревших изменений и предложили их обсудить. В парламент наш «черновик» попал не для регистрации еще, а для внутреннего обсуждения. Окончательный документ будет наработан уже по результатам обсуждений, которые мы сейчас проводим и в профессиональных, и в широких кругах.

Например, что за аспекты?

Об статью 16-ую этого закона (говорящую о трупном донорстве, - УНИАН) можно сломать мозг. Она некорректно выписана. Она фактически содержит в себе и презумпцию согласия, и несогласия (на использование органов человека для трансплантации после его смерти, - УНИАН). Так что трупное донорство у нас не работает, фактически. Поэтому, ее, эту статью, нужно менять в любом случае, а какую презумпцию оставлять – это сложный вопрос, но, важно начать его хотя бы обсуждать.

Какая практика наиболее распространена в мире и, в частности, в Европе?

Приблизительно поровну – в половине стран презумпция согласия, в половине – наоборот. Но что показательно – количество трансплантаций и там, и там почти одинаково. Например, в Соединенный Штатах Америки 24 тысячи трансплантаций в год и презумпция несогласия при этом (желающие «поделиться» своими органами после смерти в США при жизни должны подписать специальную карту донора, - УНИАН) . Это потому, что там четко работает система трансплантации и социальная реклама донорства.

Кто может стать потенциальным реципиентом? Существует какая-то группа риска, кому трансплантация может понадобиться с наибольшей вероятностью?

Кто угодно. Если кто-то думает, что трансплантология – это что-то далекое от него, то отмечу, что банальный грипп может привести к тому, что почка перестанет функционировать. Банальное переедание, например, на Новый год, может привести к печеночной недостаточности и потребности в пересадки печени, а простой вирусный коньюктивит может сделать человека слепым и потребовать пересадки роговиц. То есть, любой из нас является потенциальным реципиентом. Более того, ошибочно мнение о том, что трансплантация – это роскошь только для богатых. Из 900 человек с трансплантироваными органами, проживающих в Украине, нет «можновладців». Зато есть врачи, учителя, рабочие, аграрии, простые дети… Олигархов среди них нет. Поэтому сказать, что трансплантация – это продление жизни богатым – может только, извините, идиот.

Всего 900 человек?

Да, в Украине проживает всего 900 человек с трансплантироваными органами. Из 46 миллионов. А потребность в пересадке у 5 – 4 тысяч. Видите, какая пропасть?

А сколько операций в год по пересадке органов в год мы делаем?

Сто.

А сколько у нас трансплантационных центров?

Семь, а, например, в Испании – 45. Более того – эти центры (просто отделения в общих больницах) не имеют целевого финансирования, а должны – чтобы стать полноценными.

Во что обходится бюджету одна трансплантация?

Дорого. Но трансплантация почки, например, обходится дешевле, чем содержание пациента на гемодиализе (процедура очистки крови для пациентов с почечной недостаточностью, - УНИАН). Если гемодиализ для одного пациента обходится от 140 до 250 тысяч гривен в год, то иммуносупрессивная терапия, которая необходима пациенту после пересадки органа в течение всей жизни, стоит всего лишь в 80 – 90 тысяч гривен в год. Разница колоссальная. Сама операция и первый год терапии стоят около 120 – 140 тысяч гривен. В нашем государстве для наших граждан сама операция бесплатна, за счет пациента – только медикаменты. Иммуносупрессивными препаратами государство тоже обеспечивает бесплатно, просто, иногда бывают задержки с поставками препарата из Киева в области страны...

Если после принятия презумпции согласия количество операций увеличится хотя бы вдвое, наши центры справятся?

Даже если мы уже завтра введем презумпцию согласия – ничего не случится. Это не может заработать моментально. Нужно наладить систему транспортировки анатомического материала, координации и контроля всего процесса – от очереди реципиентов до забора органов. Необходимо создать единый реестр доноров, реципиентов и т д. Этот процесс нуждается в переходном периоде. Необходимо год-полтора. За это время и центры подготовятся.

Почему вашу инициативу не поддержала глава парламентского комитета здравоохранения?

Татьяна Дмитриевна (Бахтеева, - УНИАН) нас четко и конкретно поддержала в том, что касается необходимости внести поправки в устаревший закон, но у нас есть разногласия относительно презумпции согласия, и это нормально. Это дискуссия, это диалог. Я тут проблемы не вижу. Но, в принципе, я думаю, что большинство депутатского корпуса изменения, которые мы будем вносить закон о трансплантологии, поддержат. А поправка  в статью 16-ю – это важное, но не главное в обсуждаемом документе.

Что же главное?

