Андрей Курков хочет, чтобы его дети были нормальными людьми, а не писателями

"На мои первые выступления в Германии приходили только пенсионерки, а через 10-15 выступлений вдруг начали приходить студенты..." Интервью

Андрей Курков – украинский писатель, журналист, сценарист, автор почти двух десятков книг, которого в Европе читают больше, чем в России и Украине. Родился в Ленинграде. Живет в Киеве. Единственный автор из СНГ, произведения которого попали в первую десятку европейских бестселлеров. Курков, как и все другие известные украинские писатели, недавно побывал на Львовском Форуме издателей. В перерыве между постоянными автограф-сессиями и творческими вечерами, Андрей согласился дать интервью УНИАН

Андрей Юрьевич, на одном из форумов Вы сказали, что не хотите, чтобы Ваши дети стали писателями: “Пусть будут нормальными людьми”. В чем Вы видите “ненормальность” профессии писателя?

Профессия нормальная, но побочные явления этой профессии не очень красиво влияют на здоровье (смеется). Среди поэтов все-таки есть традиция богемной жизни, и она действительно может развалить жизнь. Они считают, нужно пить коньяк ежедневно, нужно сидеть в кафе. Это всё как обязанность. И оно становится естественным для человека. И потом, если человек себя не контролирует, то это можно очень плохо закончиться.

 

Я слышала, что Вы читаете произведения Платонова “для успокоения души”. В самом ли деле удается успокоиться, это же довольно депрессивный писатель?

Он не депрессивен! Он скрытый оптимист (смеется).

А на каких писателях Вы росли?

Сначала на “Волшебнике изумрудного города” Волкова, потом 14 томов Джека Лондона, а затем помогал мой старший брат (он старше меня на 7 лет), бывший диссидент, а ныне ювелир. Ему приносили очень странный самиздат – там и Шопенгауер, и Фрейд, и Отто Вейнингер “Пол и характер”, и Шпенглер “Закат Европы”, и российская поэзия Серебряного века – Ахматова, Мандельштам, Цветаева, Гумилев... После всего этого мне страшно понравился Кнут Гамсун. Вот депрессивный писатель, вот, я сказал бы, - гений депрессии (смеется)

Во Франции Ваш роман “Последняя любовь президента” разошелся двухсоттысячным тиражом. Секрет успеха от Андрея Куркова?

Мне помогли россияне, кстати. У меня презентация французского издания “Последняя любовь президента” была на Парижской книжной ярмарке в 2005 г., куда почетным гостем была приглашена Россия. И глава российской делегации написала письмо в оргкомитет фестиваля, чтобы меня не приглашали, потому что приедет Путин. А у меня в романе Путин – один из персонажей. Члены оргкомитета передали письмо журналистам. Разразился симпатичный скандал. На 35% продажи моих книг подскочили. Но “Пикник” там намного лучше продался, и он там стал культовой книжкой. И на факультетах славистики в Сорбонне, Гренобле и других городов мои книжки в программе. Хотя любопытно, что книги мои позиционируются во Франции как философско-иронические романы, а вовсе не как детективы. Я не говорю, что пишу детективы. У меня только один детектив есть, и я его особенно так не люблю переиздавать.

А “Пикник на льду” к какому жанру относите?

“Пикник на льду” – это социально-криминальный роман. Они все у меня имеют элемент авантюрного романа. Есть такой российский писатель Роман Быков. Он вообще как-то меня обозвал... сейчас вспомню. А... Я будто пишу “плутовские романы”. Ну, я не совсем согласен, хотя элемент плутовского роману он есть, но это тот же авантюрный элемент.

Кто первым видит произведения, рукописи?

У меня есть подружки, которые работают киоскерами в “Союзпечати” (смеется), и я им даю почитать, даже куски.

Несколько лет назад в одном интервью Вы сказали, что считаете себя самым высоко оплачиваемым писателем на постсоветском пространстве. Сохраняется ли тенденция до сих пор?

Я перестал считать чужие деньги давно и свои тоже (смеется). Я не знаю. Я думаю, что в России некоторые писатели получают... надеюсь, что получают больше. Ну, а я получаю больше денег – где-то 95% гонораров - за рубежом.

А каким Вы видите своего читателя и пишете ли, в расчете на целевую аудиторию?

Ну, я скорее пишу то, что мне интересно. Например, мне писать этот трехтомник “География одиночного выстрела” было так интересно, что я вообще о читателе не думал, и потому вышла книжка в трех томах - на 1500 компьютерных страниц. Я думаю, ее не легко читать, особенно тем, кто не знает, что такое Советский Союз и советская история. А читатели у меня совсем разные. Я помню, что на мои первые выступления в Германии приходили только пенсионерки, а через 10-15 выступлений вдруг начали приходить студенты. Как-то так все меняется...

