Женя Кукин мог бы жить, или Как я работал на московских политтехнологов

А я придумал ролик...  Голос за кадром: «Все только обещают. А мы - женимся». И название партии...

Главное было получить заработанное за день до голосования. Иначе с боем двенадцати часов карета превращалась в тыкву, а все прежние обещания – в ботву.

Все думаю, что же меня побудило сказать «да», когда они спросили, согласен ли я работать на них. Миллионов вроде не предлагали, но польстили, назвали креативным, перспектив после этой работы не предвиделось, зато она обещала новые знакомства… Наверное, главное, что меня подтолкнуло сказать «да», было желание узнать, в каких внутренних органах рождается политический продукт. Я сказал «да» московским политтехнологам… 

Наша группа работала как на ПАРТИЮ, так и на трех ее пасынков, выдвигавшихся в качестве мажоритарных кандидатов (дело было в 2002 году). Наиболее яркий среди клиентов – хирург-онколог Силенко. В своих агитационных материалах мы особенно упирали на его честности. Это, наверное, соответствовало истине: люди говаривали, что за операцию он берет не более двухсот долларов с клиента.

У онколога были сильные сухие руки-ковши, от пожатий которых у меня всегда хрустели пальцы, и вечно застывший взгляд. В первый же день я объяснил происхождение и первого, и второго. Руки ежедневно кромсали металлическими инструментами умирающие органы, а глаза потом смотрели на результаты этих упражнений – взгляд леденел.

Перед экскурсией по клинике Силенко я хорошенько настроился, но моя защита оказалась пробитой в отделении детской онкологии, когда я увидел их. Нет, в зрачках молодых пациентов не было ничего такого, что могло бы вызвать жалость с ходу, отсутствовала и мольба о пощаде. Задело другое: все дети были лысыми, подготовленными к облучению. Нафаршированные какими-то препаратами, они двигались замедленно.

- А вот тут у нас детишки. Мы готовим их к операции. Как вы тут? – голос врачихи звучал бодро.

Меня еще долго водили по палатам, операционным и реанимациям. Поликлиника была наполнена заплаканными пациентами, их родственниками. Но самым страшным оказалось отделение онкогинекологии…

Второго нашего клиента я прозвал Истеричкой. Он имел вид крепкого хозяйственника. И вот что интересно: я знал много людей, которые задавали себе вопросы и сами же на них себе отвечали, но этот был так самовлюблен, что задавал себе одни вопросы, а отвечал совсем на другие. На том и строил пространные монологи.

Работали мы еще с одним человеком, но тот, видимо, был предупрежден о том, что ПАРТИЯ слила их, отказавших от предоставления ресурса – финансового, информационного и человеческого, а потому быстро снял свою кандидатуру.

Все три кандидата шли в парламент, но не прошел ни один. Более того, никто из них не стал даже вторым в гонке. Одновременно выдвигавшийся на выборах в район Истеричка тоже провалился. До этого же он с легкостью дважды становился депутатом райсовета. «Мы профессионалы», - любил повторять наш шеф. 

У меня был самый широкий круг обязанностей: написание листовок, подготовка спецвыпусков газет, оформление заказов в типографиях, покупка площадей и эфира. Я знакомил заезжих политтехнологов с местными реалиями и здешними специалистами. Последнее свелось к тому, что я пару месяцев обеспечивал выгодными контрактами своих многочисленных друзей.

Более всего мои шефы предпочитали в своей работе штампы и проверенные ходы. А самой нестандартной продукцией оказался «черный» спецвыпуск газеты (орган издания – несуществующий «Комитет за правду!»), посвященной одному из конкурентов Истерички. Было использовано ноу-хау нашей группы под условным названием «Женя Кукин мог бы жить».

Спецвыпуск рассказывал о том, как к нашему противнику, бывшему тогда директором крупного предприятия, обратились родители Жени Кукина: «Он сильно заболел. Нужна была операция, а денег у нас не было. Мы попросили у директора». Тот, естественно, обещал помочь, но вскоре забыл об этом – и мальчика вынесли вперед ногами из убогой хатки. Слезливый текст иллюстрировался трогательным портретом «умершего». Если вы вывешиваете в интернете фотографии своих детей, то знайте, завтра они запросто могут превратиться «Женечек Кукиных».

Я крепко сдружился с одним политтехнологом. Мы вместе бомбили ночные клубы Города, унося из них под утро шум в ушах и прокуренную одежду на себе. При этом, как полагал мой друг, нам приходилось страшно экономить на себе, тратя на ночные забавы не более двухсот долларов на двоих.

Часов в одиннадцать утра мы приходили в офис к Истеричке (раньше это сделать было невозможно), и он начинал на нас кричать:

- Я вам сказал прийти в девять, а вы! Да что, мне одному эта Рада нужна!!! Доите-доите меня все, как корову! Да заплатил бы миллион и не о чем не беспокоился (в 2002 году все было так дешево – авт.).

