Иван Малкович: мне не все равно что продавать - трусы или книжки

Надо думать: я не кризис, я не кризис... Начинаем серию серьезных книжек... У нас же больше свободного времени, чем у Кондолиззы Райс... Интервью

Директор издательства ”А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА” Иван Малкович опять порадовал украинских детей и подготовил им сюрприз ко дню Святого Миколая – издал новую книгу автора серии книг о Гарри Поттера Джоан Ролинг “Сказки Барда Бидла”. После презентации книги Иван Антонович дал интервью УНИАН 

Господин Малкович, в 2004 году в рейтинге 100 самых влиятельных людей Украины Вы заняли 89 место. Леонид Кучма был тогда на первом. В 2008 году Вы получаете 88 место, опережая Богдана Ступку, Верку Сердючку и ... Кучму, который теперь уже замыкает сотню. В условиях нестабильной политической ситуации в стране Вам удается стабильно издавать и продвигать украинскую книгу. Как Вы думаете – это Ваш личный рейтинг или рейтинг украинской книги?

Видео дня

Понятное дело, что книги. Чего бы стоил мой рейтинг, если бы я не издавал книг?

Вы видите, что делается с политиками? Это что-то изменчивое. Нужно делать что-то стоящее и честное до конца -  может тогда тебя заметят. Хотя все рейтинги – это случай. К этому нельзя относиться с абсолютом. И нельзя самообманываться, что ты такой уж очень влиятельный в этой стране.

А насколько Вы считаете себя влиятельным и подвержены ли влиянию извне?

Я не считаю себя очень влиятельным. Подвержен влияниям  в известной мере. Когда я издаю книжку, я просто обречен и рад попадать под влияние многих мнений. Когда эта книга выходит, я должен показать ее обложку, текст или что-то еще, в чем я сомневаюсь, многим людям. Ерко даже в одном интервью шутил, что я хожу на Бессарабку (наше издательство находится на улице Бассейной возле Бессарабского рынка) в мясные ряды и спрашиваю всех продавцов, какая картинка им больше нравится: та или эта. Конечно, это шутка. Но, возможно, в ней есть основа, потому что мне очень интересно знать мнение маленького ребенка и человека, далекого от книжек. Он может работать уборщицей. (Хотя у нас много теперь уборщиц с высшим образованием.) У всех этих людей есть дети и за ними стоит определенная общественная прослойка. Я когда спрашиваю того человека, я вижу, как будут реагировать разные прослойки. И когда я вижу, что можно более-менее удовлетворить всех, тогда я спокоен.

Своими книгами мы поднимаем эстетический уровень не только детей, но и родителей. Они должны тянуться к чему-то более высокому. Не штука - издать книгу. Еще в древнем в Риме кто-то из великих говорил: “Какие грустные времена теперь наступили - две больших проблемы: дети не слушаются и все пишут книги.” У нас теперь тоже все пишут. Все издают. Стихотворениями называют какие-то зарифмованные четыре строки. В действительности выдающихся книжек и писателей не так много. Нужно пытаться издать что-то особенное или как-то по-особому. “Снежная королева” издается уже почти 200 лет в скольких странах, но мы сумели издать свой вариант благодаря Владиславу Ерко.

К моему сыну приехал его приятель из Австрии, и он показал ему какие-то книжки, что папа издает. Тот увидел “Снежную королеву” и говорит: “Как? Этого не может быть! Это твой папа? Эта книжка произвела на меня самое большое впечатление в музее Андерсена в Дании, она там на почетном месте. И я думал, как бы ее приобрести?”. Парень очень долго не мог поверить, что он приехал в Украину и наткнулся на ту книжку, которая его, австрийца, поразила в Дании. Такие интересные бывают метаморфозы. Всегда можно издать по-особенному. Но для этого нужно и относиться по-особенному.

“А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА” - это не то издательство, которое может издавать (оно может, но не хочет) вал книгк. Это мне неинтересно. Я могу издать только то, что я могу пропустить через себя. Сколько книжек я успеваю через себя пропустить: от текста до полиграфии, от редактирования до работы с художниками, - столько я могу издать. Моя пропускная способность не такая большая. Потому что очень многие люди занимают мое время. Все приходят и хотят, чтобы я обязательно сейчас же при них прочитал их роман и высказал им мнение. У меня так много этих рукописей, что мне нескольких лет не хватило бы их прочитать. И хочется их читать. Но знаю, что жизнь у тебя одна и ты ее тратишь на чтение, как правило, не очень качественной продукции. Единственное утешение – эту продукцию я не буду издавать, и что это я потеряю время, а все дети не потеряют. Я бы хотел издавать такие книжки, которые бы не замусоривали культурное пространство. Засорение нашего культурного пространства происходит так интенсивно и из стольких источников, что оригинально не засорять его лишним. Издать настоящее - то, что будет особенным.

