Корпорация ”Третья власть” заявила о своих правах

Возглавляет это движение Сергей Кивалов, но это не значит, что таким способом он или сам стал “крестным отцом”, или получил возможность подчинить эту систему Партии регионов. Появились и слухи об активизации Виктора Медведчука...

Тот факт, что “кризис” судебной ветви власти взорвался в полную силу именно во время конституционного кризиса в Украине, - не случайность.

Конституционная реформа 2004 года осуществлялась таким способом и привела к такому “балансу” между исполнительной и законодательной властями и Президентом, что судебной ветви просто автоматически суждено (простите за каламбур) было стать настоящим арбитром между ними. При наличии достаточного искусства судопроизводства, а также учитывая украинские традиции и неписаные правила, - судебная система должна была бы вообще осуществлять реальную власть в государстве.

Ключевая роль, конечно, в этой иерархии отводилась Конституционному суду. В известной мере конституционная реформа содержала латентный лозунг “Вся власть Конституционному суду”.

Плюс на тот момент судебная реформа, иначе говоря “перестройка”, продвинулась к внедрению еще и  административного судопроизводства. Потому достаточно большой ломоть влияния закрепился и за административными судами, которые решают споры между государственными учреждениями и отдельными гражданами. В том числе и самыми “равными” среди них должностными лицами разных рангов. В частности, и в таких ключевых для них отношениях, как “трудовое законодательство”, то есть сохранение должностей, а также выборы.

Кроме того, во время настоящей борьбы за выживание все украинские суды хорошо интегрировались в теневую экономику, впоследствии накопили опыт и нагуляли “жирок” в процессах приватизации, и уже в “лучшие времена” накачали мышцы в рейдерской практике...

“Ребеночек” вырос в немалого “дядю” как раз к моменту, когда для его полноценной жизнедеятельности вызрели и были созданы все конституционные условия. Когда-то бедная и бессильная, а потому карманная “третья власть” вылезла из “коротких штанишек” и взялась по-взрослому претендовать на свои права.

Но старшие товарищи из других ветвей власти, захваченные собственными проблемами, проворонили этот момент. Нет, разговоры о судебной системе велись всегда, но скорее для отвода глаз. Продажные суды устраивали всех, пока это был розничный процесс. Дальше, когда система начала впервые оказывать сопротивление обычным механизмам управления ею, пошли разговоры о судебной реформе...

Политики долго и скучно, годами, и по большей части в угоду европейским институциям, рассуждали о необходимости реформирования  судебной системы. Президент даже одобрил  концепцию реформы судопроизводства и подал в ВР соответствующий законопроект, который дополнительно размежовывает систему специализированных судов, ослабляет централизацию и уменьшает роль Верховного суда, а также внедряет определенное судебное самоуправление.

Но по-настоящему реформой никто не интересовался, аж пока не взорвался политический кризис с изданием президентского указа о роспуске парламента...

Вот здесь уже и Верховная Рада заинтересовалась судебной реформой, и абсолютно конъюнктурно одобрила президентский законопроект в первом чтении. А в разгар и во время углубления кризиса даже провела парламентские слушания на тему судебной реформы...

Но все это происходило уже на фоне полного “развала правового поля”, судебной войны и кадровой потасовки как вокруг Конституционного суда, так и при участии административных судов разных уровней...

При этом призывая “вернуться в правовое поле”, все без исключения политики используют судебную систему как разменную карту, до сих пор не отдавая себе отчета, что становятся ее заложниками.

Ударившись в противостояние вокруг собственных полномочий, “старшие” властные институты по привычке ожидали, что в конституционном кризисе судебная ветвь власти просто будет обслуживать их, у каждой свои, интересы. И для них стало, или должно, наконец, стать откровением, что судебная система, которая в условиях тотальной коррупции и новых конституционных правил игры просто переродилась, - оказывает и будет оказывать все более сильное сопротивление попыткам вернуть себя в “стойло”.

Причем это не обязательно будет происходить сознательно. Возможно, каждый из судей и судов в отдельности и желал по-старому выслужиться (каждый по своей цене) перед достопочтенными представителями власти. Но вместе с тем такой процесс вошел в системное противоречие с объективной ролью судебной власти в теперешних конституционных условиях.

Еще в начале своего создания судебная система Украины претендовала на определенную корпоративность – по примеру некоторых мировых судебных систем. Но в свое время другие власти рядом законов, указов и постановлений это жестко пресекли.

Но потом коррупция, которая разъела в остальных ветвях власти даже тамошнюю командно-административную модель управления, ускорила разрушение реальных внешних влияний и на суды.

