Адвокат Елены Полюхович: Депутат Богдан сказал, если Полюхович назовет его, он этот риск берет на себя

Уже при первом опросе четыре милиционера всячески унижали ребенка… Я больше никогда не буду сомневаться в уголовном деле, если в числе подозреваемых депутаты… Интервью

Несколько дней назад вечером из сигарного клуба на Кловском спуске вышли двое людей в дорогих костюмах, один из которых был очень похож на адвоката Елены Полюхович Андрея Цыганкова. Он посмотрел на своего спутника, и, доставая ключи от машины, с чувством облегчения сказал: «Как хорошо, что мы с тобой не пи…сы». Вскоре из этого же клуба вышли люди, очень похожие на народных депутатов Украины Сергея Власенко и Руслана Богдана. Они молчали и казались очень довольными.

В УНИАН состоялась пресс-конференция Андрея Цыганкова. Напомним, что позавчера министр внутренних дел Юрий Луценко заявил, что адвокаты потерпевшей вымогают у народных депутатов два миллиона долларов. Ответом на это обвинение и стала пресс-конференция в УНИАН. Господин Цыганков, наверное, первый, кто публично, выступая по поводу этого самого громкого дела последних лет, не апеллировал к морали, не говорил о собственных детях, о наказании негодяев, не клялся на Библии довести дело до суда и все такое.

Он не назвал сумму, которую ему платит Елена за предоставление адвокатских услуг. А когда, настаивая, журналисты дожимали его вопросом – все-таки, откуда у Елены деньги, – он ответил: каждый адвокат моего круга раз в год берет социальный проект. Это не потому что мы добры, а потому, что это связано с особенностями налогобложения. Казалось, он усиленно избегает роли робин-гуда.

Адвокат, в числе клиентов которого были ЕЭСУ, Семен Могилевич, Днепрогаз, по его словам, не рассчитывал уехать с пресс-конференции домой. Его ждала, как он сам утверждает, милицейская машина, на пресс-конференции присутствовал адвокат подозреваемого Полюховича. Заканчивая общение с прессой, Цыганков поблагодарил журналистов за то, что пришли и даже сопроводили его в зал. И при этом вполне серьезно предположил, что, наверное, отсюда его провожать будут не журналисты. Тем не менее, ему дали уехать. Через несколько часов после пресс-конференции в одном из центральных парков мы записали интервью с Андреем Цыганковым.

УЖЕ ПРИ ПЕРВОМ ОПРОСЕ ЧЕТЫРЕ МИЛИЦИОНЕРА ВСЯЧЕСКИ УНИЖАЛИ РЕБЕНКА

Андрей, откуда убежденность, что вас хотят арестовать?

Когда министр внутренних дел по просьбе или заявлению народного депутата проводит документирование по поводу якобы вымогания у него денежных средств, то следующим актом должно быть принятие постановления о задержании вымогателя. В этом и смысл всех этих действий. Вчера в СМИ появилась информация о том, что есть решения о моем задержании...

Возвращаясь к делу. Министр Луценко в парламенте сказал, что Елена, первый раз подавая заявление в милицию, просто не дала возможности опросить девочку. Также сказал, что ее первое заявление не содержало ничего такого, за что можно было возбуждать уголовное дело, что речь шла о похлопывании, пощипывании, обычных родительских ласках... Не могло ли произойти так, что этот кажущийся саботаж органов в расследовании дела – лишь следствие тягучей бюрократической милицейской машины? И что Елена была излишне закрытой, поскольку хотела оградить детей от допросов.

Я могу допустить формальную волокиту в органах милиции. Это процессуальный момент. Но если происходит какая-то задержка в рассмотрении дела, то следователь и соответствующий сотрудник должен об этом написать, что на сегодняшний день в связи с тем-то и тем-то срок рассмотрения заявления продлен. Но я хочу сказать о другом: как это заявление принималось. Как уже при первой подаче заявления четыре сотрудника милиции сознательно унижали девочку, смаковали подробности, опрашивая ребенка...

То есть, вопреки утверждениям министра, Елена все же позволила опросить дочь уже 16 апреля, когда первый раз подавала заявление?

Да. И это мнение не только мамы, об этом говорил ребенок. Так что милицейская волокита могла иметь место, но сегодня – конец октября, и мы до сих пор не получили информацию, что такой-то следователь, допустивший волокиту, привлечен к такой-то дисциплинарной ответственности, а такой-то следователь – отстранен.

