Инвентаризация оппозиции

Весеннее политическое «обострение» в Украине закончилось обновлением Кабмина и назначением нового премьера скроенной кое-как коалицией из двух фракций (и примкнувшим к ним). Но на повестке дня остается еще один важный вопрос: кто отныне в оппозиции. И кто из оппозиционеров – главный в парламенте.

Много лет в несовершенной украинской политической системе сохранялся некий паритет влияния - где власть, а где оппозиция было понятно достаточно четко. Да, оппозиция – независимо от того, какие политические силы формировали ее костяк - традиционно была слабее власти, но умела и могла действовать эффективно, используя имеющиеся инструменты. Так, ее представители занимали ряд руководящих должностей в парламентских комитетах, претендовали на места вице-спикеров Верховной Рады, от созыва к созыву формировался «теневой» Кабинет министров, и едва ли не ежегодно регистрировали законопроекты «Об оппозиции», определяющие права представителей парламентского меньшинства (впрочем, соответствующего закона в Украине, несмотря на это, до сих пор нет).

Поэтому, даже учитывая, что у провластных фракций условных полномочий для реализации своих обещаний больше, оппозиция тоже может настоять на своем. Особенно, если на это есть так называемая политическая воля, «присутствием» которой так любят щегольнуть в эфирах украинские политики.

Конечно, уже традиционно, представители меньшинства набирают электоральные очки тем, что критикуют (по делу и без него) оппонентов, апеллируя к невозможности изменить ситуацию. Оппозиционеры всех мастей постоянно разводят руками, рассказывая потенциальным избирателям, что у оппозиции нет рычагов, чтобы снизить тарифы, поднять зарплаты и пенсии, вернуть офшорные «клады» или добиться посадок беглых чиновников. Но, вот, если проголосуете за нас на следующих выборах… Естественно, большинство таких разговоров – умелое манипулирование, щедро сдобренное лукавством. Особенно, когда это озвучивается фракциями, которые еще год назад входили в коалицию.

Поэтому, когда представители нынешней оппозиции говорят об отсутствии собственной влиятельности на ситуацию и невозможности ее менять, им хочется напомнить, что, еще несколько лет назад, в феврале 2013 года, когда власть в стране была далека от демократической, а кое-кто из оппозиционеров и вовсе находился за решеткой, представителям парламентского меньшинства, к примеру, удалось обеспечить персональное голосование своих коллег по депутатскому корпусу. Более того, тогда, с подачи двух оппозиционных фракций, парламент внес соответствующие изменения в закон о Регламенте.

Простая философия

Как бы там ни было, сегодня в политической тусовке складывается ситуация поинтереснее: власть – одна, а оппозиций – несколько. Причем, даже внутри коалиции есть некая «гибридная оппозиция» - различные группы влияния в «Народном фронте» и Блоке Петра Порошенко, мнения которых не всегда совпадают с основной линией власти. «То, что во властных фракциях имеются разные взгляды и мнения – вполне европейское явление. Это нормально, - отмечает заместитель директора «Агентства моделирования ситуаций», политолог Алексей Голобуцкий. – А что касается оппозиции, то это те силы, которые не являются властью».

Первая из таких сил – официальная парламентская оппозиция в «лице» фракции «Оппозиционный блок». Осколки Партии регионов, просочившись в парламент нынешнего созыва, долгое время претендовали на статус единственной оппозиционной силы в Верховной Раде. И, учитывая, что это была третья по численности фракция, сразу после выборов претендовали на руководство в шести парламентских комитетах. «Мы настаиваем на комитете по свободе слова, по регламенту, по правам человека, по социальной политике, борьбе с коррупцией и правовой комитет, который позволяет контролировать судебную ветвь власти», - говорилось в заявлениях фракции того времени.

"Оппоблок" долгое время претендовал на статус единственной оппозиционной силы в ВР / opposition.org.ua

Далее, в процессе торгов, аппетиты ОБ уменьшились до трех – регламентного комитета, комитета по вопросам свободы слова и комитета по вопросам прав человека, национальных меньшинств и межнациональных отношений (два последних традиционно закреплялись за оппозицией). Впрочем, переговоры с коалицией в декабре 2014 года зашли в тупик – парламентское большинство наотрез отказалось отдавать бывшим регионалам комитет по свободе слова. Кроме того, спорным оставался вопрос допуска к руководящим должностям тех депутатов, кто в предыдущем созыве голосовал за «диктаторские законы»…

Но, в итоге, «Оппозиционный блок» вовсе отказался от претензий на главенство в тех или иных комитетах. Зато сколотил «теневое правительство». Шестой в истории Украины альтернативный Кабмин был представлен на суд общественности в конце марта 2015 года. Но, пафосно назначив 16 «министров» и своего «премьера», распределив сферы влияния и контроля, заявив цели «по укреплению сопротивления» власти – «задача оппозиционного правительства не только и не столько критиковать власть, а давать абсолютно грамотные предложения, решения, рецепты» - пообещав подать в Раду свой проект новой Конституции и законопроектов, которые «выведут Украину из кризиса», оппозиционные деятели так больше ни разу в этом составе не собирались.

