Григорий Немыря: Европейская шарада не может быть решена без Украины

Президент Еврокомиссии Баррозу говорит об Украине, как авангардной стране...С каждым годом все у большего числа стран исчезает предубеждение в отношении Украины... Интервью

В начале этой недели вице-премьер-министр Украины по делам европейской и международной интеграции Григорий Немыря осуществил рабочий визит в Брюссель, в ходе которого провел ряд встреч в Европарламенте и европейском исполнительном органе – Еврокомиссии для обсуждения текущего состояния двусторонних отношений и перспектив на будущее. Во время одной из пауз во встречах он согласился поделиться с УНИАН своим виденьем развития сотрудничества с Европой, как в экономической, так и в политической сферах. А начать разговор мы решили с недавней инициативы ЕС - Восточного партнерства.

Григорий Михайлович, кажется ваша оценка Восточного партнерства и оценка партнерства МИД несколько отличаются. Вы приветствуете эти предложения, в МИД говорят, мол, главное, чтобы новая инициатива не подменяла перспективу членства. В чем причина такого отличия позиций, и как вам работается с МИД в сфере евроинтеграции?

Видео дня

Я не согласен с мыслью, что у нас разногласия в оценке Восточного партнерства. Есть общее понимание, что лучшее не должно быть врагом хорошего. Безусловно, еще лучше для европейских стремлений Украины было бы, если бы уже предлагалось четко закрепить перспективу членства. Но очевидно, что Европейская политика соседства, на развитие которой направлено и Восточное партнерство, по определению не может содержать такой перспективы. Но что важно, и последняя коммуникация об этом ясно говорит, что Восточное партнерство не является альтернативой членства. Потому разногласий нет. Я бы сказал, что есть определенные нюансы в культуре стратегического анализа. Но у нас нет и не может быть по определению каких-то других разногласий, кроме отличий нюансов культуры стратегического анализа и стиля дипломатии.

С точки зрения интенсивности контактов и переговоров и прогресса в координации, который было достигнут, 2008 год - наиболее успешный год в сфере европейской интеграции. На этот евроинтеграционный „политический драйв” Украины обратил внимание Президент Европарламента в ходе нашей встречи. Мы начали переговоры об углубленной зоне свободной торговли после обретения членства в ВТО, мы начали переговоры о присоединении к договору об Энергетическом сообществе, мы начали диалог о безвизовом режиме, мы продвинулись очень существенно в переговорах об общем авиационном пространстве, мы достигли значительного прогресса в переговорах о соглашении про ассоциацию. Заработали наконец в полную силу институционные механизмы, в частности, украинская часть Комитета Украина-ЕС, отдельный правительственный комитет. Было создано Координационное бюро – механизм, которой уже и в документах ЕС признается как успех украинских властей, потому что он создает институционную память и институционную возможность, позволяющую поддерживать диалог и минимизировать негативные влияния политической нестабильности.

Даже график на следующий год говорит о том, что эта динамика сохраняется. В конце марта состоится международная конференция инвесторов по модернизации украинской газотранспортной системы, в мае-июне – саммит по Восточному партнерству и диалог о сельском хозяйстве. Мы уже стали накапливать позитивный опыт, который поможет разрешать споры с ЕС о соблюдении или несоблюдении стандартов.

Вы имеете в виду инцидент с отравленным маслом?

Да, негативный и позитивный опыт относительно масла показал: если проблема есть - ее не нужно игнорировать, а нужно решать. Разумеется, говорить лишь об успехах уходящего года в отношениях с ЕС тоже не совсем правильно. Очевидно, что можно было бы достичь и большего, если бы в Украине была обеспечена соответствующая политическая стабильность.

Григорий Михайлович, Координационное бюро было создано совсем не так давно. Насколько за этот период времени удалось наладить контакты между министерствами и ведомствами, ведь не секрет, что они у нас нередко интегрируются в ЕС каждый по своей программе?