Что это за разговоры, которые вел один из следователей: мол, за две тысячи триста гривен он не соизволит выполнять свои обязанности… Да, в органах нехватка кадров, но можно найти человека, который бы позвонил и предупредил Елену. Это – первый аспект. Второй аспект. Переписка, которую вела Лена с представителями Эдуарда Багирова (правозащитник, выступающий в интересах обвиняемого Полюховича) говорит, что почему-то Багиров был информирован намного лучше Лены, знал, что в возбуждении дела будет отказано, знали, когда, какой датой будет отказано. Представители ее мужа в переписке, датированной 5–6 мая, писали Елене, просили отказаться от дела, сообщали, что ей все равно откажут. Эта переписка приобщена к делу. К слову, вы заметили, что Эдуард Багиров был на моей пресс-конференции, и у него не было ко мне никаких вопросов? Даже, когда я сказал о том, в чем он хорошо разбирается, о смотрящих в камере, где сидит Полюхович.

Я, когда говорила с соратником Луценко, спрашивала, почему их экспертиза в отношении детей дважды не показала то, что показывала экспертиза Елены. Он мне ответил, что это вопрос к судмедэкспертам, что МВД никак не влияет на результаты экспертизы. И чтобы подтвердить слова матери, понадобился едва ли не консилиум.

Это неправда, что МВД не влияет на результаты экспертизы. Это полный маразм. Потому что вопросы для экспертизы формирует изначально следователь, а он сотрудник МВД. МВД напрямую влияет на любую экспертизу в уголовном деле. Во-первых, постановкой вопроса. Во-вторых, определением места проведения экспертиза. Следователь может определить проведение экспертизы, где нет соответствующих специалистов, понимая, что она будет слабая. Или найти специалистов, которые могут это сделать. Я знаю это четко по экспертизам, которые проводили для разных моих клиентов по разным делам.

Запомните: когда это никому не нужно – экспертиза не проводится. А когда это нужно, когда нужно объяснить, что за этим делом стоит мама с ее детьми, которую каждый день огнем печет эта тема, когда ей говорят, что она врет, – то будьте любезны, проведите экспертизу. Есть моральные аспекты сроков.

Я ПОПРОСИЛ ГОНОРАР У ЕЛЕНЫ НАМНОГО СКРОМНЕЕ, ЧЕМ АДВОКАТ ДМИТРИЯ У СВОЕГО КЛИЕНТА

Вопрос об участии нардепов в этом деле. Вы знаете, всем кажется очень странной версия, что Елене звонят из камеры люди и рассказывают, что ее муж болтает об участи народных депутатов в своих оргиях на киевской квартире.

Звонить из камеры в принципе можно – это не секрет. Но тут ситуация намного банальнее. И мотив другой. Вы как женщина должны понять… Ребенок рассказывает, что его насилует отец с определенной периодичностью, в определенном периоде времени. В последующем мать узнает об оргиях в Артеке. Раз было в Артеке, то логично допустить, что это происходило и в Киеве. И своим умом ни одна женщина по любой женской психологии не признает и не согласится, что это происходило у нее дома. Возникает мысль: что где-то это должно происходить? Вот тогда всплыла квартира...

А как все это происходило – это часть уголовного дела, я бы не хотел об этом говорить.

А вы встречались с политиками? Ведь однозначно сейчас дело переводиться в предвыборную плоскость.

Я не встречался ни с представителями Партии регионов, ни с Григорием Омельченко. Он меня не приглашал, я не напрашивался, я не общался также с другими политиками, которые взяли это на свое вооружение.

Я в принципе считаю, что участие политиков – это плохо. Но всем им, кто принял в этом участие, я готов сказать большое человеческое спасибо.

Вообще-то в начале конфликта ни на Елену Полюхович, ни на ее детей никто не обращал внимания – ни министр Луценко, ни министр Павленко. Павленко заявил, что ее дети никогда не отдыхали в Артеке. Неужели сложно из тех двух десятков телефонов, которые стоят на столе, набрать секретаршу и попросить соединить с Полюхович. Или сказать хотя бы так: никогда не видел Елену Полюхович, но согласно официальным документам, ее дети в Артеке не отдыхали.

И все же, как всплыли имена нардепов, которых обвиняют в причастности к делу?

На мысль о народных депутатах навело то, насколько принципиальным было это дело для депутата Уколова. Нардеп финансировал адвокатов Макара Барила, Багирова. Был еще адвокат Кваша. Багиров просил десять тысяч у Полюховича, тот сказал на тебе две, потому что, по его словам, был свидетелем на свадьбе Полюховичей…

Кстати, я свой гонорар определил в более скромную сумму, потому считаю это своим «социальным проектом»… Но и эти деньги значительны для моего клиента.

ДЕПУТАТ БОГДАН СКАЗАЛ, ЧТО РИСК, СВЯЗАННЫЙ С ПОЛЮХОВИЧЕМ, ОН БЕРЕТ НА СЕБЯ

Министр вчера обвинил вас в том, что вы вымогали взятку у депутата Руслана Богдана – мол, чтобы замять дело…

Я сказал на пресс-конференции: я не самоубийца, чтобы вымогать деньги у народного депутата. Эти встречи были инициированы именно народными депутатами. Там присутствовали депутаты Сергей Власенко и Руслан Богдан, также адвокаты – я и Валерий Коновалов.