На данный момент главное поднять дискуссию, дать повод людям говорить и думать об этом. Также важно прописать четкий круг лиц, которые могут стать живыми донорами, лиц, которые могут запретить или разрешить изъятие анатомического материала у покойного. В окончательном проекте закона все это будет. Кроме того, давно назрел вопрос создания Государственной службы трансплантации и донорства, которая бы могла  организовывать процесс забора, транспортировки органов, вела бы реестр и контролировала все это. Мы надеемся, что такой указ будет подписан президентом – это его прерогатива.

Так, а как же презумпция?

Суть не в ней. Я всегда привожу такой пример: какая разница – жить в президентско-парламентской или парламентско-президентской стране, если есть нормальная зарплата, хорошая социальная защита и так далее? Если будет выстроена четкая и прозрачная система трансплантологии, то все равно – будет презумпция согласия, или несогласия. Более того, в любом случае родственники смогут блокировать изъятие анатомического материала, даже если на то было согласие умершего.

Есть повод опасаться расцвета «черного» рынка органов в Украине и их экспорта в случае принятия презумпции согласия?

Это большая глупость. Ну, смотрите: каждый орган имеет свой, так называемый, срок годности. Например, у почки он 12 часов, у печени – 8, у сердца – 3-4 часа. Попробуйте – изымите за это время орган, доставьте его за границу и пересадите реципиенту! Нереально! Плюс пограничники, таможенники, не только наши, а и  иностранные! Как в считанные часы провезти нелегально орган за границу, если торговля органами запрещена многими международными конвенциями?

Исчезновение людей в Украине часто связывают именно с такой незаконной транплантологией…

Да, есть такой миф, но я не думаю, что это связанные между собой явления. Люди, к сожалению, исчезают во всем мире и это – не вина трансплантологов. Все украинские  трансплантологи знают друга друга и все находятся под пристальным контролем прокуратуры.  Кто будет рисковать? Никто.

Тем не менее, в Интернете постоянно появляются объявления от украинцев, желающих продать свои органы. Значит, «черный» рынок существует.

Это вообще полный бред. Если на то пошло, то, например, в Пакистане почку официально можно купить за 5 тысяч долларов. И у нас есть пациенты, которые туда ездили на пересадку. В Иране можно также официально купить почку, поэтому нет смысла рисковать, незаконно покупать органы здесь, а, тем более, воровать и убивать кого-то.

Можно ли быть уверенными, что после принятия презумпции согласия реаниматологи будут честно выполнять свою работу?

Нельзя допускать таких сомнений даже. Думая иначе, мы никогда ничего не изменим. Зачем это реаниматологу? Смерть мозга, без которой невозможно изъять органы, констатирует консилиум - пять-шесть врачей, а в самом процессе трансплантации участвует несколько десятков человек. Как подкупить всех? Как сохранить все это в тайне? И сколько же надо всем заплатить за этот сговор? Это нереально просто.

Как можно сделать донорство органов и тканей популярным в Украине, на ваш взгляд?

Тут важнее всего социальная реклама. Людям нужно объяснять, что такое трансплантация, для чего она нужна, сколько она стоит государству, пациенту и т. д. На социальную рекламу сегодня у нас совсем денег нет, а общественные организации вовсе нас не поддерживают. Кажется, им проще собрать деньги и вывезти пациента на операцию в другую страну. Журналисты нам тоже не помогают… Удивляет также позиция церкви.  Официально, например, УПЦ МП «за» трансплантологию, но вот священники на местах никак не призывают людей не то что к донорству органов, а даже к донорству крови. Они пассивны.

Каким образом сейчас можно выразить и зафиксировать свое намерение стать посмертным донором?

Никак. Только если родственники после вашей гибели заявят, что вы дали согласие на забор анатомических материалов и не будут препятствовать этому. Непременное согласие родственников предполагает и презумпция согласия. Поэтому так важно, что мы вообще подняли этот вопрос и что люди смогут обсудить его у себя на кухнях.

Каждый умерший может стать посмертным донором?

Абсолютно нет. Только тот, кому диагностировали смерть мозга. Умершие от запущенного воспаления легких или перетонита, например, в эту категорию не попадают. В основом и преимущественно донорство касается только погибших в ДТП. У нас в стране таких – 5 – 6 тысяч человек ежегодно. Давайте возьмем хотя бы 25% из них, которые подойдут по медицинским показаниям, у которых констатировали смерть мозга и чьи родственники дали согласие на забор анатомического материала. Это – около 1500 сердец, печени и около 3000 почек в год. Такого количества полностью хватит для трансплантаций на всей территории Украины.

Почему в законе нет ни слова о расширения круга живых доноров?

Вообще, нашим законодательством круг живых доноров четко не очерчен. Это все еще нужно выписать, и у нас есть такой план. Но, если у нас будет достаточное количество посмертных доноров, то зачем нам живые? Вот вы сами бы пошли на это? Стали бы донором?

Если бы это нужно было близким, семье – да.