Решение о создании бюро было принято лишь в июле. В начале осени стали заполняться вакансии. Функционировать в полную силу оно начнет с января следующего года. В бюро будет работать до 70 человек. Сейчас объявлен открытый конкурс, его условия размещены на сайте Кабинета Министров. Конечно, еще рано какие-то выводы делать о радикальных переменах. Однако, и это уже заметили здесь в Брюсселе, нам удалось установить контакты на уровне непосредственных исполнителей - Бюро и Еврокомиссии. Появилось место и главное люди, которым можно позвонить при возникновении каких-то вопросов.

Координационное Бюро (КБ) подчинено вице-премьеру, что позволяет быстро решать традиционные бюрократические споры, то есть играть роль политического арбитра, а с другой стороны – информировать, потому что часть координации – это своевременная и качественная информация. Я рассматриваю КБ, как инструмент сочетания политического и административного уровней. Оно не подменяет ни МИД, ни Минюст, ни Минэкономики. Сложилась хорошая координация с Представительством Украины при ЕС. Я высоко оцениваю вклад в этот успех Андрея Ивановича Веселовского – представителя Украины при ЕС.

Очень важный фактор также открытость Координационного бюро к сотрудничеству с парламентом. К сожалению, механизмы, которые мы предложили, учитывая объективные причины(парламент пока не заработал на полную мощность) не были реализованы. Что мы предложили? От имени правительства мы предложили сокращенную процедуру парламентского рассмотрения законопроектов в сфере европейской интеграции. Но сокращенная не значит облегченная. Сокращенная означает более быстрое и эффективное рассмотрение.

То есть, фактически, рассмотрение законопроектов как приоритетных?

Да. Именно так, потому что порой у нас недостаточно чисто формальных возможностей внести тот или иной законопроект как приоритетный. Мы уже провели специальное заседание с парламентским Комитетом по европейской интеграции и разработали перечень приоритетных законов.

Еще одна сфера, которой бюро будет заниматься в 2009 году, – это координация международной технической помощи, которая включает существенный компонент помощи со стороны Европейского Союза и двусторонние программы. В частности, традиционно большие программы, которых будет еще больше, предлагают такие страны как Швеция, Великобритания и Польша. Даже, у нас есть неодиночные примеры, когда страны такие, как Канада, не относящиеся к ЕС, охотно финансируют программы интеграции Украины в ЕС. Раньше недостаточный уровень координации создавал негативный фон, а значит вызывал разочарование у наших партнеров. Поэтому еще в первой половине 2009 года Бюро должно создать механизмы и взять большую часть функций по координации международной технической помощи.

Мы также видим сегодня, что наши переговоры и о соглашении про ассоциацию, и по другим двусторонним договоренностям, достигают черты, когда нужно будет принимать быстрые, но не всегда очевидные решения, которые требуют дополнительного анализа. Очевидно, что и роль вице-премьера, и роль бюро будут расти для согласованности позиций между всеми привлеченными министерствами.

Вы сказали, что в марте должна состояться конференция доноров для модернизации украинской ГТС. Неделю назад комиссар ЕС по вопросам внешних отношений Бенита Ферраро-Вальднер отметила, что для проведения такой конференции Украина должна выполнить ряд условий. Могли бы вы “пролить свет” на то, о каких условиях идет речь?

В этом процессе две составляющие. Первая – техническая. Имеется в виду бизнес-план. Его подготовка продвигается успешно и в конце января он должен быть согласован на уровне экспертов Еврокомиссии, Министерства топлива и энергетики Украины и «Нефтегаза». Вторая - концептуальная, создающая условия и подходы к проведению модернизации. Поскольку эта конференция международная, то, безусловно, в ней будут принимать участие и международные финансовые организации, такие как Всемирный банк, ЕБРР, Европейский инвестиционный банк и другие. Стандартной является практика, чтобы средства, а речь идет приблизительно о 2 млрд. евро...

Раньше ведь называлась цифра в 2,5 млрд.?