Вы не только появляетесь в рейтингах, но и сами их формируете. Например, в 2007 году определяли самых влиятельных женщин...

И в этом году меня так же пригласили, но был Львовским форм издателей, мы опаздывали с книгами и я просто не успел дать свои версии. И потом пожалел, потому что мой голос мог поднять тех женщин, которых я считаю самыми достойными.

А тогда совпали ли ваши оценки с окончательным результатом и как Вы чувствовали себя в роли эксперта?

Очень много совпало. Хотя может я не очень объективен. У меня на первых местах всегда были Нина Матвиенко и Лина Костенко, потому что я считаю, пока творят эти две саме золотые украинский души, мне спокойнее за Украину. Я знаю, что есть Нина Матвиенко и Лина Костенко. Украина - матриархатное государство. И я чувствую, что украинская душа защищена этими женщинами. Мне очень уютно. Они могут вообще ничего не делать, но если они есть, они для меня всегда во главе и не только списков. 

Для сотен тысяч украинцев  хорошая украинская книжка и “А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА” - понятия неразделимые. Как Вам удается в условиях экономического кризиса сохранять то же качество и ту же цену? На чем экономите?

Мы принципиально не повышали цен. Хотя сейчас мы все ошарашены тем, что большинство фабрик вдвое повысили свои цены. И это непонятно. Когда будет настоящий кризис, то эти цены упадут, потому что люди будут понимать – чтобы сохранить фабрику, не нужно драть такие деньги. Не может быть, чтобы вчера, например плащ, был по одной цене, а сегодня на 500 гривен дороже. Владелец хочет остаться со своей прибылью, он увеличивает цену и думает, что за счет покупателей (он считает их дурачками, которые еще покупают), он выживет и заработает, ничего не потеряв. В кризисе должны немножечко потерять все. Мы же за гривни продаем, за гривни печатаем. Хотя много цветных книжек у нас печатались за рубежом. Сейчас мы прекратили эти проекты. Евро настолько выросло, что за те цены, по которым сейчас продаются книжки, мы можем издавать их только в Украине. И бумага подорожала в мире, и проблемы с фабриками, много из них приостанавливается. Наши читатели в своих сферах могли бы тоже не повышать цены. Каждый немножечко потерял бы, но все бы выиграли, все бы выжили. Такое время, что мы все должны тянуться друг к другу с большим доверием, не пытаться в это время обмануть друг друга. Это ни к чему хорошему не приведет. Как писал Руданский: хотел господин кого-то обмануть, да и сам обманулся.

Какой бы не был кризис, главное, чтобы он не подкрался к мозгам, к твоей душе: когда ты будешь думать, что все может сойти с рук и ты можешь дать слабину на качестве, на том, где ты всю жизнь не слабины не давал... Этого уже нельзя делать. Не можешь издать книжку – лучше не издавай. Не можешь что-то сделать качественно, так, как нужно – лучше не делай. Все кризисы проходят, а жизнь продолжается. Все равно будут рождаться дети, они будут хотеть смеяться и они будут хотеть поводов для радостей. Не нужно поддаваться каким-то грустным кризисным представлениям и создавать еще кризис в себе. Его нужно выдавливать и думать о том, что ты на этой земле являешься антикризисным островком. Если мы будем думать: я не кризис, я не кризис, я могу что-то делать – в этом наше спасение.

В последнее время Вы начинаете издавать взрослые книги. “Гамлет, принц Датский” - яркий тому пример. Это экспериментальный ход или Вы пытаетесь расширить свою аудиторию и запускаете новый проект?

Мы уже должны были напечатать несколько книг, в том числе и “Приключения бравого солдата Швейка”. Над редакцией этого перевода я работал 4 с половиной месяца. У меня есть ощущение, что я его в этом году еще напечатаю. Сверх всех предостережений. Мне кажется, “Швейк” – это та книжка, которая человека освещает. Когда происходит что-то плохое (а в жизни каждого человека случаются ситуации, когда близкие болеют, находятся в безнадежных состояниях) мне кажется, “Швейк” и еще книжки Руданского, Глазового развеивают тоску.

