Владислав Ерко: я никогда в жизни не бы согласился иллюстрировать “Мастера и Маргариту”
Владислав Ерко: я никогда в жизни не бы согласился иллюстрировать “Мастера и Маргариту”

Владислав Ерко: я никогда в жизни не бы согласился иллюстрировать “Мастера и Маргариту”

12:09, 27.09.2008
16 мин.

Малкович устроил “плач Ярославны”: “Боже, какой я дурной! Зачем я это печатаю? Кто это будет покупать? Ой, бедный я бедный... ” Интервью

Владислава Ерко называют лучшим украинским иллюстратором. Он оформил детские книжки “Снежная Королева”, “Сказки Туманного Альбиона”, серию книг о Гарри Поттере издательства “А-ба-ба-га-ла-ма-га”, романы Пауло Коэльо и Карлоса Кастанеды издательства “София”. Недавно книга Уильяма Шекспира “Гамлет, принц Датский” с иллюстрациями Ерко, получила Гран-при конкурса “лучшая книга Форума издателей -2008”. И таких наград, как украинских, так и заграничных,  у Владислава множество, но он к ним безразличен. УНИАН пожаловал к художнику на интервью. 

Как только переступаешь порог квартиры Владислава Ерко, перед глазами сразу появляются шкафы с книгами: от собраний произведений Толстого, Чехова, Достоевского до современных бестселлеров Умберто Экко и Переса Реверте. Собственноручно иллюстрированных книг в первых рядах стеллажей не видно. 

Хозяин приглашает на чай. Выбор как в ресторане – множество жестяных коробочек с ароматным напитком на любой вкус. Пока Владислав хозяйничает возле плиты, я сажусь за стол. И спохватившись, что уселась без приглашения, переспрашиваю, не заняла ли случайно хозяйское кресло.

Видео дня

- Но ну что вы! Мне все равно, -  смеется хозяин. - Вот Иван Антонович (Малкович – авт.) сразу бы сказал: “Кто это пил из моей чашки, кто сидел на моем стуле?” Привел я однажды кого-то к себе на работу, по делу. Уже не помню кого. Малковича не было. Ну и сели кто где. Тут приходит Иван Антонович. И это его так оскорбило: как это какой-то сидит на моем месте? Ерчик, ну что это такое?

Я слышала, у Вас вообще интересные отношения с Малковичем, сложные...

Владислав ЕркоЯ же его крестный. У нас нормальные отношения. Больше даже семейные. А в семье же как оно всегда бывает?.. Я делал несколько попыток не работать с Малковичем. Просто уставал от него, а он - от меня. Ходим, поглядываем волками друг на друга. И я иду работать в другое издательство. Поработаю там полгода, сделаю какую-то книжечку, а затем все равно возвращаюсь: или он позвонит, или я позвоню и “такая грусть и тоска в глазах”...

Вы, в основном, работаете в издательствах “А-ба-ба-га-ла-ма-га” и “София”...

Нет, я  работаю сам для себя. Я безработный с 1987 г.

Не пытались ли Вас переманить другие издательства? Ведь Вас называют лучшим иллюстратором в стране.

Это ложь. Есть Якутович, которого я считаю очень классным иллюстратором. Во Львове есть целая куча классных иллюстраторов: Пинегин, Падучак, Романишин. Это такие величины! Правда, им нечего иллюстрировать, потому что сейчас немногие издают книги... 

Книга Уильяма Шекспира “Гамлет, принц Датский”, проиллюстрированная Вами, на днях получила Гран-при конкурса “лучшая книга Форума издателей -2008”. Это уже закономерность: если книгу проиллюстрировал Ерко, она обязательно где-то победит...

Я никогда не пытался добывать какие-то призы и никогда об этом не думал. Я никогда не представлял свои книги на какие-то конкурсы или награды. Это делают издатели. Я к этому не имею никакого отношения. “Гамлет” напечатался неделю назад, максимум полторы. Еще полторы недели и один день назад Иван Антонович устроил “плач Ярославны”: “Боже, какой я дурной! Зачем я это печатаю? Кто это будет покупать? Ой, бедный я бедный... Вот только, чтобы угодить художникам”. И все такое. Это ритуальный плач. Он у него случается в конце работы над каждым проектом. Я помню, когда заканчивалась “Снежная королева” или “Сказки Туманного Альбиона”, был такой же плач. Текст меняется с небольшими вариациями. А затем он звонит и говорит: “Ерчик, я так счастлив! Это так классно! Я тебя поздравляю. Чего ты такой глупый? Я не понимаю, почему ты не радуешься? Я радуюсь больше, чем ты”.