Около двух миллиардов - сколько удастся собрать. И, конечно, есть вполне стандартное понимание, что должны быть процедуры использования этих средств. Здесь есть правовые аспекты, управленческие аспекты, аспекты собственности, и много других, которые сейчас обсуждаются. Кроме того, негативно повлиял на скорость процесса финансовый кризис. 

С другой стороны, для Грузии провели достаточно успешную донорскую конференцию, несмотря на начало финансового кризиса?

Верно, но там очень существенный элемент безопасности, связанный с замороженными конфликтами и стабильностью в регионе. Мы не говорили о какой-то альтернативе. То есть, вопрос не проводить конференцию или отложить ее на неопределенное будущее – такой альтернативы никто серьезно не рассматривал: ни Еврокомиссия, ни Украина. Мы просто четче структурировали процесс и согласовали наиболее приемлемую дату, когда мы можем провести эту конференцию. Сейчас речь идет о конце марта.

Вы упомянули сегодня об общем авиационном пространстве. Насколько я понимаю, до последнего времени существует проблема регуляции безопасности в Украине. Три авиакомпании остаются в «черном списке» Еврокомиссии, и, очевидно, пока они там будут оставаться, вряд ли мы сможем подписать соглашение?

В этом случае также идет речь, скорее, о вопросе процесса. Вопросы, которые тревожили европейскую сторону некоторое время – это независимость регуляторного органа, наблюдающего за безопасностью. Насколько эта независимость будет обеспечена. И, соответственно, как начала работать новая редакция закона о Кабинете Министров, требовавшая формализированного включения в вертикаль министерства и такого рода наблюдательных органов.Это вызывало непонимание, и определенное время ушло на то, чтобы определить сферу полномочий и функции этого органа. А дальше –обычная работа. Кроме того, нужно признать: безопасность дешевой не бывает. 

И сколько нужно денег на безопасность?

Это как раз вопрос, который не только в данном случае, но и во много других нуждается в анализе. Например, сколько стоит адаптация регуляторной среды? Сколько стоит адаптация энергетического законодательства? Все это требует денег, и немалых. Или сколько стоит адаптация украинского законодательства к европейским требованиям в области охраны окружающей среды? Это довольно дорогие мероприятия, которые должны быть реализованы. И поэтому здесь нужен очень обстоятельный анализ, чтобы какого-то романтизма розового не было: давайте мы все поподписываем, попринимаем и потом - хоть трава не расти. При этом расчеты показывают, что в ближайшей перспективе за счет бюджета может быть профинансирована лишь незначительная часть расходов, что в свою очередь усиливает вопрос приоритетов, в том числе, авиационного, энергетического и других секторов в рамках переговоров о зоне свободной торговли.

Мы считаем, что существенную роль должен играть украинский бизнес – и крупный, и средний, и малый - с точки зрения реалистичной оценки потребностей и перспективы. Потому что это вопрос конкурентоспособности. И мы надеемся, что понимание того, что это нужно, будет расти, и сам бизнес будет вкладывать определенные инвестиции. 

Но бизнес не может сделать все. Кроме того, с бизнесом также нужно сотрудничать, а до последнего времени, насколько известно, в некоторых министерствах даже не всегда знали, в какие ассоциации производителей в Украине обращаться... 

Да, на сегодня действительно есть проблема, которая заключается в низком качестве коммуникаций и понимания важности коммуникации в современном мире. Коммуникаций не с точки зрения количества пресс-конференций или напечатанных статей, а коммуникации с точки зрения процесса обсуждения реальных вещей, которые тревожат, влияют, или будут влиять положительно или негативно на тот или иной сектор экономики или частный бизнес. Качество коммуникации предполагает в качестве важной составной надлежащую информацию - качественную и своевременную. Чтобы такую информацию предоставлять – ее нужно готовить. Чтобы ее готовить – должны работать в аппарате, в правительстве люди, понимающие ценность такой информации. Они должны получать ее не просто пассивно, а активно из всех возможных источников. Это и Еврокомиссия, и посольства, и многообразные европейские бизнес-федерации и ассоциации, в том числе лоббистские структуры, отдельные эксперты и исследовательские центры. И этот процесс „охоты на информацию” должен быть повседневным. Мы особенно увидели, что нам этого не хватает, когда начали переговоры о создании зоны свободной торговли.