Однажды кандидат орал полтора часа, но моему другу полагалось терпеть, ведь его продал Истеричке начальник. Сперва технолог, как говорится, подсаживал кандидата на себя, а когда стало известно, что контора платить за приезжих специалистов не собирается, политтехнологический начальник пригрозил увезти моего друга, и тогда Истеричка раскололся. Он сам заплатил деньги, тысяч двадцать-тридцать, как мы предполагали. Напрасно.

А я придумал ролик для ПАРТИИ.

Представьте. Один за другим выходят: председатель Политсовета, за ним - глава парламентской фракции, потом – руководитель молодежного крыла. Все трое – солидные, хорошо одетые мены. Каждый из них поправляет на шее галстук правой рукой. При этом видно, что у всех у них на безымянном пальце по обручальному кольцу. Голос за кадром: «Все только обещают. А мы - женимся». И название ПАРТИИ.

Однако мои «креативы» все же не находили реализации. Может, причиной тому было, что мои продукты принимала жена начальника, девушка с ногами голливудской фотомодели, интеллектом радиодиджея и надменностью сисадмина. Она спрашивала меня, в Украине ли находится Харьков и что такое Ханука. Политтехнологическая жена не доверяла мне разработку идеологем и написание буклетов, но и сама писать боялась, так как не знала, что нужно. Разговаривала она со мной, как с малоумным. Речь шла об онкологе:

- Вот скажи, тебе было бы интересно узнать, что он честный?

- Ничуть.

- А вот большинству людей интересно.

- Надо же.

- Давай напишем: он честный. А почему он честный? Потому что ему доверяют люди. Тут вот можно поместить небольшое интервью от имени его шофера, в котором тот похвалит Силенко.

- Давай лучше от имени шофера «завалим» онколога.

- ???

- А вот так. Он скажет: «Я шесть раз хотел уволиться. Потому что уже не могу приезжать к нему ежедневно к шести и уезжать в двенадцать. Силенко работает на благо всех и каждого по восемнадцать часов в сутки, а я-то здесь при чем?»

И вообще Силенко – личность планетарного масштаба, стоящая на пороге изобретения универсального лекарства от злокачественных опухолей. Еще немного, и рак перестанет убивать людей, мы будем лечить его, как грипп, в худшем случае, как ангину! Силенко - великий ученый, мистик и алхимик, он медитировал в своей лаборатории над созданием уникальной вакцины - настоящей живой воды. Еще чуть-чуть, и человечество начнет смеяться от слова «онкология». «Что там у тебя?» «Рачок». «Онкология? Какие пустяки. Прими «Вакцину Силенко» и выпей на ночь горячего чаю». «Я уже». «Ну, тогда утром будешь, как огурчик».

И вообще, Силенко в тебе и во мне. Он небо и земля, крик новорожденного ребенка и суровое молчание исихастов. Но как ему плохо без депутатского мандата! Рак охватывает своими клешнями здоровые клетки общества, пятится по стране во все стороны! И тот, кто проголосует против Силенко, пусть пеняет на себя, если он или кто-то из его близких будет поражен этим недугом. Все предупреждены. Время пошло. Силенко строг, но справедлив…

С оплатой меня «кинули», использовав классическую схему: предлагал мне работу один, нанимал другой, деньги платил третий. Но, конечно, не те, что были заявлены первым. Главное было получить заработанное за день до голосования. Иначе с боем двенадцати часов карета превращалась в тыкву, а все прежние обещания – в ботву.

В тот же день, когда я получил деньги, мне пришлось попрощаться в аэропорту с политтехнологами, считавшими свою миссию законченной.

- Ну, пока. Мы еще придем. Обязательно!

- Давайте. У нас еще есть где погадить. Счастливо!

- А ты запомнил. С тебя две листовки: черная и белая. Усвоил? Одна агитирует за Силенко, другая – мочит конкурента. Придумаешь сам.

- Ок!

Утром в день выборов Город просыпался неохотно: было воскресенье. Но бойцы предвыборного фронта не спали. Меня ждала «пехота» - два десятка студентов, готовых выполнять самую черновую работу. Шестьдесят тысяч листовок – по тридцать «белых», столько же «черных», они распространят в подъездах буквально за час: механизм разброса отработан идеально.

«Черная» листовка должна была выразить настроение сторонников врача. В левой части красовался потрет онколога Силенко, справа – его конкурента предпринимателя Курехина.

Доктор решителен, бизнесмен жалок. Между ними – подпись крупными буквами:

ОНКОЛОГ СИЛЕНКО, СДЕЛАЙ ЕГО РАКОМ!!!

Твои избиратели.

«Белая» листовка подчеркивала решительность и твердость нашего клиента. Она изображала хирурга Силенко с отрезанной ногой в одной руке, в другой он держал огромный нож, больше похожий на пилу. Внизу была подпись:

ХИРУРГ СИЛЕНКО. СКАЗАЛ – КАК ОТРЕЗАЛ.

Город просыпался неохотно.

P.S. Настали новые выборы - мне снова те или иные партии предлагают скромные заказы. Я обычно не отказываюсь. Пусть и в вашей жизни всегда будут выборы.

Антон Зикора

УНИАН в Google News