Кроме того, мы еще издадим Маргарет Дюрас “Любовник”, Богумила Хапала “Я обслуживал английского короля”. У нас уже эти книжки готовы. Это взрослая серия. Она имеет свой логотип. Начинаем серию серьезных книжек, которые я люблю.

Лина Костенко согласилась нам отдать свою новую повесть и стихотворения. Я думаю, это будет в будущем году.

Вы, наверно, частый гость книжных ярмарок. Не только Львовский форум издателей, но и Лейпциг, Франкфурт, Париж, Варшава...

Болонья... Потому что Болонья – это самая большая в мире выставка детских книжек. 

Так почему на этих мощных европейских ярмарках Украина представлена маленькой палаткой? Вы же яркий пример того, как в украинских реалиях хобби может стать бизнесом, приносить пользу, удовольствие и деньги. Поэтому почему наша украинская книжка не популярна за рубежом? Некому продвигать?

Здесь шире нужно смотреть. Почему вообще Украина пока еще не очень популярна за рубежом... Я думаю, это постепенный путь. Как-то дело будет налаживаться. Если посмотреть на то, что издавалось 5 лет назад и сколько, то сейчас намного больше. То есть все двигается в правильном направлении. Возможно не так скоро, как хотелось бы.

Сейчас очень ощутимо, что наше государство установило для издателей прекрасные правила игры. Последние пару лет - это золотое время для украинских издателей что-то начинать, что-то издавать. Снят налог на прибыль. Если сейчас он еще продолжит свое действие, то украинское издание сможет стать на намного более крепкие ноги. Снять - это прекрасно, это фантастически, но важно, чтобы в украинское издание пришли деньги. Деньги из ничего не берутся. Чтобы люди поверили, что украинская книжка перспективна, нужно поверить, что украинское государство перспективно. Здесь все взаимосвязано. Часто в нашем государстве случается так: хотел как лучше, выходит как всегда. И с языком, и с книжкой. Но по крайней мере до этого года все двигалось очень неплохо. Жалко, что этот кризис может прекратить развитие, в том числе и издательств.

Российская пресса говорит, что у них украинскую книжку покупают лишь ради иллюстраций. Какую роль Вы отводите иллюстрации и как вам удается заполучить лучших иллюстраторов, того же Владислава Ерко?

Я сам не знаю. И Ерко, и Кость Лавро – это, прежде всего, мои друзья. Возможно, я не такой издатель, как другие издатели, у которых есть графики, в которых все просчитано заранее, которым все равно что продавать: книжки ли или трусы. Мне не все равно. Я люблю книжки. Я бы ничем больше не мог и не умел бы заниматься. Я бы не умел успешно что-то продавать. Потому что я книжки прежде всего не продаю, а издаю. А когда ты хорошо издаешь, оно потом само собой уже налаживается. Возможно, есть доверие и авторов, и художников. Нужно быть честными с ними. С Костем Лавро мы работаем с первого дня создания издательства – уже 17-й год, с Ерко - с того вечера, когда он как-то пожаловал к нам в издательство.

Что вы почувствовали, когда Поттериана закончилась: грусть, разочарование или облегчение, наконец?...

Ничего особенного не почувствовал. Нужно искать какие-то новые книжки. “А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА”  для меня никогда не ассоциировалась с Гарри Поттером. Это азбука, любимые стихотворения, сто сказок, та же “Снежная королева” и много других книжек – те, которые мы действительно сами сделали, выносили, вымучили, создали в мечтах и опубликовали. Многие люди предлагают какие-то свои произведения, какие-то проекты. Приходится выбирать. Но не так легко наткнуться на что-то хорошее, что меня бы устраивало. Не так много книжек на данный момент, которые я хочу издать. Есть несколько книжек, о которых я мечтаю уже больше 10 лет. Но я до сих пор не нашел художника.

А Ерко не подходит?

Это другая книга. Она такая легкая-легкая. Уже брались несколько художников, но не то, что я хотел.

У Вас очень сильная, амбициозная, талантливая команда: Ерко, Морозов, Негребецкий, Андрухович к одному из проектов приобщился. Как удается налаживаться отношения с такими личностями?