Похоже, «Оппозиционный блок» исповедует простую философию – ничего не делать, сидеть у условной реки и ждать, когда по ней мимо проплывет труп врага. «Оппозиционный блок» ждет (и это нормально для нашей политики), когда власть подорвется. Ждет, как и многие другие. И они просто путем внеочередных выборов придут к власти сами, поскольку сегодня они ни за что не отвечают», - говорит Алексей Голобуцкий.  

Безответственность как позиция

Вторая группа нынешних оппозиционеров, которые не против получить свои бонусы на проколах коалиции, – фракции, еще год назад входящие в парламентское большинство: «Батькивщина», «Самопомощь» и «Радикальная партия».

«Почему все стремятся быть оппозицией? Потому что после выборов электорат быстро разочаровывается в своих кумирах, которых привел к власти, и на следующих выборах голосует за тех, кто называет себя оппозицией. Вот и хотят все попасть в оппозицию. Это удобно», - считает управляющий партнер Национальной антикризисной группы, политтехнолог Тарас Загородний.

Действительно, осознав, что, поддерживая непопулярные и болезненные для общества решения правительства (как Арсения Яценюка, так и Владимира Гройсмана), можно растерять все рейтинги, первыми коалицию покинули радикалы. «Фракция пребывает в оппозиции к президенту, к правительству, к коалиции… Мы призываем к объединению всех демократических сил», - рассказывал о решении фракции в кулуарах парламента ее лидер Олег Ляшко.

Первыми коалицию покинули радикалы / Фото УНИАН

С тех пор радикалы-оппозиционеры много раз демонстрировали свою «принципиальность»: то, разыгрывая свою «золотую акцию» и голосуя некоторые законодательные инициативы вместе с коалицией, то блокируя работу парламента по надуманным поводам.

«Батькивщина» же, которой, в первую очередь, и был адресован этот посыл «Радикальной партии», объединяться с теми, кто топчется по ее электоральному полю, озвучивая традиционные для нее социальные темы, особо не собиралась. Разговоры о «сильной адекватной оппозиции, которая не даст поблажек продолжать коррупцию, грабеж бюджета на всех уровнях и унижения людей», были не более чем уловками. Ведь если учесть, что обе эти партии, а также вторивший им по ряду социальных тем «Оппозиционный блок», нацеливались на досрочные парламентские выборы, о широкой оппозиции в парламенте – демократической или какой бы то ни было - не могло быть и речи.

Заявляя в апреле 2016 года о переходе в «европейскую, демократическую» оппозицию, лидер фракции Юлия Тимошенко обозначила необходимость «формировать новый курс государства»: «Мы начинаем масштабные консультации с гражданским обществом, с профессиональными кругами для того, чтобы новый курс государства был сформирован». Но, как и надежда на скорые парламентские выборы, надежда на появление этой альтернативной «оппозиционной» стратегии (к примеру, хотя бы в части урегулирования конфликта на Донбассе) к осени растаяла. Могли бы бывшие представители коалиции, а ныне парламентского меньшинства, представить свой мирный план обществу, а не только лишь критиковать власть за уступки западным партнерам? Могли бы. Но, по мнению политического эксперта Олеся Дония, «в силу боязни потерять часть электората, в силу отсутствия собственной позиции», этого не было сделано.

Вместе с тем, политологи отмечают, что, с ростом социального недовольства, связанного с повышением тарифов – что особенно ощутимо будет с началом отопительного сезона – эта группа оппозиционеров начнет качать общество с новой силой. В надежде на досрочные выборы Рады уже весной 2017 года.

В этой ситуации наиболее взвешенной может показаться позиция «Самопомощи»: не выделяться, не входить в структуры исполнительной власти, держать курс на демократическую и европейскую Украину. Что, в общем-то, после летних неприятностей во Львове с мусором, которые значительно подпортили рейтинги «их» градоначальника Андрея Садового, разумно. Такая оппозиционная стратегия вряд ли принесет электоральные бонусы, но, вероятнее всего, не позволит окончательно растерять существующие, что хорошо уже само по себе.