Потому корпорация “Третья власть” больше не воспринимает, без дополнительных “аргументов”, никаких указаний или примитивного “телефонного права”. И уж тем более не пугается немилости институтов, из чьих рук изначально получены должности и власть. Единственный рычаг влияния – своя, корпоративная зависимость. Верность ей, как “семье”, обеспечит и лояльность Высшего Совета юстиции, и возобновление  в должностях через все ту же корпоративную систему административных судов.

И теперь мы видим, как корпорация “Третья власть” тем же способом распространяет свое влияние на другие ветви власти. Именно ее, а не Президента, должен благодарить восстановленный в должности генпрокурор Пискун. Она, при необходимости, будет влиять и на кадровые решения коалиции и правительства, как в настоящее время уже влияет на кадровые решения президента в среде губернаторов...

 Она “крышует” высших, конституционных судей, опосредствовано играя роль настоящего арбитра в вопросе о легитимности самой Верховной Рады и о судьбе выборов. В ее руках, в конечном итоге, находится отчасти и процедура импичмента Президента...

Правда, все это предопределено действующим законодательством. За исключением одного ключевого конституционного условия: корпорация действует закрытым, не публичным способом. Мотивация судебных решений, как и манипуляция применением тех или иных судов, как правило, остается не только непонятной, но и просто неизвестной широкой общественности, а иногда и самим заинтересованным субъектам.

Казалось бы, здесь поведение корпорации мало отличается от непрозрачного механизма одобрения решений и президента, и правительства, а иногда и парламента. Но существенная разница в том, что эти институты по крайней мере имеют перспективу расплатиться за кулуарность политическим недоверием на выборах. Тогда как судебная корпорация полностью защищена от подобной, даже символической ответственности.

Наиболее интересный вопрос – кто, собственно, возглавляет корпорацию. Однозначно можно утверждать, что ни один из официальных председателей даже высших судов.

В частности, должность председателя Верховного суда не обеспечивает такой руководящей роли выходцу из БЮТа Василию Онопенко.  Напротив, в настоящее время именно у него через судебную реформу парламентская коалиция пытается отобрать судебную “монополию”.

Возглавляет это движение Сергей Кивалов, но это не значит, что таким способом он или сам станет “крестным отцом”, или получит возможность подчинить эту систему своей политической силе – Партии регионов. Пытается – да, но потянет ли подобную “миссию” ПР, да хоть бы и вся коалиция?

Появились в последнее время слухи об активизации вроде бы одного из отцов-основателей современной судебной системы, создававшейся еще при Кучме, – Виктора Медведчука. Но это, похоже, привычная “демонизация” данного лица, возможно еще память о его роли в конституционной реформе как таковой. Хотя, возможно, его имя связывается с судебным “монстром” лишь потому, что с ним как нельзя лучше ассоциируется остроумный и вместительный слоган, свойственный системе: “Незнание закона не освобождает от ответственности, а знание – освобождает”.

В том и опасность судебной корпорации, что она управляется анонимно, а возможно, и безлично. Это – типичный признак тоталитарной системы, базированной не на авторитарной власти, а на жестком, как в преступном мире, “кодексе”. Кодексе обычных законов, манипулирование которыми является высоким искусством и “тайным” оружием.

Следовательно, корпорация во всей красе и полной силе представила себя Украине и миру, и следовательно, должна сказать свое слово в разрешении текущего кризиса. И в то время, как Президент с парламентом будут “реформировать” ее, не находя общего языка даже в том, что касается собственных перспектив, - корпорация будет решать их судьбу.

Как именно она это сделает – увидим, но предварительно понятно, что по крайней мере преодоление конституционного кризиса – не в ее интересах, поскольку этот кризис – ее кормушка.

Но и  выборы, результаты которых будут решаться в судах, – также. Уже лишь потому коалиция, если она  стремится избежать преждевременной избирательной гонки, напрасно надеется в этом на судебную систему.

В то же время должны были бы опомниться политики, которые одинаково – будь то Президент, премьер или спикер, оппозиция или коалиция, - воспринимают даже сами публичные высказывания судей как “нарушение присяги” как следствие давления своих оппонентов. Ведь голоса судей, похоже, будут раздаваться все громче, демонстрируя  легитимизацию корпорации в роли  самостоятельной ветви власти. Которая способна поломать традиционный уже способ ведения противоборства “стенка на стенку” с перерывами на тайные переговоры.

Создается впечатление, что в кризе выиграет та сторона, которая способна будет привлечь корпорацию в свои союзники, избежав бесполезных попыток приватизировать или подчинить ее. Сегодня же такой способности не демонстрирует никто.

Ирина Погорелова

УНИАН в Google News