То, что меня в этой книге очень радует, это то, что мы не делали альбом по искусству. Скажем, художественный альбом на тему Гамлет. А сделали книгу для чтения.

То есть наконец Вы довольны своей работой?

Абсолютно неудовлетворен. Я там дал маху со многими вещами. Прошляпил их, проглядел. Почему мне быть довольным? Мало того, я вам скажу, что нужно было рисовать эти иллюстрации совсем иначе.

“Гамлет” – это первая взрослая книга у “А-ба-ба-га-ла-ма-ги”. А Вам легче иллюстрировать детские книжки или взрослые и есть ли какое-то отличие?

Нужно переключаться. Я переключаюсь между тем и тем. Мне так легче живется. Когда ты зациклишься в пространстве детской иллюстрации, цветной, оптимистичной, то потом чего-то не хватает. Есть художники, которые абсолютно нормально существуют в одной какой-то области. Мне хочется черно-белого, хочется детского, хочется цветного.

Российская пресса говорит, что украинскую книгу в России покупают лишь ради иллюстраций Ерко.А когда вы выбираете книгу, на что в первую очередь обращаете внимание?

Обложка – это визитка. Тяжело заподозрить классные иллюстрации под плохой обложкой. Если бы это случалось хотя бы изредка, я бы обычно перерывал безумные горы книжек в поисках нормального оформления. К счастью, обложка или ставит крест или наоборот восклицательный знак на книжке. Хотя иногда на обложку попадает не самый сильный элемент, не самое сильное изображение.

А Вы действительно перечитываете все те книги, которые иллюстрируете?

Такой дурной, что перечитываю (смеется – авт.)

И “Гарри Поттера”?

Честно признаюсь, “Гарри Поттера” не читал.

Ни одной книги?

Ни одной.

И как удалось сделать лучшую обложку? (Украинская обложка “Гарри Поттера” признана лучшей в мире)

Я рисовал по подстрочнику. Как Пастернак переводил Гамлета, так я иллюстрировал. У меня был соавтор Виктор Бариба. Он читал книгу от корки до корки, фиксировал абсолютно всех персонажей, потом с Малковичем согласовывал перечень всех персонажей, потому что Иван Антонович любит, когда всего много. (Нельзя изобразить двух персонажей или трех - это же ужасный минимализм! Нужно, чтобы было 58 или 69.) Тогда я уже начинаю работать. Спрашиваю у Виктора: это мальчик или девочка, он блондин или брюнет? Тогда или он или Малкович мне объясняют, на что похож этот персонаж.

Вообще то разговор о Гарри Поттере всегда провоцирует меня втягивать голову в плечи, краснеть и стремиться куда-то спрятаться. Я не считаю, что это неинтересная работа. Гарри Поттер меня так достал, что мне и говорить о нем не очень хочется.

Так вас сама Джоан Роулинг похвалила!

От того, что тебя похвалит Джоан Роулинг или Президент или кто-то еще, ты же лучшим не становишься. Если ты нормальный человек и сознательно понимаешь, что ты сделал - нормальное или плохое, тогда чья-либо похвала на тебя не очень влияет. Если ты полуидиот, тогда ты собираешь эти похвалы в виде рецензий или еще чего-то и потом ходишь и показываешь не работы, а похвалы.

Коэльо назвал Вас наилучшим иллюстратором своих книг. А как вы оцениваете его как автора?

Знаете, почему я лучший иллюстратор книжек Коэльо? Потому что больше его никто не иллюстрировал (смеется – авт.)

Когда-то мне было очень приятно прочитать “Алхимика”. Очень симпатичными показались еще несколько романов. То, что уже издавалось под занавес, в конце, мне как-то не очень.

Дело не в том, нравится или не нравится тебе роман. Можно прекрасно проиллюстрировать роман, который ты не ненавидишь и наоборот. Потому что когда ты слишком что-то любишь, ты не можешь быть объективным к себе, к материалу. Есть случаи, когда или невозможно иллюстрировать, или не нужно иллюстрировать, или вредно иллюстрировать. А есть книги, которым иллюстрация абсолютно не нужна. Она только навредит.

Например, что это за книги?

Взять Федора Михайловича Достоевского. Мне кажется, бессмысленно рисовать персонажей к этому роскошному тексту “Преступления и Наказания”, “Бесов” или “Братьев Карамазовых”.

То есть если бы Вам предложили проиллюстрировать Достоевского, Вы бы отказались?