Удобное положение парламентского меньшинства

Такое широкое поле оппозиционных сил, в первую очередь, играет против самой оппозиции. В частности, потому, что раньше, не без помощи политиков, в общественном сознании существовало противостояние европейского и евразийского векторов, что позволяло оппозиционным силам в Верховной Раде чаще играть на таких настроениях. Сегодня же аннексия Крыма и агрессия России на Востоке Украины обозначили абсолютно проевропейский курс и для власти, и для оппозиции. Поэтому, к примеру, убеждать электорат в том, что власть проводит неевропейские реформы, вряд ли получится.

Кроме того, по словам Тараса Загороднего, власть будет грамотно разыгрывать свою партию, проводя раскол в рядах оппозиции простым вопросом: «а кто из вас настоящее парламентское меньшинство»?

Поставить точку в разногласиях, в принципе, могло бы законодательное урегулирование статуса парламентской оппозиции. Тем более, совсем недавно – в марте – Верховная Рада приняла предложения и рекомендации миссии Европарламента относительно улучшения работы украинского парламента, среди которых был и этот вопрос.

Вместе с тем, те несколько законопроектов об обеспечении деятельности оппозиции, которые зарегистрированы в Верховной Раде (еще в 2014 и 2015 годах), вряд ли могут быть приняты, убежден экс-народный депутат, политолог Тарас Чорновил. «Такие законопроекты, на моей памяти, разрабатывались уже не один раз. Я, в свое время, в одном из созывов, входил в рабочую группу под руководством Юлии Тимошенко, которая занималась наработкой такого документа. Но, как мы знаем, точку зрения определяет точка сидения. Тогда Партия регионов, которая сегодня, в лице Оппозиционного блока, требует принятия соответствующего закона, сделала все, чтобы закон об оппозиции принят не был», - поделился он воспоминаниями.

Кроме того, по его словам, существующая фрагментированная оппозиция вряд ли готова взять на себя ту ответственность, которая (в разных интерпретациях) возлагается на парламентское меньшинство специальным законом. «Это и сотрудничество теневого правительства с Кабмином, доступ к документам, представление контрпредложений по тем или иным решениям основного правительства, отчетность перед обществом по результатам проделанной работы… Но, как мы видим, в данный момент потребность играться в такую «игру» просто отпала. Зачем тратить время на реальную работу в оппозиционных структурах, если это не дает дивидендов? Поэтому тот же теневой Кабмин, к примеру, никакая не альтернатива, он не нарабатывает никаких стратегий, а только лишь показуха для избирателей и удобный инструмент пропаганды», - считает Чорновил.

Подтверждением его слов, к примеру, можно назвать регулярные заявления фракции «Оппозиционный блок» о попрании прав парламентского меньшинства. «Ключевые моменты, которые были в предложениях европарламентариев относительно приоритетов по принятию законов, квотного принципа внесения законов в сессионный зал, права оппозиции на контроль над работой власти - все это осталось на бумаге», - отмечают в ОБ.

Однако же, все это не требует принятия какого-то отдельного закона. Во-первых, потому, что, по мнению Алексея Голобуцкого, оппозиция в Верховной Раде, так или иначе, существует сама по себе. «При демократии защищать оппозицию не надо. Власть «лажает» - оппозиция это показывает. И принятие или непринятие какого-то специального закона никак на это не влияет», - считает он.

Политологи сходятся во мнении, что Верховная Рада не горит желанием меняться / Фото УНИАН

Во-вторых, как отмечает Тарас Чорновил, частично права парламентской оппозиции прописаны в законе о Регламенте Верховной Рады. «Они определяют полномочия и равноправие парламентских фракций, принцип пропорциональности и так далее», - говорит он.

Возможно, регламент стоило бы доработать, чтобы четче определить все факторы для обеспечения прав оппозиции, выписать, как она формируется и т.п. Но, учитывая, что часто представители парламентского меньшинства сами не желают пользоваться своими правами, как это было с отказом «Оппозиционного блока» от участия в руководстве парламентскими комитетами, это вряд ли улучшит состояние дел.

Политологи сходятся во мнении, что Верховная Рада не горит желанием меняться. А весной, когда истечет срок иммунитета нынешнего правительства, и на горизонте снова замаячат досрочные выборы, может и вовсе отпасть необходимость заново тасовать колоду существующих фракций. До того момента, безусловно, парламентарии примут ряд важных законов, в том числе, бюджет на следующий год. Но отдельно хотелось бы увидеть голосование за новый избирательный кодекс и ограничение депутатской неприкосновенности.

Татьяна Урбанская

УНИАН в Google News