Пенсионерки – это эмигрантки из СССР?

Нет-нет. Эмигранты вообще раньше не приходили. В Швейцарии, Германии и Австрии я читаю на немецком языке. А многие эмигранты не знают языка, до сих пор его не выучили. Это уже сейчас начали приглашать меня, чтобы я отдельно по-русски выступил перед “бывшими нашими”.

Какой своей книгой больше всего гордитесь?

Я думаю, это “Бикфордов мир”, “География одиночного выстрела” и, в принципе, я очень доволен “Последней любовью президента”. Раньше я писал более литературную литературу, более тяжелую для восприятия, но я писал о том, что меня интересовало. А меня интересовала эволюция утопической ментальности советского человека. А затем я стал писать более беллетристически. Меньше внимания уделять языку и экспериментам, и больше сюжету. Здесь я просто попробовал объединить и сюжет, и язык, и структуру сложного романа.

Приходилось ли Вам переписывать какое-то произведение?

Есть роман, который я переписал и потом переиздал, – это единственный мой триллер “Игра в отрезанный палец”. О том как ФСБ соревнуется с СБУ на европейской территории, кто быстрее найдет деньги, вложенные КГБ в западную экономику. Первым покупателем этой книги на презентации был “человек в штатском”, потому что презентовали мы напротив СБУ на Владимирской в Киеве. (Там был магазин книжный, а теперь какая-то быстрая-еда). И пришел этот человек, купил пачку и ушел. А затем ко мне как-то на встрече подошел другой человек, сказал, что он из СБУ и что я почти пересек предел дозволенного. А затем они приходили и говорили, что им нравится.

Вы пишете рецензии для многих западных изданий “Tagis Spigel”, “Die Welt”, “Die Zeit”...

Я еще в “Financial Times”, “The Guardian”, “The New Statesmen” пишу.

...легко ли Вам, как писателю, критиковать своих коллег?

Ну как – сложно-легко... Например, два или полтора года назад вышла книга у Виктора Ерофеева, сборник его старых рассказов на английском. Я ее в “Guardian” разбил в пух и прах, потому что там не было объяснения, что это порнографические рассказы как протест против соцреализма. А они даже ничего не написали, что это за рассказ, какая история. Такими изданиями, не объясненными, можно только отбить желание у издателей переводить потом другую литературу. Но Ерофеев знает об этом, он не обиделся.

А Вы лично как относитесь к критике?

Если это аналитическая критика, то очень положительно, независимо от того положительная рецензия или негативная. Просто я люблю профессиональную критику – чтобы были цитаты, чтобы были доказательства, чтобы было объяснение, чего не хватает и почему не хватает. А если просто пишут: “Это плохо, он не умеет” - это не критика.

Вы много путешествуете, каждый год бываете в Англии на родине жены и как-то даже написали, что Германию знаете лучше, чем Украину. Почему же не путешествуете по Украине?

Как только у меня есть время, я путешествую на машине.

Почему же тогда Германию знаете лучше?

Потому что я в Германии уже 10 лет выступаю, меня приглашают. Вот у меня будет две недели выступлений опять в ноябре, потом две недели в декабре, потом в январе. Меня там в села приглашают, в какие-то сельские книжные магазины, в клубы, - куда угодно. А здесь я больше бываю в райцентрах, в больших городах, а в село приезжаю только в Житомирскую область, где у меня дом. Там я делал авторские выступления и привозил туда и Юрка Покальчука, и Евгению Кононенко, и Марию Матиос.

Вами написано свыше 20 сценариев. На ваш взгляд, в каком жанре интереснее работать?

Я уже не пишу сценарии. Я устал от них благодаря министерству культуры Украины, точнее культуры и туризма. Последний сценарий они заказали – уговорили меня написать - по моим двум рассказам. Подписал я с ними четыре соглашения, ни одного аванса не получил. Потом проект заморозили, в 2004 г. мне перезвонили и сказали, что дадут деньги сразу, если я скажу по телевидению, почему я буду голосовать за Януковича. Я сказал, что я не буду голосовать. Потом оранжевая победа. Оксана Билозир зовет в гости и говорит: “Будем давать деньги на Ваш фильм. Все будет в порядке”. И через две недели приходит продюсеру официальное письмо от заместителя Билозир о том, что сценарий слишком универсален, ничего нет об украинском патриотизме и истории, поэтому он не будет финансироваться на бюджетные средства. Я решил, что хватит. Вот литература - я написал, она живет, а сценарий, в любом случае, - это полуфабрикат. Если хороший фильм вышел – это заслуга режиссера, если плохой – плохой сценарий.

Беседовала Анна Ященко