Они знают, я не просто директор, все же сам когда-то активно занимался творчеством - был не последним украинским поэтом. Может потому какое-то большее доверие ко мне, а у меня к ним - понимание. С каждым нужно говорить аргументированно. Не оскорбить человека, найти какое-то компромиссное решение. Много бывает творческих споров, очень напряженных моментов, но все связано с книгами. Бывает что не разговариваем, сердимся по-серьезному, но это все только для того, чтобы вышла нормальная книжка. Мы пытаемся, чтобы все споры шли к лучшему. Если тебя покритикуют до того, как книжка выйдет - это прекрасно. Но если тебя будут критиковать после – это смертельно. Потому я со многими людьми советуюсь, потому что хочу услышать все мнения. И нужно давать читать людям, которые очень критические. Не только которые вас будут гладить: “Ой как красиво!”. А которые скажут: “Нет, не красиво. Вот плохо. Фу! А здесь не то. А это уже было.” Но это все до того, как книжка не вышла. Если вышла и я слышу критику, я ужасно переживаю.

У меня также бывают разные настроения, и депрессивные, когда ты видишь, что что-то мог сделать лучше и от тебя оно зависело, а ты был слеп на тот момент. Я помню: “Гарри Поттер”, 816 страниц. Очень многие люди вычитывают ту книжку. Когда ты делаешь в такой лихорадке, ошибок может быть море. Все же у “А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-Ги” намного меньше ошибок в книжках. Мы к этому придирчиво относимся. Но без ошибок нельзя обойтись. Классический пример: когда английскую энциклопедию очень хорошо делали, все вычитали, ошибок не было, глянули на обложку - а там написано не энциклопедия, а енциклопудия. Следовательно, помню, что в “Гарри Поттере” на 9-й странице я, исправляя одну ошибку, сделал другую. И когда я знаю, что это я сделал эту ошибку – на кого буду сердиться? Сам на себя. Тогда так некомфортно. И эту ошибку никто сильно не заметит, но неприятно.

Помню, как с Женей Гапчинской мы ту “Лизу” делали – просто до слез. Это была ее первая детская книжка. Было очень тяжело. Но когда книжка выходит - все забывается. Вы счастливы. Важнее всего – результат. А все остальные - процесс. Как ты идешь в гору? Ты ползешь, скатываешься, падаешь, обдираешься, но ты туда идешь. И когда ты доходишь – то все, все забывается.

Как Вам удалось вовлечь в перевод  первую леди Екатерину Ющенко?

С Екатериной Михайловной мы знакомы еще задолго до того, как она стала первой леди. Считаю ее самой достойной первой леди. Она всегда занималась благотворительностью – заботилась о детях, какие-то книжки закупали у нас в свой фонд, дарила. Это у нее не позерство, это у нее в душе. Это тот человек, которому веришь. И, очевидно, она меня знает не с сегодня. Потому когда было предложение, она сразу согласилась. У нее были как раз заграничные командировки, так она переводила и по факсу передавала. Для нее было это сотрудничество приятным и для нас. А началось все с того, что она посетила нашу выставку оригиналов иллюстраций в Киево-Печерской лавре в 2006 году, потом осталась, что-то мы говорили, перекинулись фразами (не помню, чья была идея), что может быть она что-то перевела с английского. И я искал книжку, чтобы ее пристало перевести первой леди. Мне кажется, эта книжка была уместна.

А Вам приходилось бывать дома у Президента?

Нет, не был.

Со своей женой Вы познакомились на творческом вечере Оксаны Забужко. А какую роль сейчас играет писательница в Вашей жизни и с кем еще из украинских современных авторов Вы приятели?

С Оксаной Забужко в субботу были на спектакле Жолдака. Тогда пошли после первого акта на ужин. Я еще собирался посмотреть дальше, а Оксана сказала, что ей достаточно и попробовать яйцо, чтобы понять, что оно испорчено, ей не нужно целое яйцо для этого съесть. Мы пошли семьями и неплохо провели второй акт в компании.

Очень радуюсь, когда приезжает ко мне в Киев мой кум Виктор Неборак. Андрухович – он путешественник. В этом году он только раз был  у меня дома. Он действительно всегда имеет какие-то оказии. Как человек, который берет впечатление из этого мира путешествий, ему интереснее странствовать. С Виктором Морозовым приятели, с Ерко.