Другая сторона медали заключается в том, что часто и сам бизнес не проявляет понимания, насколько это может быть важным. Или оттого, что привыкли полагаться на то, что любой ценой смогут „убедить” правительство изменить решение, или пролоббировать в Верховной Раде закон, дающий дополнительную протекцию, – то есть, практика, которая складывалась годами и которую тяжело менять. Есть и непонимание того, насколько быстрыми могут быть эти процессы. Это начинает понимать бизнес, покупающий объекты в странах ЕС. Потому что там уже есть вопрос директив ЕС, вопрос диалога с местным гражданским обществом, местной властью, правительствами, Еврокомиссией. Там и вопрос демонополизации и конкуренции.

Ну и конечно, нельзя строить общение с бизнесом без ясного виденья приоритетов развития страны в целом. Потому что ребрендинг страны и ее позиционирование - это как раз понимание приоритетов. Какие отрасли заслуживают государственной поддержки, или даже стимулирования, каковы размеры такого стимулирования, как будет меняться картина в регионах, скажем, что будет со старыми промышленными регионами через 15-20 лет и так далее. 

Возвращаясь к Восточному партнерству, Украина считается одним из лидеров этого процесса. Насколько Украина реально может стать лидером в процессе регионального развития, и нужно ли нам такое лидерство, например в содействии улучшению отношений между Беларусью и ЕС? 

Я против каких-либо миссионерских подходов. Здесь важнее пример. Делай как я. Если хочешь. Если Украина успешна уже сейчас, то при условии реализации Восточного партнерства может быть еще более успешным примером... В этом и будет заключаться эта авангардная роль. Но реально мы говорим не об авангарде и арьергарде. Это оценка, которую мы слышим здесь. Президент Еврокомиссии Жозе Мануель Баррозу говорит об Украине, как авангардной страну, но я хотел бы говорить о принципе дифференциации.

Ключевая предпосылка для того, чтобы события в этом направлении развивались – это политическая стабильность, которая заключается не только в создании работающей коалиции в парламенте. Это лишь один из шагов. Политическая стабильность заключается в том, что политическая система и способ функционирования страны должны стабилизироваться настолько, чтобы позволить создать доверительные отношения в процессе реализации Восточного партнерства и политики, которая придет ей на смену. В каких формах это будет – покажет будущее. В данном случае, очевидно, что ЕС должен консолидироваться сам. Но эти процессы должны происходить параллельно.

В то же время для Украины важно не фиксировать внимание на требованиях отдельных сигналов со стороны ЕС или виртуальных перспективах, а пользоваться теми возможностями, которых уже сейчас достаточно, но которых может быть еще больше в рамках Восточного партнерства. С удовольствием отмечаю, что с каждым годом все у большего числа стран исчезает предубежденность по отношению к Украине. Украину судят по ее собственным заслугам. Для меня очевидно, что приобрести членство в ЕС Украине будет сложнее, чем это было для наших стран-соседей, таких как Польша, Словакия, Балтийские страны. В то же время очевидно, что эта европейская шарада не может быть решена без Украины, без ее участия в этом процессе. Украине нужны стабильность, безопасность и ответственность. То же нужно и Европейскому Союзу. И здесь очень важно, чтобы отношения ЕС и России также выстраивались в более широком европейском контексте. 

Украины и России тоже?

Да, и ЕС и России, и Украины и России - в этом более широком европейском контексте. Мы с удовольствием отметили факт, что в окончательном варианте коммюнике Еврокомиссии Восточное партнерство позиционируется не как дополнительное к отношениям ЕС с Россией, а как параллельные процессы. И это означает также не конфликтность, а возможность синергии при наличии политической воли.

Беседовал Сергей Воропаев, Брюссель.