А если бы вы знали, что, учитывая наработанную систему трансплантологической помощи, ваш близкий человек получит нужный орган всего через полгода, например? Нужно ли вам в таком случае отдавать свой орган и подвергаться опасности? Если бы мы жили в государствах, где не приемлют трупного донорства в силу устоев или религии, тогда этот вопрос мог бы стоять, но у нас сейчас я такой необходимости не вижу и считаю расширение круга живых доноров не правильным.

Вы рассматриваете какие-то варианты стимулирования доноров или потенциальных доноров?

Какое-либо материальное поощрение доноров – это неверная позиция. Согласно Международной конвенции по противодействию торговле органами и другими анатомическими материалами, любая материальная или иная компенсация человеку за отданный орган или посмертное донорство является противозаконной. Однако есть другие стимулы. Например, возможен приоритет в очереди на органы для того, кто ранее сам изъявил желание стать донором посмертно. Но, материальные или другие блага должны быть закрыты. Единственное, что могло бы быть – как в Советском Союзе, где каждый донор получал путевку в санаторий на реабилитацию. Это правильно.

Что вам известно об опыте России и Белоруссии, где действуют презумпции согласия на посмертное донорство?

 О России я говорить не хочу, потому что для такой большой страны количество трансплантаций, которые они выполняют, очень невелико, и они сами об этом говорят. А вот в Белоруссии ситуация такая: закон о презумпции согласия был принят там в 2003 году, но он не работал из-за отсутствия налаженной системы и саботажа врачей до тех пор, пока жестко не вмешался президент. В итоге, за 9 месяцев прошлого года там было выполнено 149 трансплантаций печени. Это очень много для такой республики. К слову, у нас себестоимость операции по пересадке почки и первый год терапии, например, 120 – 140 тысяч гривен. В Белоруссии себестоимость приблизительно такая же, но для украинских граждан операция там стоит около 50 тысяч долларов. Так что они на наших пациентах зарабатывают – для своих пациентов.

Когда вы готовитесь подать в парламент окончательный проект закона?

 Мы в начале пути. Жестких сроков у нас пока нет. Мы еще будем работать над законом, а сейчас нам главное – поднять дискуссию.

Ну, в новом году хотелось бы принять закон и получить указ о создании службы?

Безусловно.

А если не будет ни указа, ни закона?

Еще три-четыре года – и у нас трансплатации не будет в стране. Останется пару фанатиков своего дела и все.

Сколько сегодня человек стоят в очереди на трансплантацию органов?

Тысячи четыре. И еще более 2000 в очереди на пересадку роговиц. Но вы понимаете… Многие даже и не становятся в очередь. Потому что это сложно, и дорого, и даже на гемодиализ ездить проблематично, особенно из далеких сел и областей…

Сколько жизней, по-вашему, может спасти трупное донорство?

Три-четыре тысячи человек в год,  включая тех, кто нуждается в пересадке роговиц. Если процесс пойдет, то со временем и количество нуждающихся в трансплантации станет меньше. Ведь почему растет количество реципиентов? Из-за того, что многие, иногда самые простые, болезни были запущены на первичной стадии. Большинству пациентов можно было помочь на начальном этапе. Я верю, что трансплантология, ее развитие,  могла бы стать реальной реформой в ме дицине и, подобно локомотиву, подтянуть все медицинское обслуживание, включая первичную помощь.

Сколько на вашей памяти скандалов с «черной» трансплантологией в Украине?

Шесть или семь. И все они закончились ничем.

Ну, вот потому люди и боятся, что ничем…

Давайте вспомним эти дела. Дело Михаэля Зиса, который вербовал доноров для реципиентов… Он был наказан. Врачи к этому не имели отношения. К врачу приходили донор и реципиент – с документами. Все. Врачам не известно, что документы о родстве фальшивы. Еще были дела по Кривому рогу, по Николаеву и Ивано-Франковску, где якобы воровали из моргов анатомические материалы – все это оказалось борьбой за рынок ритуальных услуг. Что касается процесса над врачами из института Шалимова, то в этом деле еще не поставленатран точка, на данный момент все трое врачей на свободе и продолжают оперировать.

Хотите сказать, что подобной проблемы в Украине нет?

Что под этим подразумевается? Что убивают людей и забирают у них органы? Этого – нет. Что подделывают документы о родстве? Врачи в этом не замешаны и осуждают это. Уверен, что если удастся обеспечить органами всех реципиентов, всякие спекуляции на эту тему прекратятся. Дефицита не будет – не будет злоупотреблений, ведь незачем покупать украденную вещь, если можно это сделать абсолютно законно и легально.

Скажите, а какая зарплата у украинских трансплантологов?

2500 гривен получает врач отделения трансплантации почки и гемодиализа. Я, как директор Координационного центра трансплантации Минздрав Украины и доктор медицинских наук, получаю 3200…

Анастасия Береза

Новости партнеров
загрузка...
Мы используем cookies
Соглашаюсь