Возможно, согласился, если бы можно было обойтись каким-то антуражем, запахами, красками, которые не дают портрета, а создают атмосферу. Это может быть архитектура, какие-то иллюстрации, связанные с вещами, которые присутствуют в кадре: с предметами, пейзажами, с текстурой, фактурами, со стенами домов, с мусором в конце концов. Но не рисовать Раскольникова или Свидригайлова.

А какую книгу Вы в любом случае вы не согласились бы иллюстрировать?

“Мастер и Маргарита”. Никогда в жизни.

Иллюстратор всегда находится в определенной зависимости от текста. А Вам никогда не хотелось стать свободным художником?

Я иногда об этом думаю и мне кажется, что мой собственный мир внутренний не является таким интересным, чтобы я его вот так просто взял и выставил на люди: “Смотрите! Это мое внутреннее. Это то, как я чувствую. Я здесь начинаюсь и здесь заканчиваюсь. Это глубоко и это настоящее.” Возможно, я просто прячусь в книжке от самого себя, которым бы я мог быть.

Я вижу огромное количество работ разных художников в каталогах или в Интернете. И все время мне приходит на ум то, что уже давно мои какие-то внутренние ощущения реализованы другими художниками. И если я начну что-то делать, мне очень нужно будет придумывать какой-то фокус для того, чтобы не рисовать искренне. Что-то такое, чтобы меня выделили среди других. Чем сейчас и занимается множество художников. Они придумывают какой-то ход. Например, серию картин, штук 58, на которых изображены мужские носы или галстуки или еще что-то. За этим какая-то идея, отшлифовывается какой-то текст: очень постмодернистский, смелый, красивый. А в действительности там ничего нет. Это пустота. В следующий раз этот художник вынужден придумывать другой ход, потому что кто-то уже сделал выставку из 59 хвостов.

Я банальный ретроград. И мне нравится живопись, выполненная на полотне и выглядящая как картина. Искусствоведы говорят: “Ах эти скучные картины на холсте”. Этот жанр сейчас утвержден как какой-то анахронизм и что-то давно отжившее. Современное искусство уже достигло каких-то других измерений, оно занимается другими пространствами, объемами. А мне все еще интересно “рукоделие”. Оно мне ближе: здесь теплее, здесь не нужно дергаться.

А Вам в детстве больше нравилось читать книжки или просматривать картинки?

Все было связано. Посмотрев картинки и придумав себе какое-то содержание этих картинок, какую-то свою историю, мне было иногда очень грустно разочаровываться, что история совсем другая: или непонятная мне, или неинтересная.

Есть ли какая-то книжка, которая в детстве запала, которую вы бы сейчас хотели проиллюстрировать?

Меня “гложет” Андерсен. Я его очень люблю. Кроме “Снежной королевы”, мне бы хотелось еще что-то нарисовать. Малкович не против, я тем более. Увидим, как будет складываться. Здесь главное - не сделать какую-то банальность, которая просто повторит чьи-то иллюстраторские ощущения.

Тяжело ли проиллюстрировать известную книгу, когда уже существует множество обложек, или помогает это наоборот проанализировать их, увидеть все недостатки и на основе этого уже сделать свой собственный выигрышный вариант? 

Есть иллюстрации, которые ставят точку. Дальше нет смысла работать над этой темой, потому что художник сделал идеальный вариант. Как Бортко экранизировал “Собачье сердце” - нет смысла дальше дергаться. Бывают и такие книжки. А бывают очень классные иллюстрации, но ты понимаешь, что можно подойти совсем с другой стороны.

А вы на ком-то тестируете свои иллюстрации в процессе работы: жена, дочка, друзья?

Они просто видят это, подсматривают, особенно дочка, но я не тестирую. И это мой недостаток. Нужно интересоваться на уровне эскиза. Есть художники, которых ты считаешь лучше себя, потому нужно спрашивать мнение на уровне разработки концепции иллюстрирования. Но почему-то ни разу этого не сделал. Не знаю, что мне мешало: то ли какая-то самоуверенность, то ли еще какие-то изъяны. Это очень часто вредило. Потом мне говорили точные важные вещи постфактум, и я понимаю, если бы мне сказали это своевременно, я бы не сделал этого ляпа.

Я слышала, что ваша дочь помогала вам иллюстрировать последнюю книгу “Гамлет. Принц Датский”.

Да. Она мастер текстуры, мастер фактур. Какие-то вещи она делает намного лучше, чем я, интереснее. Какие-то очень формальные линии, пятна она делает очень быстро и очень интересно. Но она не фигуративный художник. Она не любит рисовать реальные вещи, объекты, людей. 

А как вы считаете, современная украинская литература поддается иллюстрированию: Андрухович, Забужко...