Опишите ваши диалоги с депутатом Богданом.

Я бы очень хотел, чтобы записи, если они велись депутатом Богданом, были обнародованы, и народ узнал, как адвокат разговаривал с депутатом. Или, может, министру, объявившему о вымогательстве, это покажется разглашением тайны предварительного следствия?

Но в нашем разговоре, я только квалифицировал то, что написано в газетах. Может быть, говорил профессиональным языком, но до него начало доходить. Это был разговор четырех мужчин.

Негодование первого состояло в том, что он убеждал, что он никогда не был в этом конфликте, никогда не знал этих детей, сожалеет, что так произошло, переживает за этих детей, но никогда не было, чтобы он насиловал детей.

Моя позиция состояла в том, что насколько я знаком с материалами уголовного дела и показаниями детей, то процессуально у меня не возникает сомнения в вашей причастности. Но при общении с вами у меня возникают сомнения в вашей причастности к этим оргиям. Но вы сами сделали это дело политическим, и на сегодняшний день машина работает по совсем другим правилам. Поэтому если вы хотите, чтобы мы нашли какой-то консенсус, вы скажите, чего вы хотите, а я передам это клиенту. К слову, я больше никогда не позволю себе сомневаться в уголовном деле, если в числе подозреваемых будут народные депутаты или их родственники. Насчет них нельзя сомневаться.

Я также спросил, Богдана: предположим, что мы вам поверили и даже договорились, а что, если Дмитрий Полюхович покажет, что он был с тремя народными депутатами, в том числе с вами? На что последовал ответ: этот риск я беру на себя.

Сейчас говорят, что Полюхович готов покончить собой, и мы знаем, что стоит за этими словами. Но все же, учитывая резонансность дела, можно ли рассчитывать, что ему не дадут «умереть»?

Если у него возникают проблемные моменты содержания, то у него есть адвокат. Он должен обжаловать порядок содержания своего клиента, определить его психиатрическую экспертизу – насколько он сейчас вменяем. Это не работа МВД, это работа представителей подозреваемого. А вообще, я не открою ничего нового, сказав, что с подобной статьей очень плохо сидеть в СИЗО. Я бы даже слово «плохо» заменил другим...

Вы человек небедный. Два миллиона долларов – это много для вас?

Два миллиона это колоссальные деньги.

Все люди, которые работали со мной, обеспечены. Я не заражен накопительством. На сегодня мне есть, что оставить своим детям, и я доволен. Для украинского адвоката мое состояние значимо. Но если сравнивать с бизнес-адвокатурой, то они зарабатывают на порядок больше.

Как к вам попала Елена?

Я никогда не давал рекламу. Все мои клиенты приходили от кого-то. Лена ко мне попала случайно, так же случайно, как к первому адвокату. Мне позвонила знакомая, которая была ее представителем и которая ушла оттуда по обстоятельствам, никак не связанным с материалами дела.

Так вот, в апреле мне позвонила моя знакомая, спросила, может ли она дать мой телефон Елене. Я как раз возвращался из Винницы, а по дороге оттуда заехал в Вервольф, ставку Гитлера… Затем позвонила Елена, и мы проговорили всю дорогу, когда я ехал обратно.

При всей кажущейся бесперспективности этого дела, оно показалось мне интересным. Я советовался с представителем Елены, еще с некоторыми адвокатами, Елена звонила, мы вырабатывали какую-то свою стратегию. А потом, в виду заинтересованности огромного числа лиц в этом деле, мы столкнулись с тем, что не каждый адвокат сможет противостоять материально и морально тому, что происходит. Не каждый адвокат готов идти на то, что составляет риск его свободе и жизнедеятельности. Но мне кажется, что после моей пресс-конференции в УНИАН профессиональный министр внутренних дел, заинтересованный в расследовании, даже видя во мне оппонента и зная, что я прохожу по делу народного депутата, должен был бы перезвонить и сказать: мы хотели бы обеспечить вам охрану, так же, как пострадавшей и ее детям. Выступать же самому с подобной инициативой – бесперспективно, а нанимать частную охрану я не хочу. Я не могу формировать конфликт с органами милиции.

Пока мы разговаривали, Лена уже позвонила вам раз пять. Наверное, она вам доверяет?

Думаю, что после моей пресс-конференции у нее могут возникнуть вопросы. Но думаю, что смогу объяснить ей мотивы своих действий, что это не пиар-трюк, что я просто защищал свою свободу.

Беседовала Лана Самохвалова

P.S. В СМИ появились якобы расшифровки разговора адвокатов с народными депутатами.

УНИАН в Google News