Ваша жена - профессиональная скрипачка. Роль первой скрипки она играет во всех семейных делах?

Ну как правило! (смеется) Хотя нужно признать, что, к счастью, не во всех. Еще остались определенные сферы, где первую скрипку играю я. Этих сфер не много и они сужаются. Но, к счастью, они еще есть. Благодарение Богу, мы живем очень долго - с 1986 г. Ого-го! Это уже довольно долго. Но еще до сих пор миримся, и иногда даже очень довольны.

Действительно ли у Вас дома семейный оркестр?

Я никогда такого не рассказывал.

В одном из ваших интервью я такое прочитала...

Может кто-то и приврал. Мы хотели сделать такой оркестр: Кирилл Стеценко, он скрипач, Проскурня, он альтист, мы с Яровым скрипачи и еще привлечь одну виолончелистку, которая так же сейчас той виолончелью не занимается, - и играть для себя. Но как-то так не сложилось. Я думаю, это все еще впереди. Особенно нас вдохновила Кондолизза Райс (речь идет о том, что госсекретарь США сыграла на фортепиано для королевы Великобритании Елизаветы II в Букингемском дворце. - Авт). Она нашла время провести репетиции и произведение было достаточно серьезным. А у нас же больше свободного времени, чем у Кондолиззы Райс.

Дети играют понемногу. Но мы их в музыкальные школы не отдавали. К ним приходит мой приятель, композитор, и он учит их играть на синтезаторе и на гитаре. Их дедушка, отец Ярового, Богдан Анткив, народный артист, руководитель мужской капеллы им. Ревуцкого пришел к нам как-то в гости. Гордий еще был поменьше, лежал, что-то читал и напевал арию Царицы ночи. Мы стали затаив дыхание и слушали, как он напевал. У него абсолютный слух. И старший - тоже. Но мы такие родители – просто когда-то замученные  музыкальной школой. Для нас это кошмар. Когда ты играешь на фортепиано, ты же его не носишь на себе. А с этой скрипкой Яровой с малых лет ездил в школу. Я в Карпатах добирался вообще кто знает куда. Часто не мог сесть на автобус, потому что был маленьким и не мог пробиться в салон. Хотя впоследствии уже научился протаранивать скрипкой всех вперед. Звуки, которые издает маленький ребенок, который учится играть на скрипке, они не естественны, античеловеческие даже. Начать добывать настоящие звуки, когда ты уже в гармонии сам с собой и понимаешь, что скрипка - это хороший инструмент, это  очень сложно. А сначала это какая-то «рипучка”. Мы можем рассказать о наших скрипичных муках, по-видимому, потому и не отдали своих детей в музыкальную школу. Но стоило бы.

Вы - кавалер Ордена Улыбки, который присуждают дети, и который в свое время имели Иоанн Павел II, мать Тереза, Сергей Михалков, Астрид Линдгрен. Что он для вас значит?

Это международный орден. Их центр - в Варшаве. У меня такие хорошие фотографии оттуда. Они приезжают со своими флагами, со штандартами, с серебряными чашами. Главный момент посвящения – ты должен выпить чашу лимонного сока, который тебе только что выжали. Это как-то жутко. Но мне все далось легко. Выпив чашу, ты должен улыбнуться. И у меня вышла нормальная улыбка и я даже сказал: “Дайте еще”. Это было смешно.

Это чрезвычайно приятно, и это, фактически, единственная награда, которая у меня есть, которую я хотел принять. Я мог бы иметь и какие-то государственные, но... Я детский издатель и казалось бы, что я люблю всевозможные игрушки. Но я люблю, когда награждают мои книги. Это очень приятно. Это и продвигает их определенным образом. А наши высшие награды немножечко запятнаны многими людьми, которые получали их не всегда заслуженно. Потому эта награда у меня единственная. Жена очень одобрила ее. Она даже пошла на вручение со мной и рыдала. Это Орден Улыбки, а он была весь заплаканный, потому что ей было очень приятно. Это то, чем ты можешь гордиться. Орден Улыбки – что может быть лучше?

Этот Ваш галстук в книжках специально приобретен для сегодняшнего мероприятия?

Видите, написано: “Сказки Барда Бидла”. Это очень магический галстук: на какое бы мероприятие я не пришел, а он всегда освещает название той книжки, которую мы презентуем. 

Разговаривала Анна Ященко