Мне кажется, Андрухович абсолютно не нуждается в иллюстрировании. Возможно, в качестве фоновых фотографий, мест событий, времени, каких-то лиц. Забужко - тем более.

Все же я занимаюсь иллюстрацией каких-то старых текстов. Все, что я иллюстрирую - в прошлом, так или иначе. Я люблю прошлое, начиная с 19-того века. Как мы в 21-ом будем любить милое 20-е столетие, уютное, комфортное...

Так какое же оно уютное? Мировые войны, революции...

Подождите. Немножко времени пройдет и нам Вторая мировая война будет казаться очень милой. Тьфу-тьфу-тьфу. (стучит кулаком по деревянному столу - авт.).

Опять же, я признаю, что я все время прячусь в иллюстрации: от мира, от этого идиотского телевизора, от тех, кто в нем сидит, от жизни. А иллюстрация - это хорошая землянка.

Если Вы прячетесь от украинских реалий, то не хотелось ли переехать за границу? Кстати, были ли предложения от западных издательств?

Были такие, типа: “Приезжайте к нам, порисуете месяца 3-4, сделаете книжечку за какие-то смешные деньги и будете счастливы, что побывали здесь у нас, в Англии, например, или в Италии. Вы же три месяца будете находиться в раю и потому должны быть благодарны за то, что мы вам предоставили такую возможность”. Раньше очень часто поступали такие предложения для бедного родственника. Сейчас такого уже нет.

А эмигрировать не хотелось?

За границу нужно ехать что-то посмотреть, набраться впечатлений. Я чувствую свою Родину. Это такая внутренняя пуповина. Мне ее тяжело анализировать. Есть люди без пуповины. У меня она есть, она пока еще никем не перерезана.

Так, вы настоящий патриот. И разговариваете исключительно по-украински...

Я до какого-то определенного периода очень стеснялся разговаривать на украинском языке. До 7 лет, живя у бабушки, я разговаривал по-украински. Когда приехал в Киев, чтобы идти в школу, мама сказала: “Если хочешь, чтобы тебя считали человеком, не смотрели на тебя, как на село, ничтожество, учи “великий и могучий”. Маму “пробивало” на украинский, но только дома. Вне дома - в автобусе, на улице, на работе мама старательно пыталась произносить твердое “г” и хотела, чтобы я не отставал.

И вы таки не отставали?!

Владислав ЕркоМало того. Я стеснялся, когда приезжала бабушка, мы с ней ехали в автобусе и она спрашивала: “Владык, а це що, а це що?” Я думал, что сквозь землю провалюсь. А когда я приезжал к бабушке, то абсолютно легко и свободно разговаривал на украинском языке и понимал, что я человек, рассеченный пополам. Такая раздвоенность была.

Я еще помню, у меня были дебаты с Лесем Танюком. Это было, кажется, в 1991 г. Какой-то митинг, но на митинг он не походил, потому что слушателей было очень мало. Танюк раздавал открытки за украинское мировосприятие, за украинскость вообще. Я подпрыгнул к нему как Каштанка и начал его убеждать, что им ничего противопоставить великой и могучей российской культуре: “Где ваши (я говорил “ваши”) достоевские, толстые, пушкины, ахматовы, цветаевы, мандельштамы, бродские?” Он так грустно не меня смотрел и вздыхал. Я не мог тогда ничего слушать, потому что был переполнен российским внутренним шовинизмом, будучи при этом украинцем. И тогда до меня вдруг дошло, это на уровне отношения к моим цветам на балконе: если ты не будешь это любить, если все не будут это любить, то чего ждать? Какого тогда беса сидеть и кукарекать, какое оно поганючее, жлобское, хуторянское, шароварное? Это нужно любить и в это нужно вкладывать, чтобы оно немножко начало отдавать. Все очень просто.

И как Вы пришли к украинскому?

Меня “пришли” Иван Антонович. Я пришел к нему: “Здравствуйте, Иван Антонович. Хотелось бы очень сотрудничать с вами”. Цвиринь-цвиринь - и через год я уже разговаривал по-украински. Он то наседал, то давал время, то опять наседал. Все время меня рихтовал. (И правильно делал!) Для меня тогда важно было встретить определенное количество нормальных интеллигентных украиноязычных людей в Киеве.

Если бы вам предложили проиллюстрировать книгу вашей жизни...

Это была бы самая нудная книга в мире (смеется – авт.).

И что бы  в ней было?

Такая банальность, как у всех: немножко армии, немножко института, и все в качестве анекдота.

Разговаривала Анна Ященко

 

Новости партнеров
загрузка...
Мы используем cookies
Соглашаюсь